Полагаю, не сегодня…

Вокруг послышался ропот, и я почувствовал на себе сотню взглядов. Шок, смешанный с жалостью, отражался в глазах, обращенных на чокнутого парня, желавшего смерти. Я застегнул пальто и потянулся за сигаретой, широко улыбаясь и весь искрящийся радостью и весельем. Потому что пусть идут к черту со своей жалостью.

– У кого-нибудь есть зажигалка?

У Ченса отвисла челюсть.

– Какого?.. Убирайтесь. Вы трое. – Он ткнул пальцем в меня, музыканта и татуированного зверя в черном. – Убирайтесь к чертовой матери из моего дома!

Ужасно оскорбленный, я прижал руку к груди и повернулся к музыканту.

– Грубо, правда?

Тот хохотнул, видимо, удивив даже сам себя, а затем истерически захохотал, заражая смехом и меня.

– Убирайтесь! – взревел Ченс.

Мы повернулись и побежали к двери, вдвоем смеясь как идиоты, а в спину нам летели бессильные угрозы Фрэнки. Мы помчались вниз по ступенькам, музыкант споткнулся и тяжело рухнул на лужайку перед домом. Я последовал его примеру, и мы так и остались лежать на спине, задыхаясь от хохота.

– Кажется, нас не представили. – Я протянул ему руку. – Холден Пэриш.

– Миллер Стрэттон.

Мы пожали руки, а затем на нас упала угрожающая тень ходячего секса.

– А кто этот супермен?

Миллер схватился за бока, едва способный говорить.

– Ронан Венц.

Я протянул руку вверх.

– Очень приятно.

Ронан скрестил руки на груди, одна из которых была испачкана кровью до запястья.

– Сумасшедшие ублюдки.

– Как ты это сделал? – спросил я Миллера, вытирая глаза.

– Сделал что?

– Играл и пел вот так. Как… чертово чудо.

Он покачал головой, хотя я видел, что мои слова его тронули.

– Ничего особенного. Все давно знают эту песню. Ей уже миллион лет.

– Песню, может, и слышали, но ты обнажил душу и сердце. Такое не каждый день увидишь.

Ченс распахнул входную дверь.

– Я сказал, убирайтесь на хрен с моей территории!

Он бросился к нам вниз по лестнице, за ним следовал Ривер, выражение его лица все еще было жестким и тщательно контролируемым.

Это я с ним сделал. Высосал его улыбку, как вампир, которым и являюсь…

Светловолосая девушка принесла Миллеру его гитару, и тогда пришло время уходить. Он, Ронан и я помчались к моей машине, под защиту Джеймса с его видом мафиози.

– Добрый вечер, Джеймс, – сказал я. – Не будете ли вы так любезны избавить меня и моих друзей от этого района?

Джеймс не задавал вопросов, но делал так, как я просил, и это мне нравилось в нем больше всего. А еще то, что он водил машину, как Харви Кейтель в «Криминальном чтиве».

– Домой, сэр? – спросил он, уверенно ведя седан на бешеной скорости по темным улицам.

– Черт возьми, нет. – Я повернулся к своим новым спутникам. – Есть идеи, джентльмены?

Миллер и Ронан обменялись взглядами, а затем здоровяк кивнул.

– В мое место, – произнес Миллер. – Жилой комплекс «Лайтхаус».

Джеймс направился по обсаженным деревьями улицам в более бедный район на утесе. Поездка занимала десять минут. Но он добрался за пять, затем припарковал машину на дерьмовой стоянке с разбитым тротуаром под алюминиевым навесом.

– Мило, – прокомментировал я. – Афтерпати у mon amie Стрэттона?

– Не совсем. – Миллер кивнул на Джеймса. – Как долго он будет ждать?

– Столько, сколько потребуется. – Я закурил гвоздичную сигарету и отмахнулся от дыма и любопытных взглядов парней. – Не бойся, Джеймсу хорошо платят.

– Ладно. Пойдем.

Миллер и Ронан повели меня вниз к изолированному участку пляжа, на котором передвигаться оказалось нелегко. Над нами нависали скалы, а сузившаяся тропинка была вся усеяна камнями. В моих ботинках хлюпала вода, портившая обувь песком и солью.

Может быть, меня собираются убить, а потом сбросить тело в океан.

После безумия на вечеринке я бы не слишком этому удивился.

В конце концов тропинка свернула в сторону от прибоя, и идти стало легче. Преодолев особенно большой пористый кусок скалы, мы подошли к небольшой рыбацкой хижине, притулившейся к массивному валуну. У нее был свой собственный кусочек пляжа и яма для костра с видом на океан, шумевший теперь на безопасном расстоянии. Дальше на восток путь преграждал обвал, защищавший хижину от незваных гостей.

Я заглянул внутрь небольшого строения. Смотреть особо не на что. Из грубо вырезанного в стене окна лился лунный свет и освещал деревянную скамью и стол.

– Неплохо. Но небольшой ремонт не помешал бы.

Ронан развел костер, а Миллер тяжело рухнул на один из трех камней вокруг кострища, представлявших импровизированные стулья. Он порылся в рюкзаке и высыпал на ладонь несколько жевательных резинок.

– Колеса? – поинтересовался я. – Делись с ближним, Стрэттон.

– Глюкоза. У меня диабет.

Я опустился на свой собственный камень-стул, новость поразила меня на удивление сильно. Я едва знал этого парня, но что-то подсказывало мне, что он уже достаточно настрадался.

– Ты в порядке?

– Ага. Спасибо, – ответил он. Ронан тем временем развел огонь с помощью жидкости для розжига. – Чем ты так разозлил Ривера Уитмора?

Поставил его в неловкое положение, как настоящая сволочь.

– Я сегодня многих позлил. Тебе стоит быть более конкретным.

– Когда вы играли в эту семиминутную игру.

– Ах да, – протянул я, блуждая взглядом по черном океану, чьи волны разбивались о скалы и покрывались белой шапкой пены. – Не помню.

– Уверен?

– Похоже, ты разочарован.

– Я надеялся, что ты врезал ему по яйцам.

– Рассказать?

Миллер на мгновение задумался над ответом, затем устало покачал головой.

– Не сегодня.

– Вполне справедливо, – согласился я, радуясь, что тему замяли.

Ронан вошел в Хижину (с большой буквы Х) и вернулся с пивом в руках. Я с благодарностью взял одну бутылку, но Миллер отказался.

– Все еще неважно себя чувствую, – пояснил он и достал из рюкзака бутылку апельсинового сока.

В двадцати ярдах[19] накатывали и отступали волны океана, а ветер был прохладным и бодрящим.

Умиротворение.

Океан, решил я, не похож на озеро. Океан был живым и движущимся, его переполняла энергия, накатывала и разбивалась о берег, омывала зазубренные, разбитые скалы и оставляла их гладкими.

Озеро же было зловещим. Застывшим. Его холодная черная вода заполняла каждую пору, и если засосет тебя, то не оставит и следа.

Я вздрогнул и попытался сделать то, что всегда советовал доктор Лэнг, – заземлиться в настоящем моменте, где прошлое не могло меня коснуться.

– Здесь хорошо, – протянул я. – Действительно хорошо, черт возьми. Как будто я могу просто… дышать полной грудью.

Миллер кивнул.

– И я.

– И я, – отозвался Ронан со своего камня рядом с Миллером.

По дороге я узнал, что Ронан недавно переехал в Санта-Круз из Висконсина, а это означало, что они с Миллером знакомы всего несколько дней, но уже чувствовали себя совершенно непринужденно в обществе друг друга. Я оглядел костер, Хижину, океан и двух друзей, сидящих в дружеском молчании.

У меня есть все деньги мира, но то, чего я хочу больше всего, купить нельзя.

– Парни, а вы часто здесь тусуетесь?

– Почти каждый день, – ответил Миллер. – Ты тоже можешь приходить сюда. В любое время. Mi casa es su casa[20]. Правда это не дом. Как сказать по-испански: «Наша дерьмовая хижина – твоя дерьмовая хижина?»

– Nuestra choza de mierda es tu choza de mierda, – быстро ответил я, чтобы скрыть прилив счастья, грозивший превратить меня в безвольную лужицу. Как и Беатрис, порывавшаяся готовить мне ланчи на учебу.

У Миллера брови поползли вверх.

– Ты говоришь по-испански?

– И по-французски. Еще по-итальянски. Немного по-португальски и по-гречески.