Когда Эйдан, по-прежнему обнимая меня, подходил к кому-нибудь для любезной беседы – меня не замечали в упор, видимо, объявив моей персоне негласный бойкот. А мне было плевать, с наглой улыбкой я рассматривала этих людей, тем самым нервируя их ещё больше. Я училась у Прайсов, в каком-то смысле их общество привило мне высокомерную осанку, которую я принимала как меру защиты.

Но самое интересное, как всегда, всплывает в туалете. Я снова в этом убедилась, когда случайно подслушала разговор двух дам. Одна из них оказалась той Викторией Вебер, брошенной невестой, и говорила она резким злорадным тоном.

– То, что Эйдан отменил нашу помолвку – ещё ничего не значит! Мы просто её отложили, а встречаться будем, как и раньше. Он был моим ещё тогда, когда был женат на этой шлюхе. Естественно, ему пришлось всё переиграть, ведь на кону состояние Натана! Кто же знал, что эта сучка забеременеет! Возможно, он даже будет вынужден жениться на ней снова, чтобы обезопасить капиталы братца, а затем опять оставит эту неудачницу ни с чем. Ты слышала, как её окрестили газетчики?

– Ну-ну, мне тоже будет интересно послушать, – появилась я из своей кабинки, вызвав у них временный ступор неловкости. – Что же вы замолчали? Спасибо тебе Виктория за исчерпывающую информацию, теперь мне реально есть над чем задуматься. Ты оказала мне неоценимую услугу, – я даже улыбнулась. И так прошла через весь зал, незаметно кивнув телохранителю. Дрожь и дурнота обуяли мной, когда я уже села в машину.

– В аэропорт Гарри! Мы срочно летим в Лос-Анджелес, позвони и договорись о встрече с юристами Натана и его финансовым директором. Господи, пусть это будет неправдой! – взмолилась я вслух. – Только не так! Хотя, что я о нём на самом деле знаю?! Боже, ведь он на это способен! Как и я – всё ещё до сих пор умудряюсь наивно верить и запутываться в чувствах! Ведь Эйдан Прайс способен на это Гарри?

– Если можно поточнее Кира? – сдержанно произнес телохранитель, не выказывая никаких эмоций по поводу моего более чем странного поведения.

– Эйдан может хотеть жениться на мне, чтобы контролировать капитал Натана? Он разорвал помолвку, несмотря ни на что добивается меня, говорит, что любит, даже его мать подозрительно не изливала на меня сегодня свою желчь. А что, если дело просто в огромных цифрах, а не во мне?

– Мне сложно ответить на это Кира, вам судить об искренности мистера Эйдана. Но в этой жизни нельзя ничего исключать.

С момента гибели Маркуса в моей душе произошёл какой-то сдвиг, я перестала чётко распознавать эмоции. Часто простые человеческие порывы, такие как восторг или гнев вызывали во мне настоящую панику и дезориентацию. Позже моё психическое равновесие якобы вернулось на своё место, но я стала путаться, стала слишком подозрительной или наоборот рассеянной. Проявления любви, даже если я видела это со стороны – приводили меня в жуткое смятение, хотя со временем во мне самой снова зародилась потребность в этом чувстве. Эта потребность преследовала меня и в этом мире, но я уже боялась боли, которую могла принести с собой любовь. Поэтому я не решалась углубиться в себя и выяснить, что же я чувствовала к Натану, поэтому я так боялась, что любовь Эйдана окажется ложью. Поэтому мне так страшно стало теперь. Я боялась, что снова запуталась, перестав различать эмоции чужие и собственные.

Отключить телефон стало вынужденной мерой, сейчас мне нельзя было общаться с Эйданом, давать объяснения почему я исчезла и куда направляюсь. Мне нужно время. Нужно собраться внутренне и поразмышлять над полученной информацией.

Юристы разжевали мне ситуацию как дважды два. В случае рождения нашего с Натаном ребенка я действительно стану официальным опекуном, имеющим право распоряжаться имуществом и счетами моего покойного мужа. Причиной лишить меня этого права может считаться моя доказанная невменяемость, тогда все права перейдут моим ближайшим родственникам, коим может выступить и мой текущий муж, так как родственность супруга является первостепенной, затем идут родители, братья и так далее. Права собственности перейдут моему новому супругу и в случае моей смерти, если это конечно же произойдет после рождения наследника. Если ребёнок так и не появится на свет – всё деньги со счетов, а также деньги, полученные с продажи имущества – уйдут в благотворительные фонды. А так как у Натана была своя львиная доля акций в отцовской компании, которой управлял Эйдан, Прайсам действительно было выгодно, чтобы мой ребёнок родился, и чтобы я была законно связана с ними. И что самое подозрительное финансовому директору уже поступили распоряжения о предоставлении полного отчёта об оборотах компании Натана и не от кого-то там из «Прайс Индастриз», а от самого главы холдинга Эйдана Прайса.

Я была в полном раздрае! Хотелось кричать, куда-то бежать, … исчезнуть. Я не знала, что мне думать и как докопаться до истины, как обезопасить себя и ребёнка, как спасти то, что можно было считать любовью, как вернуться к исходному коду. И что самое обидное, я ведь сама предоставила Эйдану доказательства. Избавиться от меня теперь будет проще простого, если ему и вправду интересны миллионы брата. Всё сводилось к тому, что ни при каких условиях мне не следует выходить замуж. Но тогда в зоне риска окажутся мои родители.

«Боже, что мне делать? Это моя кара за мою самонадеянность, за то, что я считала себя почти уникальной? Поэтому моя жизнь схватила меня за горло и ухмыляется?»

Я снова переступила порог этого дома, спустя полтора месяца после его гибели. Всё по-прежнему находилось на своих местах, но только даже в заполненной гардеробной чувствовалась пустота, в каждом углу, на его любимом диване, в рабочем кабинете. Его вещи … я отложила футболку Натана и разревелась. Его вещи до сих пор несли на себе его запах. Стало не по себе, тяжело, очень. Прекрасно понимая, что у меня есть сильные чувства к Эйдану, в эту минуту я осознала, что в сложившейся ситуации мне нужен Натан. Если бы он был жив …

Возможно, мои опасения по поводу коварства Эйдана были преувеличены и необоснованны, но как мне это проверить без риска разочароваться и потерять всё, включая свободу, жизнь и ребёнка? Гарри не тревожил меня, оставив со своими чувствами наедине. И я задремала прямо на полу, свернувшись клубочком на ворсистом мягком ковре.

Рассвет за окном лишь только-только серел, а проснулась я от того, что чьи-то пальцы мягко перебирали мои волосы. Каким-то образом я оказалась в кровати и что самое обескураживающее – меня обнимала мужская рука. Холодея, я начала поворачиваться, натолкнувшись взглядом на взволнованное лицо … Натана.

– Значит, это сон, – пробормотала я с грустью, погладив его по щеке.

– Наверное, – тихо ответил он, целуя меня. – Я не хотел тебя будить.

– Врёшь, – улыбнулась я. – Как всегда бессовестно и нагло.

– Ладно, разве что чуть-чуть, – его глаза тоже улыбались, жаль, что в предрассветных сумерках не была видна их синева. – Я скучаю по тебе Кира. Хотел сказать, но так и не успел – я люблю тебя.

– А я люблю тебя, – выдохнула я. Не знаю, просто захотелось это произнести, ведь это был просто сон.

Он поцеловал меня крепче, прижал сильнее, и мы занялись любовью. Такие реальные сны мне снились не часто, я даже не могла вспомнить, когда в последний раз переживаемые ощущения во сне были настолько яркими.

Я так и заснула в его объятьях, вдыхая аромат его тела, слушая дыхание. Никогда бы не просыпалась, но в дверь молотили, а затем меня уже тряс за плечо Гарри.

– Кира! Кира вы в порядке? – его обеспокоенное лицо меня разозлило.

– Какого чёрта, Гарри Темпл?! Мне снился такой шикарный сон!

– Звонит ваш брат, там что-то произошло. Мне очень жаль, но кажется, это срочно, – бесстрастно сунув мне в руки свой телефон, Гарри вышел, плотно прикрыв за собой дверь. И мне некогда было спрашивать зачем он уложил меня в кровать да и ещё раздел при этом – в трубке уже надрывался Эрик: