Артур не отходил от меня. Кормил бульоном с ложечки, таскал в ванную, держал за руку и развлекал дурацкими байками, когда я не спала. 

О том, что случилось в Самую Темную Ночь, мы не говорили. Этот диалог требовал слишком много сил, а я все еще плохо соображала от слабости. Но мне очень не нравилось выражение, которое мелькало на лице Артура, когда он смотрел на меня. 

Однажды на третий день, когда я уже вполне могла сидеть самостоятельно и с аппетитом уничтожала ризотто,  к нам заглянула одна из работниц синьоры Мадзини с просьбой то ли что-то разгрузить, то ли передвинуть в подвале. А стоило двери захлопнуться за Артуром, как в комнате нарисовалась сама хозяйка заведения. 

— Как ты? Не помираешь больше? — спросила она меня, отсалютовав трубкой. 

Я аккуратно переставила поднос с ужином на недавно появившийся прикроватный столик. За несколько последних дней комната вообще стала куда более уютной и уже не напоминала ночлежку. Появилась нормальная мебель, симпатичные занавески на окнах. Подозреваю, что все это было сделано для меня, сам ди Альдо прекрасно обошелся бы и без кровати. 

— Добрый вечер, синьора Мадзини. Вы хотели поговорить об Артуре? 

— Умная ты девка, крашеная, — она усмехнулась. — Хоть Франт перестал пить и шляться невесть где, мне он не нравится.  

— Мне тоже, — со вздохом призналась я. Артур был мил, заботлив, предупредителен. Но меня не отпускало ощущение, что что-то не так. Даже думать не хочу какую дикую интерпретацию событиям Самой Темной Ночи выдаст его паразит. — Однако я не собираюсь оставлять все, как есть. Думаю, нам с ним пришло время поговорить. 

Она издала смешок.

— Ну, попробуй. Я пока не встречала более упрямого и глупого мальчишки. Хотя, — тут в ее голосе зазвучало уважение. — Тебя он действительно слушает. 

Синьора опустилась в кресло (этот предмет мебели появился в комнате буквально вчера) и начала набивать трубку. Похоже, мое согласие с тем, что проблема существует, ее успокоило. 

— Как вы вообще с ним познакомились? — рискнула я задать давно мучивший вопрос. 

Она фыркнула.

— О, я ещё помню, как этот обалдуй был мне по пояс и сбегал с уроков скрипки, чтобы порыбачить с моими негодниками, — на лице синьоры промелькнула теплая улыбка. — Конечно, его родственничкам не нравилось, что белая косточка водит дружбу с простыми моряками. Да и я, признаться, сперва была не в восторге. Но Франтик даже тогда умел без мыла влезть в душу. Я сама не заметила, как начала его привечать. Он никогда не кичился происхождением или деньгами, но к нему тянулись. Это редкий дар — видеть в людях лучшее… 

Я понимала о чем она. Это действительно было в Артуре — открытость, готовность видеть в людях только хорошее. И искренний интерес к окружающим. Он даже о Пенелопе Карреттино и ее пакостном папаше отзывался с теплотой и уважением.

В отличие от демонического двойника, Артуру было совсем не “клевать” на людей. 

— Еще бы он умел увидеть это лучшее в себе, — я вздохнула. — А почему вы называете его “Франтик”.

— Привычка, — синьора затянулась и выпустила струйку ароматного дыма. — Он приходил такой чистюля, в кружевах и бархатных штанишках. Ну чисто франт, только маленький. А потом мальчишки выросли…  — она тяжело замолчала. — Старшего убила береговая охрана. Младшего взяли живьем, и если бы не Франт, он бы сгнил на каторге. Я должна ди Альдо жизнь сына… да он сам мне, как третий сын. Меня аж выворачивает, когда он сам лезет под нож или гуляет под носом у стражи, — синьора сгорбилась и опустила голову. — Ты постарайся, девочка. Спаси его — в первую очередь от него самого. 

Она поднялась с тяжелым вздохом и направилась к выходу. Медленно, словно тащила на плечах груз прожитых лет и пережитых потерь.  

*** 

 Я решила не откладывать благое дело спасения ди Альдо в долгий ящик, и огорошила его сразу, как он вернулся:

— Артур, нам надо поговорить!

На его лице мелькнуло замешательство, потом губы сложились в ухмылку.

— Почему эта фраза всегда звучит так угрожающе? 

— Я серьезно. 

— Вижу, — он отошел в дальний угол, встал за креслом, словно пытаясь дополнительно от меня отгородиться. Принюхался. — Бертина была здесь? 

— Заходила спросить, как я себя чувствую. Ты не мог бы подойти ближе, — я похлопала рукой по кровати. — Я еще не настолько здорова, чтобы кричать через всю комнату. 

Как и предполагалось, упоминание о моем самочувствии мигом сняло все возражения. 

— Может, тогда в Бездну разговоры? — нахмурился Артур, присаживаясь на край кровати. — Подождем, пока тебе не станет лучше. Кстати, я рассказывал, как мы с Пабло подшутили над нашим учителем фехтования? Дурацкая получилась ситуация… 

Он протянул руку, чтобы дотронуться до моих волос. И тут же отдернул, словно вспомнив о запрете. Пантомима “Я так хочу к тебе прикоснуться, но не чувствую себя вправе”, которую я наблюдала последние три дня, сопровождалась уже знакомым голодным взглядом. 

Я вздохнула.

— Артур, я что — прокаженная? Или тебе просто неприятно меня трогать?

Его глаза изумленно расширились.

— Что?! Мне?! Нет, конечно нет, разумеется нет! Проклятье, как ты могла такое подумать?!  

— Тогда почему ты шарахаешься от меня? Это, знаешь ли, просто обидно. Выглядит так, будто ты брезгуешь…  

Договорить я не успела. Он скользнул на кровать поверх одеяла и стиснул меня так, что я еле сдержала жалобный вскрик. Жаркое дыхание обожгло щеку. 

— Я хочу, хочу, я с ума схожу — так хочу к тебе прикоснуться, — лихорадочно зашептал он, сжимая меня в объятьях. — Но разве у меня есть на это право, после всего, что сделал? Проклятье, эта мысль просто сводит меня с ума… 

— И что ты сделал? Защитил меня от тварей ночи? Ужасное преступление. 

— Я… — он попытался отстраниться, но так я ему и позволила, ага. 

— Не уходи. Мне одиноко и очень хочется, чтобы кто-то обнял. 

Наверное, с этой просьбы следовало начать. Артур протяжно выдохнул и сжал меня, завернутую в одеяло, как в кокон. 

— Конечно… все что пожелаешь, — его губы почти бездумно скользнули вдоль моей шеи. — Ты только скажи, если я что-то сделаю неправильно. Все будет только так, как ты хочешь… 

— Я хочу, чтобы ты не пытался мне угодить каждую минуту. И не надумывал, раздувая проблему из ничего. Просто будь собой.

Он усмехнулся:

— “Будь собой” и “не надумывай” — два несовместивых требования, радость моя. Меня иногда уносит в драму. 

— Придется постараться, — злорадно ответила я. — Сам тут распинался, что сделаешь все, как я захочу. Никто не обещал, что мои желания окажутся в рамках разумного.  

Артур удивленно рассмеялся.

— С тобой рядом все как будто становится проще и не таким черно-серым. Как у тебя получается? 

— Просто у меня нет ментальных паразитов, — я вздохнула. — Так что же такого ужасного ты сделал, что теперь нельзя меня трогать? 

Он помрачнел.

— Я вытащил тебя из безопасного убежища за несколько часов до Самой Темной Ночи из-за чего ты чуть было не погибла. Потом не смог защитить. Не удержал демона, и он тебя чуть не убил. И когда он… он тебя… 

— Что?! — я слушала прямо с огромным интересом. Нет, нам конечно рассказывали на лекциях, что паразиты виртуозно умеют интерпретировать факты, выдавая альтернативный взгляд на события. Но одно дело теория, а другое — ситуация, в которой ты лично завязана по самую макушку. 

Настолько яркие клинические проявления — хоть в учебник помещай. 

Артур сглотнул, глядя на меня расширенными, совершенно безумными глазами. 

— Так что именно ужасный злобный демон сделал с бедной маленькой мной? — спросила, еле удерживаясь, чтобы не захихикать. У человека тут трагедия, а меня ржать тянет. Нехорошо.

— Изнасиловал…

Это было до того нелепо, что меня сложило от хохота. Я уткнулась Артуру в плечо, похрюкивая. Он успокаивающе погладил меня по голове, кажется подозревая в истерике. 

— Артур, зайка… Скажи мне верно ли я понимаю: ты сознаешь все, что творит твой “демон”, хоть и не  можешь влиять на его действия?