– А кто удержит? У нас международная хартия прав человека подписана, никакого принудительного лечения. Ну не стала ждать выписки, ее дело.

– А как же следствие?

– Не знаю, Оль, – развел руками Семен, – это пусть полиция разбирается.

Ольга вышла в коридор и набрала Волошина. Тот кратко высказался в адрес Виноградовой и пообещал перезвонить. Перезвонил через пять минут.

– Она в отказ ушла, Оля, написала заявление, что претензий к сбившему ее водителю не имеет. А нет трупа – нет дела, сама знаешь. Но что ребенка из больницы забрала, нам на руку, этим можно ее прищучить. Девочку недообследовали, а это оставление ребенка в опасности, может прокатить, так что жди меня, скоро буду.

Она вышла в коридор и без сил опустилась на диван, ноги дрожали то ли от волнения, то ли от недосыпа. Скоро набежала тьма народу, даже начмед зачем-то явился. Но она почувствовала раньше, чем увидела. Волоски на теле встали дыбом, по позвоночнику хлынула горячая волна.

Ольга подняла голову и увидела, как по больничному коридору идет Аверин.

– Где она? – услышала Ольга отрывистое и инстинктивно отодвинулась за массивную фигуру одного из набежавших. Вернее, за его выдающийся живот.

От стоящего гула и количества людей все вокруг казалось размытым, или это от того, что она не выспалась?

Осторожно выглянула из-за своего укрытия – Аверин сканировал присутствующих цепким взглядом, и она вновь спряталась за спасительным выступом.

– Ну наконец-то, – послышался ворчливый голос Волошина.

– Где она, Сергей? – нетерпеливо повторил Аверин.

– Так увела ее мамка, малолетка эта, кто ж теперь знает, куда…

– Я спрашиваю, Ольга где? – рявкнул Аверин.

Оля вжалась в спинку дивана, но укрытие оказалось не таким надежным и внезапно отошло в сторону, а сама она оказалась как на ладони.

Пришлось поднять глаза и сделать вид, что увлеченно рассматривает Аверина. Хотя что его рассматривать? Все как обычно. Элегантное пальто за неприличное количество тысяч евро небрежно расстегнуто, белый пуловер оттеняет загорелую шею, глаза сверкают как мигалки на полицейской машине.

Оля поспешно осмотрела себя и закусила губу. Она собиралась просто забрать малышку из больницы, поэтому по-быстрому натянула джинсы, спортивную кофту и куртку. Стало очень обидно. Ну почему у нее всегда так? Все эти дни она подсознательно ждала встречи с Авериным, тщательно подбирала одежду и даже делала легкий макияж. И волосы красиво укладывала.

Но Косте вздумалось явиться именно тогда, когда на голове обычный хвост, хорошо хоть, высокий…

Аверин вперил в Ольгу сверлящий взгляд, его глаза вспыхнули, зрачки сузились, и он оказался рядом за доли секунды. Она беспомощно посмотрела по сторонам и сделала попытку подняться.

– Здравствуй, Костя, – пробормотала под нос и плюхнулась обратно под натиском сильных рук.

Одной рукой Аверин уперся в стену, второй – в боковую ручку дивана. Его лицо оказалось совсем близко. Оля безуспешно пыталась придать себе безразличный, незаинтересованный вид.

– Это не моя дочь, – твердо сказал Костя, глядя ей в глаза.

– Что? А, нет, не может быть, – замотала она головой.

– Оля, еще раз. Это не моя дочь, – повторил он упрямо, но уже над самым ухом, его теплое дыхание окутало шею, и Оля подавила в себе глупое желание улыбнуться. Да ни за что!

– Ты просто ее не видел, Костя, – торопливо возразила, глядя на Аверина снизу вверх.

Он с минуту ее рассматривал, затем коротко бросил, полоснув буравящим взглядом:

– Сиди здесь и никуда не уходи. Никуда, Оля! – отошел в сторону и выудил из толпы Волошина.

Если бы она и захотела уйти, ей пришлось бы ползти по-пластунски, потому что ноги дрожали и стоять не собирались. В голове не было ни одной мысли, Ольга старательно их отгоняла. Потому что стоило представить сегодняшний вечер без Анютки, в груди сворачивался тугой саднящий узел.

Аверин вернулся, взял ее за локти и приподнял над полом.

– Поехали.

– Куда? – не поняла она, делая жалкие попытки сопротивляться.

– К тебе домой, – Костя дальше не стал объяснять, просто вынес ее к машине.

Машина была новой – очередной громадный внедорожник. Неизменно черный и, если бы сейчас сияло солнце, оно бы весело играло бликами на его глянцевой поверхности. Но солнца не было, его заменяли фонари и огни витрин.

Аверин усадил Олю на переднее сиденье, сам сел за руль и погнал автомобиль в сторону ее дома.

– Зачем мы едем ко мне? – вопрос прозвучал двусмысленно.

Ответа не последовало. Оля отвернулась, чтобы Костя не увидел, как она покраснела. Почему ей в такой ответственный момент в голову лезут неприличные мысли?

Они вместе поднялись на этаж. Ольга достала из сумочки ключ, умудрившись дважды его уронить. А потом не могла справиться с дрожью в пальцах, пытаясь вставить ключ в замочную скважину.

Костя стоял сзади, дышал в спину, и это мешало еще больше. Ключ безрезультатно царапал ободок, наконец, Аверину это надоело. Он крепко сжал ее руку с ключом, сунул в скважину и два раза провернул. Помнит же, в какую сторону…

Оля поскорее ввалилась в квартиру, чтобы только не слышать за спиной частого дыхания. Аверин отодвинул ее с порога и прошел дальше, в последний момент задержавшись, чтобы сбросить свои супердорогущие лоферы.

– Ты куда, я вообще тебя не приглашала! – сказала она больше для очистки совести и поплелась вслед за Авериным.

Мужчина сосредоточенно оглядывался по сторонам, методично открывал подряд ящик за ящиком, заглядывал в каждый угол. В последний момент Оля задвинула перед его носом ящик с нижним бельем, снова вспыхнув как школьница.

– Одежда, игрушки, что-нибудь, что принадлежит ребенку, – Костя уставился на нее с ожиданием. – Чашка, из которой она пила, столовые приборы, на которых могла остаться ее слюна?

Оля отрицательно покачала головой. Пижамку Анютка попросилась взять с собой, чтобы надеть в больнице. Платье Оля постирала, посуда в посудомоечной машине помыта со вчерашнего утра.

Костя снова принялся кружить по квартире, пока наконец не добрался до спальни. Отодвинул ящик тумбочки, где лежали фен и щетка для волос.

– Это что? – поднял он вверх круглую щетку.

– Брашинг, для укладки. Я расчесывала им волосы Анечке, когда их сушила. Они у нее очень густые, как у тебя, и простая расческа не справлялась. Не бойся, она новая, ею еще никто не пользовался. И чистая, я специально помыла детским шампунем.

Она запнулась, увидев в глазах Аверина лихорадочный блеск. Он внимательно рассмотрел расческу, потом поднес ее к свету.

– Дай пакет, – скомандовал, – чистый.

Оля принесла из кухни пакет, Костя положил в него расческу и направился в коридор. Ольга вспомнила, что она хозяйка, а Аверин, хоть и с большой натяжкой, какой-никакой гость. Чай-кофе она ему, естественно, предлагать не собиралась, но провести к выходу не мешало бы. Как минимум для того, чтобы убедиться, что он ушел. Ну и закрыть дверь. На оба замка.

Она вышла в коридор вслед за Авериным. Он не спеша обулся, а затем развернулся всем корпусом.

– Совсем забыл. Мы с тобой не поздоровались. Это никуда не годится, Оля, – он положил на полку пакет с расческой и не особо бережно вжал ее в стену.

– Ну, здравствуй, милая, – проговорил полушепотом и впился в губы. Оля не успела ни запротестовать, ни возмутиться. Да и не особо хотелось, если честно…

Костя оторвался от нее с видимым сожалением, и тогда она нашла в себе силы отпихнуть его за плечи.

– Не смей больше, – сказала она, задыхаясь, – никогда не смей меня целовать, слышишь?

– Конечно слышу, у меня абсолютный слух, если ты помнишь, – кивнул Аверин, открывая дверь и беря пакет с расческой. – А ты не смей мне не верить.

И закрыл за собой дверь прямо перед ее носом.

Ольга угрюмо разглядывала свое отражение в зеркале собственной прихожей.