— Гораций, мой друг, добрый день, — подчеркнуто любезный тон не предвещал ничего хорошего, и у Слизнорта неприятно засосало под ложечкой. — Я вижу, у вас работа кипит. — Джиггер скользнул взглядом по Меропе, забившейся в дальний угол комнаты едва ли не в обнимку с котлом.
— А как же иначе, сэр! — с напускной веселостью воскликнул Гораций. — По-другому и быть не может.
— Разумеется, — одними губами улыбнулся Джиггер. — Гораций, мне нужна твоя помощь. В кладовой.
— Как скажете, сэр.
Кинув напоследок выразительный взгляд на Меропу — она, впрочем, его не оценила — Слизнорт важно, ни на мгновение не теряя достоинства, последовал за хозяином аптеки. Сохраняя внешнее спокойствие, внутри он уже сто раз умер от страха перед грядущей расправой, которая, как он прекрасно понимал, неминуема. Вот только — за что? Гораций отчаянно пытался вспомнить, где за последние пару месяцев мог бы оплошать, да еще и по-крупному, но в голову ничего не шло. И это пугало еще сильнее.
— Друг мой Гораций, — начал Джиггер, едва дверь кладовой за ними закрылась, отрезав их от лаборатории и трясущейся где-то в ее глубинах Меропы.
— Да, сэр?
Старик ответил не сразу. Сначала он совершил неспешный променад вдоль стеллажей с кропотливо рассортированными и подписанными ингредиентами — каждый в своем ящичке, колбе или пробирке — некоторые из них были крайне редкими и стоили баснословных денег, некоторые ничего не стоило отыскать в ближайшем парке. Наблюдая за Джиггером, который не торопился начинать разговор, Слизнорт почувствовал, что начинает терять терпение, и едва удержался от того, чтобы начать отстукивать ритм носком идеально начищенной туфли.
— Скажи мне, Гораций, ты настолько не веришь в свое природное мужское обаяние, что не побрезговал обратиться к помощи зелий?
Слизнорт едва не поперхнулся.
— Я не понимаю вас, сэр.
Джиггер повернулся и адресовал ему свой фирменный ледяной взгляд поверх круглых стекол.
— Ты же знаешь, я внимательно читаю твои отчеты. Ты строго следуешь плану и выполняешь свою норму по всем зельям. Количество израсходованных тобой ингредиентов всегда сходится с количеством изъятых из наших запасов — не больше, не меньше, за это тебе честь и хвала. Но так было до недавнего времени…
— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, — сдвинул брови Гораций, совершенно сбитый с толку.
— Я объясню, — спокойно ответил Джиггер. — Где-то с месяц назад — ближе к концу марта — я заметил, что — как там говорится? — дебет с кредитом не сходится. У нас начали пропадать ингредиенты. Обнаружив это впервые, я решил, что это какая-то ошибка, но… ошибка стала повторяться слишком часто. Одни и те же ингредиенты. Пропадали. Примерно раз в неделю.
— И… какие же это ингредиенты? — облизав пересохшие вмиг губы, поинтересовался Гораций, почувствовав, как сердце ухнуло куда-то вниз.
Мистер Джиггер подошел чуть ближе, по-прежнему глядя ему прямо в глаза, и Слизнорт так и не смог заставить себя отвести взгляд.
— Перечная мята… — тихо и медленно начал перечислять старик. — Венерин волос… Корень белой лилии… Полынь обыкновенная… Кувшинка белая… Адамов корень… Мне продолжать, друг мой Гораций?
— Нет, сэр, — упавшим голосом ответил Слизнорт. — Любой зельевар скажет вам, что это список ингредиентов для приготовления… амортенции. Я в курсе. Можете не продолжать.
— И что вы мне скажете?
Пытливый взгляд Джиггера, казалось, еще немного, и просверлит в нем дыру. Гораций закусил нижнюю губу изнутри, пожевал ее немного, пытаясь успокоиться и стараясь смотреть своему начальнику куда-то в область переносицы, только бы не в серые холодные глаза за круглыми линзами.
— Я не крал эти ингредиенты, — наконец-то сказал Слизнорт.
— А кто же тогда?
Воцарилось молчание. Горацию хотелось провалиться под землю от стыда — за себя, за свою доверчивость, за собственную глупую наивность. А ведь он так гордился! Так радовался! Ему так понравилось быть полезным! И — самое главное — он не ждал никакой благодарности, во всяком случае, все это время ему так казалось.
— Я думал, ты лучше разбираешься в людях, — ирония в голосе Джиггера больно ударила по гордости Слизнорта, и он почувствовал себя еще более уязвленным. — Приволок к нам эту нищенку из самых лучших побуждений — а она небось теперь любовным зельем из наших запасов где-нибудь в Лютном по вечерам приторговывает. Хороший она навар на нас поимела, не находишь? Впрочем, дура она, кто же так в открытую-то ворует…
Гораций замотал головой, словно надеясь, что все это развеется как жуткий морок. Ему стало жарко и душно — в кладовой не хватало воздуха. Достав из кармана платок, он провел им по взмокшему от испарины лбу, и не сдержал тяжелого вздоха.
— Пойдем, поговорим с предприимчивой нахалкой, — не дожидаясь ответа, Джиггер жестом пригласил Горация следовать за собой.
В лаборатории никого не оказалось. И в торговом зале — тоже. Белби недоумевающим тоном поведал, что Меропа, испуганная и дрожащая, выбежала из лаборатории вскорости после того, как в нее зашел мистер Джиггер. Ничего не сказав, не попрощавшись и даже не взглянув на Белби, она накинула на себя свою старую мантию и торопливо покинула аптеку.
Огорошенный этой новостью Гораций в сердцах топнул ногой.
— Ну что ты, Гораций, в самом деле? — кажется, совершенно искренне удивился Джиггер. — Это же всего лишь уборщица.
В лабораторию Гораций вернулся полностью разбитый. По счастью, Джиггер не стал устраивать ему нравоучительный разнос при Белби, но обязательно устроит его как-нибудь попозже, у себя в кабинете, в формате тет-а-тет. Проедется катком по его наивности и неспособности разбираться в людях, отвесит сомнительный комплимент его молодым летам и окончательно добьет, вычтя из Горациевой зарплаты если не полную сумму компенсации за утраченные ингредиенты, то хотя бы половину.
Но не это сейчас волновало Слизнорта.
— Всего лишь уборщица… Всего лишь уборщица… — бормотал он, расхаживая между столов с до блеска вымытым инвентарем. — Всего лишь уборщица…
Ему было горько и обидно. И дело даже не в том, что Меропа оказалась воровкой — с этим он поразительно быстро смирился. Просто Гораций понимал, что больше никогда ее не увидит. И не узнает, ни что с ней сталось, ни куда ушла, ни зачем воровала. Впрочем, за время их короткого знакомства он успел прийти к выводу, что ничего общего с проходимцами из Лютного у Меропы быть не может. Это придавало ему уверенности — уверенности, что за всей этой историей кроется что-то куда более важное и драматичное, чем простая жажда наживы.
— Всего лишь уборщица… — Гораций остановился и вздохнул.
Да какая же она уборщица! Меропа могла стать если не зельеваром, то хотя бы подмастерьем, у нее были для этого все необходимые задатки! Горечь и чувство невосполнимой утраты накатили на Слизнорта, когда он подумал, сколько еще мог бы рассказать и показать этой девочке. А оценила бы она? И не безразличны ли ей были его искренние попытки поделиться своими знаниями, если все, за чем она пришла в «Слизень и Джиггер» — это ингредиенты для приворотного зелья?
Гораций снова вздохнул — и обнаружил, что рядом с ним на столе расположился тот самый котел, который Меропа тщательно драила перед тем, как они с Джиггером ушли в кладовую. Что-то с ним было не так — и это что-то заставило Слизнорта наклониться ближе и всмотреться в котел. На дне его лежал клочок разлинованной бумаги, на которой корявыми печатными буквами, совершенно неграмотно, но абсолютно искренне было выведено:
«ВЫ ЛУТШИЙ УЧИТИЛЬ».
Гораций некоторое время потрясенно молчал, хлопая глазами, а затем громко расхохотался, вытирая платком выступившие слезы. Его распирала гордость.
