========== Лучший учитель ==========
Ледяной февральский дождь отбивал монотонную дробь по козырьку, под которым стоял Гораций Слизнорт. Насвистывая бодрый мотивчик из тех, что обычно сочиняются в надежде прогнать утреннюю хандру и вскорости забываются, он неторопливо рылся в кожаном портфеле, отыскивая ключи от входной двери, ведущей в аптеку «Слизень и Джиггер».
Едва переступив порог, Гораций оборвал музыкальную импровизацию, разом превратившись в чрезвычайно делового человека. Сняв теплую мантию и аккуратно повесив ее на вешалку, он зажег свет и старательно причесался перед небольшим зеркалом у входа. Взгляд его упал на календарь, висевший тут же: двадцатое февраля тысяча девятьсот двадцать шестого. Гораций вздохнул: вроде бы совсем недавно праздновали Рождество, а уже зима заканчивается.
Привычно проверив витрины и заполнив бреши принесенными из кладовой пузырьками и склянками, Слизнорт накинул на себя светло-зеленый халат аптекаря, перевернул табличку на двери, сменив «Закрыто» на «Открыто», и стал за прилавок. Было ровно девять утра. Первый клиент обычно появлялся спустя десять минут после начала рабочего дня, так что у Горация оставалось еще немного времени на то, чтобы подумать о своем.
В аптеке «Слизень и Джиггер» он трудился уже без малого девять лет, и с каждым днем ему становилось все теснее и теснее здесь, в этом, на первый взгляд, просторном помещении, полном всевозможных бутылочек с лекарствами и снадобьями. Гораций пришел сюда зеленым выпускником Хогвартса, прекрасно осознающим масштаб своего таланта во всем, что касалось зельеделия. Но мистера Джиггера, потомственного владельца знаменитой аптеки, казалось, куда больше воодушевила его фамилия, чем незаурядные способности. И немудрено — какая разница, на сколько ты сдал ЖАБА по зельеварению, если ты Слизнорт, который работает в «Слизне»!
Со временем Гораций, конечно, сумел доказать, что хорош не только как ходячая реклама и грамотный консультант. Сейчас мистер Джиггер допускал его к изготовлению сложнейших зелий и даже частенько оставлял за главного, а на место продавца взял молодого парнишку Белби, который приходил к обеду и становился за прилавок, в то время как Гораций с чистой совестью уходил в лабораторию — творить шедевры. Однако чувство собственной «второстепенности» оказалось на редкость устойчивым, а потому Слизнорт уже года четыре как боролся с ним путем написания очень умных статей для периодических изданий. Он надеялся, что рано или поздно в его послужном списке наберется достаточно солидное количество научных исследований для того, чтобы…
Гораций вздрогнул, когда зазвенели колокольчики, возвещающие о визите посетителя. Пригладив рыжеватые усы, он отмел все лишние сейчас мысли и мечты в дальний угол сознания и расплылся в дежурной улыбке. Которая едва не потухла, стоило ему приглядеться к вошедшей.
— Добрый день, мисс, — Слизнорт оглядел посетительницу, постаравшись, чтобы она не заметила скепсиса в его взгляде.
Худая, бледная, некрасивая и… со всей очевидностью, нищая. Сейчас она наверняка начнет просить денег, еды или бесплатных лекарств. Гораций принялся мысленно пересчитывать сикли, завалявшиеся в старом кошельке, вспомнил о лежавших в шкафчике сэндвичах и прикинул, не завалялось ли в лаборатории лишнего флакончика бодроперцового. На улице не жарко, и в такой тоненькой, латаной-перелатаной старой мантии, какая была на девушке, простуду подцепить легче легкого.
— Я могу вам что-нибудь подсказать? — заученная любезность прозвучала почти неуместно, но Гораций не успел себя остановить.
Девушка сделала несколько неуверенных шагов к прилавку. Слизнорт невольно подумал, что у нее, вероятно, было тяжёлое детство: угловатая, сутулая и блеклая, она напоминала скорее забитого подростка, чем взрослую волшебницу. Склонив голову к плечу, девушка затравленно посматривала косыми глазами на Горация, а он, почему-то вдруг ощутив страшную неловкость, засуетился и, чтобы занять руки, схватил с прилавка какую-то склянку и принялся вертеть ее в руках. Ему было жутко неудобно от того, что он, такой весь сытый и холеный, стоит перед несчастной нищенкой и размышляет, что бы ей отщипнуть от щедрот своих.
— Я… работу ищу, — тихо, почти шепотом пробормотала девушка и сжалась, как перед ударом.
Гораций часто-часто заморгал и медленно отставил пузырек в сторону.
— Работу, говорите?
*
Гораций сам не до конца понимал, почему взялся ходатайствовать перед мистером Джиггером о том, чтобы мисс Меропа (свою фамилию девушка так и не назвала, ограничившись именем) могла несколько раз в неделю убираться на их рабочем месте. Зато он прекрасно понимал, почему его начальник практически не колебался, давая согласие на это странное предложение.
— Я буду только рад, если эта девочка освободит тебя от рутинной работы, чтобы ты мог полностью сосредоточиться на зельях, мой друг Гораций, — мистер Джиггер оторвал взгляд от очередного отчета и взглянул на Слизнорта поверх круглых очков. — Ты ведь не из чистого альтруизма хочешь взять ее?
— Разумеется, нет, — улыбнулся Гораций, подыгрывая. — Я давно уже мечтаю о том, чтобы уборкой и мытьем пробирок и котлов занимался кто-то другой… В процессе самосовершенствования каждая минута бесценна, вы же знаете, сэр!
— Время — деньги, как говорят маглы, — кивнул мистер Джиггер и изобразил понимающую улыбку. Правда, на его суровом морщинистом лице она смотрелась чужеродно, резко контрастируя с холодным, расчетливым блеском светло-серых глаз. Гораций не любил играть с ним в гляделки — ему часто казалось, что старик тайком злоупотребляет легилименцией. При этом он не мог припомнить ни единого случая, когда бы Джиггер явственно пытался вторгнуться в его сознание.
— Кстати о деньгах, — Гораций решил не давать молчанию затянуться. — Если не секрет, сколько вы собираетесь ей платить?
Мистер Джиггер как-то разом поскучнел, из его взгляда пропала заинтересованность. Откинувшись на спинку кресла, он небрежным жестом пригладил и без того идеально гладкие седые волосы, собранные в хвост, и покачал головой.
— Двадцати сиклей в неделю ей хватит, пожалуй.
— Не маловато ли? — совершенно искренне удивился Слизнорт.
Джиггер брезгливо повел бровью, тонкие губы его едва заметно скривились.
— Гораций, дорогой мой, для таких, как она, — если я правильно представил себе ее примерный портрет с твоих слов — это даже много. Эта твоя девчонка вряд ли имеет представление о том, как можно тратить более крупные суммы.
Гораций промолчал, хотя на языке у него вертелось далеко не одно пылкое возражение. Но еще в школе у него выработалась хорошая привычка, благодаря которой ему удавалось практически со всеми знакомыми — и особенно с важными! — сохранять теплые или, во всяком случае, ровные отношения. Гораций избегал конфликтов и никогда не спорил, если это могло ему навредить. А мистер Джиггер был именно тем человеком, диспутов с которым лучше избегать, — особенно если речь заходила о политике, деньгах или зельеварении.
— Пусть выходит с тобой — четыре раза в неделю. Под твою ответственность. У меня она будет путаться под ногами, так что обойдусь, — старик строго посмотрел на Горация, и тот кивнул.
Новая работница действительно оказалась неприхотливой: размер оклада несказанно обрадовал ее, и с самого первого дня, как ее приняли в «Слизень и Джиггер», она взялась за работу с рвением, которое заслуживало увеличения зарплаты как минимум вдвое. Впрочем, единственным, кто хвалил ее, был Гораций, а он ну никак не мог отметить ее старания чем-то большим, чем добрые слова.
Всякий раз после ее уборки котлы, полы и поверхности сияли. Горацию больше не приходилось тратить время на разгребание последствий творческого процесса, а они всегда были ощутимыми, даже несмотря на всю его аккуратность. Теперь этим занимался специальный человек, а сам он мог целиком и полностью отдаться зельям.
Однако Слизнорт не был слепым. С первой недели совместного сотрудничества с невзрачной дурнушкой он обратил внимание, какие заинтересованные взгляды она бросает исподлобья… нет, не на него. На котлы, в которых бурлили чудодейственные составы. Первое время Гораций даже думал, что ему кажется — ну мало ли, может, все дело в ее косоглазии. Но нет, стоило ему сделать вид, что он увлечен варкой очередного снадобья, как Меропа, натирающая очередной котел жесткой мочалкой, тут же отвлекалась от своей работы и как околдованная принималась следить за каждым движением его рук.
