– Привет, Салли, – сказал он женщине, открывшей дверь.
Она кивнула.
Глава IV,
в основном рассказывающая о Большой Эстакаде и славных парнях, которые едут
на мотоциклах и болтают о том о сём
В тот же вечер он выехал в Анатолию, а на другой день поезд шёл полями, засеянными маком, из которого добывают опиум, и сейчас он вспомнил, какое странное самочувствие у него было к концу дня, и какими обманчивыми казались расстояния последнюю часть пути перед фронтом, где проводили наступление с участием только что прибывших греческих офицеров, которые были форменными болванами, и артиллерия стреляла по своим, и английский военный наблюдатель плакал, как ребёнок.
Эрнст Хемингуэй
Через несколько часов они доехали до Ствола. Все видели его вблизи (это входило в обязательные курсы школы, хотя далеко не все в своей жизни перемещались куда-либо, кроме своей и Ближних Ветвей). Ствол поражал. Он занимал собой почти весь горизонт. Но это не была чёрная, тусклая, печальная стена. Ствол был похож на угасающий костёр: по нему пробегали искры, где-то вдруг вспыхивали огоньки пламени – не тревожные, нет, сродни детскому ночнику с волшебными картинками. Ньёрд знал, что выше ствол становится ещё ярче, а на Последних Ветвях Нижней Кроны (где он был во время войны) Древо темнеет – и, подходя к нему, ощущаешь, будто приближаешься к границе ноябрьской ночи.
Но тут, в Середине Кроны, на Ствол можно было смотреть бесконечно: как на море вечером, на дальний огонь маяка.
Они стояли – долго. Возможно, и уснули бы там – в тишине, без снов, если бы железнодорожник не вышел из джипа и не поднял шлагбаум. Его скрип пробудил всех, они посмотрели на дорогу. Эстакада была почти прямой и только где-то вдали слегка изгибалась вокруг огромного Ствола. Они – все они – понимали, что это уже другая дорога, которая уведёт их очень далеко. Взревевший мотор прозвучал как орудийный залп. Фрейя поехала впереди, и за ней последовали все остальные.
…Это была Большая эстакада, странное, необычное место, которая частично примыкала к Ближним снам, причём в них – неподалёку от этого въезда – располагался морской залив. Было любопытно наблюдать, как на дорогу накатывают ярко-голубые, почти прозрачные волны, скользит лёгкая рыба, а там, где должен быть дорожный знак, вдруг расцветает вниз головой хризантема медузы.
…Фрейя шла по мягкой, чуть колеблющейся поверхности Листа. Сначала идти было неудобно, а потом даже приятно – будто по пене прибоя, мелким волнам. Вокруг были виноградники – казалось, что они вырастают из самой плоти Листа, но нет – они были посажены в него, и Лист питал их своими соками. Фрейя оканчивала школу, они с классом приехали сюда – в мир тихого ветра и зреющего винограда, из которого делают знаменитое Фьёрмское вино. Она отбилась от группы одноклассников, и шла вперёд, где горели красные огни, предупреждающие о крае Листа. Ветер качал виноград, и Фрейе казалось, что она чувствует, как его кисти наливаются соком, как пробуждается и в ней хмельное весёлое чувство: ведь впереди – лето, Высшая мотошкола, куда она была зачислена автоматом после победы на ралли, и что-то ещё, кто-то чаемый, неизвестный: не его голос звучит в этом ветре?.. Фрейя посмотрела вверх – дальше, у самого края Листа, летел красный военный самолет. Она помахала ему…
– Ткань снов в это время – конца Листопада – особенно подвижна, – прокомментировал Скирнир, – но, собственно, это не сами Ближние сны, а их отражения, что-то вроде радуги или зарницы. На самом деле все эти места находятся глубже, в Трещинах Коры, Прожилках Древа, – добавил он, когда сквозь его голову проплыла, тихо шевеля хвостом, белая акула.
Через несколько часов они остановились на привал – то ли на асфальтовой площадке у дороги, то ли на песчаном дне, среди морских звёзд. Неподалеку был съезд на Ветвь, располагавшуюся немного выше и восточнее, чем та, откуда они выехали. Солнце ярко светило, они ощущали, что становится теплее. Форсетти открыл свою фляжку и сладостно улыбнулся, вспомнив о своём ночном приключении.
– Вообще-то мне надо ненадолго отлучиться, – сказал Скирнир. – Ближние сны тут совсем рядом, наведаюсь, посмотрю, что и как, может, узнаю разные новости…
– Но ведь ваши тоже спят, – отметил Форсетти.
– Не совсем. Точнее, не совсем по-вашему. Строго говоря, мы спим постоянно… Но во время Зимнего сна мы погружаемся в состояние, которое называется Сон внутри сна, говоря математически: Сон в квадрате или Сон в кубе, в зависимости от желания и подготовки… При этом наши «лёгкие тела» внутри Ближних снов подобны – ну вот им, – Скирнир показал на проплывающую над ними прозрачную медузу. Они свободно кочуют в пространстве Ближнего сна, преображаясь, меняя форму, наше сознание то удаляется, то приближается к поверхности восприятия внешнего мира. Обладая определёнными навыками, можно пообщаться со спящим, – не так, как здесь… Хотя и здесь… – Скирнир замолчал.
– Ты ведь можешь отсюда проникнуть в чужие сны, уже начавшиеся наши сны?.. – взволнованно спросил Хёд.
– Вообще-то да, но в очень особых, редких случаях… Но сейчас всё не так… Я пытался, там, внизу: похоже, входы закрыты и для меня… Скирнир мягко пошёл-поплыл к краю дороги, где за небольшой лесопосадкой, светилась Кора Древа.
– Пожалуй, неплохо было бы осмотреть и эту Ветвь, – Хёд сел на мотоцикл. – Кто со мной?
– Давай. – Ньёрд сел на мотоцикл, оглянулся на Фрейю и других. – Думаю, вам тут ничего не угрожает.
Форсетти картинно передернул затвор штурмовой винтовки.
Из школьной работы Ньёрда по географии
Большая часть Ветвей Средней и Нижней Кроны соприкасаются. В некоторых случаях можно просто перейти с Ветви на Ветвь, в других – построены мосты. Также их связывают реки, текущие по Ветвям и внутри Ствола. В некоторых районах они протекают через области Ближних снов, и в этом случае путешественникам следует быть особо внимательными. Кроме того, в Стволе проложены тоннели – там раньше перемещались на лошадях и повозках, а теперь – на поездах и автомобилях. Важной транспортной артерией была Большая эстакада, связавшая все Ветви Кроны. Однако после открытия энергетических полей многие транспортные средства получили возможность перемещаться по воздуху. В настоящее время это наиболее популярный способ перемещения с Ветви на Ветвь, также удобно пользоваться Ствольными лифтами. Для перемещения по Ветви или по соседним Ветвям часто используется обычный транспорт – это связано с нежелательностью большого расхода энергии.
Хёд и Ньёрд ехали вниз по дороге, ответвляющейся от эстакады. Хотя эта Ветвь была немногим выше их Ветви, различия уже ощущались: облака – лёгкие, редкие, розовые, погода – теплее, словно месяцем раньше, чем у них.
– Выше – ещё несколько Жилых Ветвей Средней и Верхней Кроны, где есть города и селения, ещё выше – Обитель Неусыпающих, потом Тонкие Ветви, на которых объекты Специальной Службы, а затем – Верхушка Кроны и на ней – Асгард, замок Императора, – рассказывал Ньёрд.
Собственно, Хёду все это было теоретически известно, но Ньёрд говорил со знанием дела…
– Ты всюду побывал? – Хёд ощутил себя законченным домоседом, хотя и сам был в Дальнем море, на Нижней Кроне и ещё в паре экзотических мест.
– Много где… Облёт разных Ветвей входил в программу лётной подготовки, ещё до войны. Ты ведь тоже воевал?..
Хёд кивнул. Они ехали рядом, не очень быстро. Нежно-розовые облака чуть нахмурились, перед ними пролетело несколько снежинок. Вдали показались шпили города.
– Извини, можешь не отвечать… Я ведь видел тебя тогда, в трансе, возле ангара. Ты был внутри колокола…
– Может колокола, а может, и нет. – Хёд невесело усмехнулся. – Как по мне, так внутри горящего бронетранспортёра на Нижней Ветви. Мне стоило много усилий убрать его из моих снов, но где-то глубоко он ещё есть – в том или ином виде: колокола, горящей печи, в общем-то, ерунда, все через это прошли, через отдел сновидческой реабилитации, я имею в виду…
