Путь на первый этаж был свободен. Достаточно подняться по лестнице и юркнуть в призывно приоткрытую дверь. 

Но сначала надо пересечь комнату за спиной служанки. И если она обернется… 

Или еще подождать? Стирка едва ли займет больше часа. Но кто может гарантировать, что уходя служанка не запрет мыльню? 

Я взглядом показала Артуру на дверь и вопросительно приподняла бровь. Он кивнул и торопливо застегнулся. 

Стараясь не дышать, я разулась, взяла туфли в руку. Осторожно привстала. Женщина никак не отреагировала, целиком погруженная в свое нехитрое занятие. Она сгорбилась над лоханью, локти энергично ходили взад-вперед. 

Сердце колотилось, как бешеное, когда я на полусогнутых ногах прокралась из-за бочек в полушаге от оттопыренного филея служанки. Внезапный звук заставил подпрыгнуть и чуть не выронить туфли. Взгляд заметался в поисках источника мычания. 

Тьфу ты! Еле сдержалась, чтобы не выругаться вслух, когда поняла, что это всего лишь служанка начала мурлыкать под нос популярную песенку про ловеласа Джакомо. 

Путь сквозь подвал показался бесконечным. Я поминутно вздрагивала, замирала и бросала встревоженные взгляды за спину на Артура. 

У выхода я остановилась. Внутренний паникер возопил, что надо быстрее — шмыгнуть прямо за дверь, но мне хватило ума не прислушаться к нему. Я толкнула створку, мысленно умоляя дверь не скрипеть. И осторожно выглянула. 

Повезло: дверь выходила в полутемное пространство под лестницей. Чуть дальше доносились голоса и тянуло вкусным ароматом выпечки — похоже, кухня была недалеко. Однако в поле зрения слуг не наблюдалось.

Оставалось юркнуть под лестницу и дождаться Артура. 

Глава 20

Нам везло. По дороге к библиотеке мы не встретили никого из слуг. В самом помещении тоже было пусто. Тяжелые шторы закрывали окна, и хотя снаружи еще не стемнело, комнату заполнял мрак. 

Если не успеем найти книгу до темноты, ночевать придется прямо в библиотеке. На худой конец в мыльне. Только безумец выйдет за порог человеческого жилья в Самую Темную Ночь.

Я прищелкнула пальцами, зажигая световые шары. И обалдела. Размеры книгохранилища Карреттино потрясали. Длинные ряды полок уходили куда-то вглубь комнаты, казавшейся бесконечной.

— Ничего себе… 

— Ага. Библиотека мэтра —  крупнейшая на полуострове, — сообщил Артур с такой гордостью, словно лично собирал ее. 

Увы, для нас это скорее минус. Потребуется не один день, чтобы просто осмотреть книгохранилище. 

— Как называлась та книга ты, конечно же, не помнишь?

Артур покаянно развел руками. 

— Я не читал ее. Просто видел на полке. Но учитывая, что я почти все время проводил в разделе демонологии, есть смысл начать с него. 

И мы нырнули в демонологию.

После получаса поисков у меня рябило перед глазами от бесконечной вереницы переплетов — чаще кожаных, но иногда картонных, шелковых и даже деревянных. С некоторыми книгами следовало обращаться с особой осторожностью — на них стояла защита в виде вредоносных чар. А лучше было вовсе их не трогать, оставив это занятие Артуру, который успешно ломал любую опасную магию просто случайным прикосновением. 

Я полюбовалась, как в его руках вспыхивает и распадается бесполезными искрами очередное подленькое проклятье и злорадно подумала, что сегодня мы нанесли Пенелопе ущерб не на один десяток золотых. 

— Как ты это делаешь?

— Никак. Любая враждебная магия, направленная на меня, рассеивается, независимо от моих усилий или желания.

— А сигналка? Она сработала.

Артур пожал плечами.

— Какой он нее вред? 

— То есть твоя защита уничтожает только заклинания, способные физически навредить?

— Пожалуй, да, — он подмигнул с намеком. — Мы с тобой уже выяснили, что связать меня можно, когда я сам не возражаю. 

Если ди Альдо хотел меня смутить, то зря старался.

— Не уверена, что "выяснили" подходящее слово, — промурлыкала я. — Для каких-то выводов требуется серия экспериментов. 

— Это звучит очень… многообещающе.

От голодного взгляда меня бросило в жар. 

Так, хватит, Лисса! Не ведись на провокации, тут не место и не время. Или все закончится еще хуже, чем в подвале. 

Я отвернулась.

— Ищи дальше, а я пройдусь. 

Подышу книжной пылью, приведу либидо немного в норму. Заодно гляну, какие еще раритеты есть в коллекции Карреттино. 

Прогулка получилась неожиданно увлекательной. Особенно когда я добралась до раздела, посвященного ментальной магии. Здесь были такие жемчужины, которые даже в библиотеке Инсфорда отсутствовали. Или выдавались только в читальном зале строго по часам.

На глаза попалась "Типология и генезис ментальных паразитов. Издание дополненное и расширенное под редакцией проф. Иммануэля Харта". Я вцепилась в книгу, лихорадочно пролистывая страницы.

Увы, ничего принципиально нового книга мне не сказала. Ментальные паразиты считались низшими формами жизни тонкого мира. Они появлялись в психическом поле человека, привлеченные сильными негативными эмоциями: виной, стыдом, завистью, ненавистью, обидой. Селились и начинали сосать энергию. И чем больше душевных сил человек отдавал негативному чувству, тем сильнее и больше становился паразит, подчиняя себе все ментальные и психические процессы в его душе. 

Рост этих тварей происходил не постепенно, а скачкообразно. Паразит накапливал достаточно энергии и окукливался. Но временное улучшение вскоре сменялось еще более жуткой манифестацией. 

Впрочем, многие люди успешно сосуществовали со своими паразитами годами. Каждый фазовый переход требовал кратно больше энергии, как на сам скачок, так и на последующее поддержание существования паразита. Так что рано или поздно паразит упирался в свой предел. 

Люди неспособны испытывать одну-единственную эмоцию двадцать четыре часа в сутки. Они тревожатся, радуются, любят, чего-то хотят. Они вынуждены концентрироваться на сотнях других вопросов, помимо своей мании. Жизнь безумцев, одержимых одной, но пламенной страстью не длится долго. Сильное чувство взывает к действиям. Ненавидящий идет мстить, обиженный стремиться восстановить справедливость, одержимый виной сам лишает себя жизни.

“Согласно последним данным, есть основания полагать, что для паразита специализирующегося на чувстве вины (подвид Culpa Vulgaris) любая попытка суицида, акт самоповреждения или саморазрушительного поведения является источником питательной и легкоусвояемой энергии, кратно превышающей обычный приток энергии от деструктивных мыслей. Зафиксированы неоднократные случаи фазовой линьки непосредственно после подобных проявлений…” 

Я тихо выругалась. Если это правда, то понятно как тварь в сознании Артура сумела так разожраться.

— Лисса! — негромкий окрик заставил меня встрепенуться и поставить справочник на полку. Я заспешила обратно, и обнаружила Артура сидящим на полу с книгой на коленях.

— Ты нашел ее?! 

— Да, но… Ты случайно не знаешь древнеэтирский? 

*** 

Это был настоящий раритет. Манускрипт с пергаментными страницами, испещренными смутно знакомыми буквами эпохи Начала Начал. На потрескавшемся переплете стоял оттиск, в точности повторяющий печатку кольца — спираль в зеленых прожилках, неуловимо похожая на магическую отметину на груди Артура. 

— Ничего не понимаю, — со вздохом признался Артур, перелистнув страницу. Никогда не увлекался мертвыми языками. 

Увы, я тоже. 

И что самое обидное: вынести манускрипт, чтобы показать специалисту, мы тоже не могли. На всех книгах Карреттино стоял экслибрис, содержащий сигнальные чары. О любой попытке утащить книгу из библиотеки Пенелопа сразу же узнает. 

— Если нельзя вынести, надо скопировать, — Артур сунул мне манускрипт и вскочил. — Поищу перо и бумагу.

Оставшись наедине с книгой, я быстро пролистала страницы. Пергамент поскрипывал под пальцами. Прикасаться к нему почему-то было неприятно. 

Знакомых слов так и не встретилось. Но в книге были картинки.