– Знаешь, Форсетти… Я иногда стоял так у парапета… У бездны, края – на нашей Ветви и на других. Мало кто любит приближаться к краю, где кончается Ветвь или к краю Листа. Гораздо комфортнее никогда к ним не подходить: увидишь красные лампочки на ограждении – и всё, направляешься в другую сторону. Где-то ограды были высокими, а где-то – небольшими. Я подходил и бросал вниз камень: туда, в бездну. Знаешь, мне казалось, что я могу услышать звук падения, когда он долетит до земли. Смешно, но мне так казалось. Я ни разу не слышал. Никогда. А сейчас мне кажется, я могу услышать. Я не бросаю камни, но могу услышать. Потому что расстояния и время как-то сжимаются. То, что было глубоко, становится мелким, что было мелким – пересыхает. Новое шальное вино шумит в Кроне, Форсетти, и старые мехи с трудом удерживают его. Наступают новые времена. Кажется, что представления – о мире, о людях, о плохом и хорошем спрямляются, становятся простыми и доступными, но с этим теряется их глубина, их насыщенность, их правда… И теперь я слышу, как камень долетает до дна. Отчетливо слышу этот «бум» о мёрзлую безвидную землю… Если дать событиям идти, как они идут, мы проиграем. Идти, как они идут, как запланировано, как логично. И поэтому я согласился встретиться с Фьяларом – из-за того, что король Локи, собиратель теней, был отброшен за ненужностью этим миром, растущим миром, миром, который хочет прийти и идёт нам на смену. Фьялар принёс вчерашние тени и, возможно, это будет кстати.

Ньёрд помолчал и добавил:

– Хотя я и не обольщаюсь на его счёт. Эта продувная бестия может быть и лазутчиком. Как знать, вдруг он сам прикончил Рона и заманит нас в ловушку?.. – Ты напоминаешь мне нашего общего знакомого, Хельга… Ты ударился в философию, Ньёрд… А философствуют те, кто не уверен в своём пути. Кто ищет ему оправдания. – Ну мне ещё далеко до железнодорожника!.. – рассмеялся Ньёрд. – Я не стал меланхоликом, отнюдь!.. – Ты спрашиваешь, может ли Фьялар предать?.. Само собой. Он предал своих, что ему помешает предать и нас?.. Но когда он последовал за Роном, я увидел в нём нечто живое, правильное. Оно блеснуло. Я это знаю, потому что сам был падшим. Я бы помог ему. Но решаешь ты, – ответил Форсетти.

– Знаешь, Форсетти, – Ньёрд обернулся к корме, где на ветру трепетал флаг. – С тех пор как я стал Императором, я думаю, что эта работа не сродни делу орла или ястреба Ведрфельнира, или леопарда, который изображен на нашем знамени. Леопарда, кидающегося с ветвей на добычу!.. Нет, теперь я понимаю, что это дело для дятла – а корона вроде его красной шапочки – который летает вокруг дерева, садится, долбит его клювом, вытаскивает всяких червячков и букашек. «Тук-тук-тук» – звучит по лесу… – Ньёрд улыбнулся, но не слишком весело.

– Так что же насчёт Фьялара?.. Что ты решил?

– Я приму его. Иначе я его сюда бы не позвал. Но я вижу, Форсетти, что ты сам хочешь попасть в эту историю…

– Я не бегу от историй, Ньёрд. И теперь не ищу их. Они приходят, я открываю дверь.

– Хорошо. Переговоры начнём согласно Законам Кроны, через десять минут.

Гоин вышла из машины на окраине города и зашла в бар. Пахло пролитым пивом, застоявшимся табачным дымом. Она прошла к столику, за которым сидел мужчина в плаще. У стула стоял зонтик, с него стекала вода.

– Здравствуйте, Гоин. Мы, – мужчина вынул из кармана маленькую красную змейку, она ползала по столу, влезала и вылезала из салфеток, – мы обратились к вам по вашей просьбе. Вашей заявке. Мы уважаем корпоративную дисциплину. Не будь вашей заявки, мы не обратились бы к вам. А тут – как не отозваться? Успешная женщина хочет пообщаться. Просто необходимо назначить встречу. Особенно в эту дождливую погоду, когда всем так скучно.

– Господин?..

– Эйнар.

– Рада вас видеть, господин Эйнар. Мне не сообщили, кто будет от Параллельного ведомства. Просто сказали подъехать сюда и подойти к этому столику.

Мужчина помолчал, глядя, как змейка обследует солонку.

– Готовят грибной суп, – заметил Эйнар, – пахнет грибами. Но почти не пахнет жареным луком. Странно. Похоже, о нём позабыли. А что за суп без лука?..

Гоин не ответила.

– Вы понимаете, что связавшись с нами, совершили должностное преступление? – сказал Эйнар после паузы. – Конечно.

– И тем не менее вы решились. Знаете, у нас работает много клерков, стажёров, менеджеров… Они любят болтать лишнее. Собственно, это их любимое занятие. И они могут что-то разболтать. Всё рассказать. Так ветер нашёптывает водостокам. Или ещё как-то. Поэтому в детали посвящены немногие. Очень узкий круг… То, что вы предложили, нас заинтересовало. Не скажу, что сильно. Умеренно. Однако это может быть полезным. Тогда мы сможем продвинуть вас выше, или, если угодно, глубже – туда, где наши разногласия с вашим ведомством не будут иметь значения.

Он внимательно посмотрел на Гоин.

– Но вы мне лжёте. Вы пришли не только по собственной инициативе.

– И вы мне. Вас очень интересует моё предложение. И вы не понимаете, почему оно сделано. Ловушка ли это? Новая политика? Или на самом деле частная инициатива – моя или кого-нибудь выше. Или глубже. Эйнар ухмыльнулся.

– Всё начинается с маленькой лжи. Девочка оборвала крылышки мухе, а обвинила клоуна, который забежал из соседнего двора. Ей никто не поверил. В следующий раз она придумает что-то получше. Нечто реалистичное! Она будет врать, прикрывая себя, во имя лучшей жизни. До поры, до времени. А потом её личность уже не будет иметь особенного значения: всё, что её окружает, всё, что она есть сама, будет сделано из вранья. Из лжи. Целый мир лжи! А представьте, что клоун был и девочка сказала правду… Такой злодейский клоун с красной улыбкой! В самом начале… Это он мучал муху… Из-за него девочка научилась врать!..

– И что дальше?..

– Всем любопытно, что станет с девочкой, кого-то интересует появление клоуна. Но муха, бескрылая муха, никому не интересна. Ползает себе по земле. Крошечный сгусток боли! Пока на неё не наступит прохожий. А ведь только муха знает правду… – Эйнар улыбнулся.

– И девочка, – без улыбки ответила Гоин.

– Конечно, – Эйнар поднял змейку со стола. Оторвал кусочек от хвоста – он превратился в красную розу. Эйнар протянул цветок Гоин.

– Рад знакомству, Гоин. Мы согласны работать с вами. И теми, кого вы порекомендуете.

Он ушёл. Гоин сидела за столиком. Мимо неё прошли старые танцовщицы, их синие тени плыли по стене.

По шоссе шёл мужчина, его иногда высвечивали фары проезжающих мимо автомобилей, освещали его длинный зелёный плащ, на котором были капли – недавно прошёл дождь. Он наступал в лужи, под его подошвами шуршал песок. Через полчаса человек свернул на боковую дорогу, которая заканчивалась у станции. Прогудел товарный поезд, перед мужчиной тянулась вереница вагонов и цистерн. Он подошёл к расписанию: в нём был указан один пассажирский поезд, который прибудет не скоро. Мужчина сел на скамейку, достал термос с кофе и газету с большими старинными буквами заголовков. Ему нравилось ждать.

На солнце набегали тучи, листья шумели, через них пробивались солнечные лучи, и Тайная Башня под огромными деревьями казалась то синей, то бледно-золотой, то зеленоватой – будто укрытой морской волной. Порой мимо неё проплывали корабли, которые некогда пересекли край света, но так и не пришли к цели странствования – призрачные корабли Ближних Снов, скитающиеся по неизведанным океанам. Высокая трава разомкнулась и опять сомкнулась: девушка в чёрном платье с нарисованными клубничками вышла на поляну, подошла к башне, постучала в дверь. Ей открыл рыцарь: печальный, удивленный и обрадованный, такой же казалась и она.

– Я долго спал и почти всё позабыл. Но я помню тебя…

– Моин. Меня зовут Моин.

– Раньше тебя звали иначе, ведь так?..

– Там, откуда я, воспоминания горят, как бумага. Ты позвал меня, и я пришла, Хранитель башни. Я принесла твой меч.