Унизительные перспективы.

Или нет? Не будь перед глазами Мелиссы, юный лорд Грей был бы горд своим даром. Но подруга детства — живое, ежеминутное напоминание о несправедливости мира. Вчера Николас был пусть обнищавшим, но лордом, рядом с простушкой. Сегодня серость рядом с ярким талантом. Пропасть между ними пока неощутима, она будет расти с каждым днем, с каждым годом. Недаром мэтр Гроссман — ведущий маг провинции — уже взялся лично наставлять юное дарование. 

Николасу всего пятнадцать. Он молод, честолюбив и готов рискнуть.

Опасное сочетание… 

*** 

— Ты сошел с ума! Ни за что! — я мотаю головой, отчего заплетенные в косички волосы бьют по плечам. 

— Пожалуйста, Лисса! Мне больше не к кому обратиться. Ты — мой самый лучший друг… 

“Друг?” Это слово отзывается болью в душе. Я не хочу быть для него просто другом. Потому что он такой, такой…

За последний год Никки вытянулся. Старая, не раз перешитая его матушкой одежда трещит на мощных плечах. Ему всего шестнадцать, но с ним заигрывают женщины, даже дочка лавочника — Марта, а она совсем взрослая и собирается замуж за пекаря. 

А я… я просто млею, когда он вот так смотрит на меня синими, как летние небеса глазами. Вспоминаю тот неловкий поцелуй после танцев — как раз накануне инициации. И мечтаю, но не решаюсь провести ладонью по этим пшеничным, чуть выгоревшим на солнце волосам. Совсем недавно мы были детьми, но это прошло. Когда я успела потерять мое бедное сердце? 

— Это опасно, дурак! — говорю я. И повторяю, цитируя мэтра Гроссмана — моего учителя. — “Тысячи безумцев ныряли в Бездну, но лишь единицы смогли вынырнуть и вынести силу”

— У них не было такого якоря, как ты. Ты меня вытащишь! — убежденно повторяет он. 

Я не смогу! Он сошел с ума! Мне всего пятнадцать лет, я только начала учиться! Прошел всего месяц, как мэтр разрешил мне самой зачерпывать силу. Очень осторожно и под его присмотром. 

— Я не знаю как.

— Это просто. Вот, — на стол ложится книга — огромная древняя. Трещины на черном переплете, как морщины на лице. 

— Где ты ее взял?

Задорная улыбка.

— Неважно. Глянь! — без всякого почтению к возрасту гримуара, Николас стремительно пролистывает страницы и тыкает пальцем в обведенный абзац. — Здесь есть схема. Главное, чтобы у якоря был сильный канал, а у тебя он сильнее всех в городе. 

Я всматриваюсь в выцветшие за века буквы. Трудно. Мэтр тоже иногда дает мне старые книги, но не настолько. И он всегда объясняет смысл написанного. 

— Ну, видишь?! — нетерпеливо переспрашивает Никки.

— Не знаю… — старомодный шрифт трудно читать, архаичный язык слишком непривычен. Кажется, Николас прав: сильный якорь способен вытащить ныряльщика, даже если он сам, опьяненный силой, забудет о возвращении. — Если все так просто, то почему никто не пользуется этим? 

Он фыркает — так снисходительно, словно я пятилетний ребенок.

— Да потому что не знают! А высшие маги скрывают. Им нет смысла плодить конкурентов.

Это звучит логично, но…

— Я не уверена, Никки… 

— Я уверен, — он стискивает мою руку и прижимает к груди, отчего мое сердце замирает. Кажется, я даже не дышу. — Лисса, пожалуйста! Я хочу быть таким же, как ты. На равных с тобой. 

Он хочет быть со мной?! 

Сердце вдруг пускается вскачь с такой силой, что кажется — еще немного и вылетит из груди подобно птице. Я тоже хочу, чтобы Никки был со мной. Чтобы смотрел как сейчас. И чтобы зажал в уголке и снова поцеловал. Инициация изменила все, и мне это не нравится. Хочу, как раньше! 

— Хорошо, давай попробуем, — нерешительно соглашаюсь я, и счастливая улыбка на его лице становится лучшей наградой. 

*** 

Сначала кажется, что все идет по плану. Поминутно заглядывая в книгу, я вычерчиваю сигилу Врат вокруг Николаса. Добавляю несколько капель своей крови — тайком от него. Теперь мы связаны единой нитью. Если Никки сорвется, я или вытащу его или утону вместе с ним. 

Мы зачитываем открывающие слова, глядя друг другу в глаза, и я стискиваю кулаки, наблюдая за тем, как зрачки Николаса заливает изумрудная зелень. Телом он по-прежнему со мной, в ритуальном зале мэтра Гроссмана, но душой погружается в глубины, полные дикой магии. Туда, где спят боги, обитают демоны, откуда приходят кошмары. Бездна не зло и не добро, она просто есть. 

“Любая сила из Бездны, но не любой может овладеть ею” — любит повторять мэтр Гроссман. — “Сила — сырье, дрова. Мы сжигаем ее в пламени своей души, превращая в магию. Нельзя сжечь больше, чем имеешь. Тебе повезло, девочка, Бездна тебя любит. Действуй разумно, и дрова на твоей кузне никогда не переведутся…“

Странное сравнение. Мне дикая сила не кажется похожей на дрова, скорее уж на воду. Особенно, когда льется так свободно, заполняя каналы. Омывает тело, захлестывает с головой. Горькая морская вода проходит сквозь меня, превращается в родниковую — вкусную и чистую…   

Мои каналы большие и толстые, похожие на корабельные канаты. А у Никки тоненькие, как бельевая веревка. 

Чувствую, как пульсирует и раскручивается нить между Николасом и мной. Мне весело и немного страшно. 

Рывок ожидаем, но настолько силен, что чуть было не выдергивает меня из тела. Упираюсь, цепляясь за реальность. Пальцы стискивают жезл накопителя — моя первая ученическая поделка, которой я страшно горжусь — перед обрядом мы залили его под завязку. Где-то в районе солнечного сплетения тянет и дергает, словно за невидимый крючок. Выравниваю дыхание, ловя ритм. 

Текут минуты, дрожит пламя свечей. Незримая нить между нами то провисает, то натягивается, и я гадаю — где сейчас Николас? Что встретит его в глубинах? Гримуар толковал об “обмене жара души” на силу. Воображение рисует усатого торговца в тюрбане с весами и гирьками, вроде господина Салайха, который продает специи на рынке. 

Быть якорем не трудно, скорее непривычно. От напряжения по виску ползет капля пота, но я знаю — моих сил хватит. Никки был прав. 

Я успеваю привыкнуть к своему непривычному положению и даже заскучать, когда под дых ударяет второй рывок — еще более резкий. И начинается ад…  

Это больно. В животе словно орудует гигантский крюк. Меня рвет на части, тащит вперед, в губительную бездонную зелень. От каждого толчка перед глазами вспыхивают огненные кольца, я цепляюсь за скользкую нить в попытке хоть немного ослабить… и не могу. 

Никки! 

Нить снова дергает — так сильно, что реальность меркнет. Прихожу в себя на краю воронки, полной густого зеленого тумана. Ледяное дыхание дикой неприрученной магии обжигает кожу, ноги оскальзываются, а мерные рывки подтягивают меня все ближе к краю Бездны. 

Никогда в жизни, я не чувствовала себя такой беспомощной, бестолковой, бесполезной… 

Мне говорили — я гений. Мне говорили — мои возможности огромны. И я поверила. Самонадеянная девчонка! Что такое моя магия в сравнении с этими бескрайними холодными глубинами? Горсть воды рядом с океаном. 

“Пусти!” — доносится еле слышный шепот Никки.

— Нет! — я всхлипываю и упрямо цепляюсь за нить между нами. — Я твой якорь! 

Почему я такая неумеха? Что за смысл от моей силы, если она не способна спасти человека, которого я люблю? 

Еще один рывок.

“Порви нить. Мне не выбраться…” 

— Нет! 

Мне надо очнуться, надо вернуться в зал. Но как?! 

Еще один рывок, еще несколько потерянных дюймов. До края осталось не больше пары шагов… Пальцы слепо шарят по поясу в поисках жезла, но сжимаются на изящной рукояти ритуального ножа.

Тоже подойдет! Выхватываю лезвие и двумя ударами рассекаю себе ладонь — накрест. Боль приводит в чувство. Видение Бездны меркнет, как выцветшая фреска, сквозь него проступают знакомые контуры зала. Чтобы окончательно прийти в себя, бью ладонью в пол перед собой, пятная кровью рисунок врат. И тяну на себя нить.

Я — твой якорь, Никки! Возвращайся! 

Наверное, есть правильный способ. Но я не умею. Ничего не умею, только слепо наполнять нить силой, прогоняя через себя бешеный поток. И вкачивать, вкачивать, вкачивать магию, выдирая Никки из лап того, что уже нацелилось пообедать его душой.