«Иди ко мне, мальчик», – говорила Королева вкрадчивым голосом.

Совершенно непонятно, как она могла говорить. Ведь у нее не было рта!

Непередаваемый ужас охватывал Витю. Откуда-то он точно знал – если позволит Королеве дотронуться до себя, то больше никогда не сможет проснуться.

И тогда, всякий раз, он бросался бежать. По темным комнатам мрачного замка, по пустым извилистым улочкам странного города, по узким тропинкам заколдованного злым волшебником мертвого леса.

Королева не отставала. Она всегда была за спиной. Летела следом бесшумным призраком.

А потом Витя все-таки просыпался. Дрожащий и мокрый как мышь. Будто бы не во сне, а наяву драпал от Королевы.

Но нынешней ночью Вите снился на удивление приятный сон. Видимо, статуэтка и впрямь его охраняла. Зеленый лужок на берегу спокойной реки. Большие цветы. Бабочки и стрекозы. А еще к нему пришел мишка. Нет, не Глушков, конечно же, а игрушечный, плюшевый. Был у Вити такой, когда он еще в детский сад ходил. Во сне мишка разговаривал человеческим голосом.

«Больше ты не будешь видеть кошмаров, Витёк», – сказал мишка, подмигнув глазом-пуговкой. И улыбнулся. Но как-то странно. Как-то криво, что ли. Вите показалось, что во рту у мишки сверкнули острые зубки. Хотя, наверное, просто показалось. Мишка не может быть злым.

Сказав это, мишка вдруг побежал, петляя между цветов, по лугу.

«Тук-тук-тук» – зазвучали шажки. Будто бы это не плюшевый мишка бежал по траве, а чьи-то маленькие железные ножки зацокали по ламинату в Витиной спальне.

Витя проснулся. В окно через открытые шторы глядел диск полной луны. Ее серебристый свет освещал ворох тетрадей на письменном столе, створки одежного шкафа, клетчатое одеяло, тумбочку… Стоп.

Тумбочка была пуста.

Витя вскочил как ошпаренный. Включил свет. Оглядел все вокруг. Статуэтки не было.

Он заглянул под тахту, под письменный стол, пошарил под шкафом. Безрезультатно. Витя сел на кровать.

Катька! Ну кто же еще? Конечно, это она стырила статуэтку, пока Витя спал. Ладно. Завтра он ей устроит. Скорее бы наступило утро. Витя щелкнул выключателем и залез в постель.

Когда сладкая дрема приятно заволокла сознание, Витя снова услышал звук.

«Тук-тук-тук-тук-тук!»

Словно пробежал кто-то.

Витя резко открыл глаза. И обмер. Такого не могло быть. Статуэтка как ни в чем не бывало стояла на прежнем месте. На тумбочке. Всего лишь в метре от Витиного лица. И с ней было что-то не так…

Миловидное девичье личико превратилось в страшную рожу. Половину ее размера занимал рот. Скорее, не рот даже, а маленькая широко открытая крысиная пасть с острыми сабельками клыков. Нос стал непропорционально большим, с широкими, как у гориллы, ноздрями. Казалось, что они раздувались от гнева. Волосы, которые раньше спадали на плечи спокойными волнами, встали дыбом, разлохматились, будто у ведьмы. Но самое страшное происходило с глазами фигурки. Они выкатились из орбит, выпучились, словно у рака, и ярко горели злющими зелеными огоньками, точно так, как глаза змей на лице Королевы.

Витя зажал себе рот, чтобы не завопить на весь дом от страха. Конечно, это сон. Бывает же так, что тебе кажется, будто бы все взаправду, но, тем не менее, ты просто спишь. Просто очередной кошмар. А мишка наврал, когда сказал, что больше кошмаров не будет. Как можно было ему поверить? Витя натянул на голову одеяло и замер. Если уж ото сна невозможно проснуться, то надо в нем, в этом сне, уснуть. Надо заснуть, и тогда все непременно закончится.

Проснувшись поутру, Витя осторожно открыл один глаз. Боязливо посмотрел на фигурку. Все в порядке. На тумбочке стояла прежняя девушка из металла – миленькая красавица с озорной улыбкой. Витя облегченно вздохнул и направился умываться.

– Витёк!

Щеглов обернулся. Его догонял Толик Осипов – одноклассник и друг.

Они поздоровались, пожав друг другу руки.

– Чего-то ты поздно сегодня, – заметил Витя.

– Ты тоже не рано, – отозвался Толян.

– Так ведь первый урок – математика. Контрольная, блин. Годовая. – Витя вздохнул. – Ноги прям не идут.

– Фу, – Толик поморщился, – и не напоминай. – Математику он не жаловал, так же, как Витя.

– Если трояк в году выйдет, отец все лето телефон не отдаст. – Витя шмыгнул носом.

– Не думай об этом, – хохотнул Толик.

– Издеваешься?

– Ага.

Витя промолчал.

– Слышь, Витёк, а как ты с Глушковым вчера разрулил? – сменил тему Толик.

– Да никак. Через окно столовой вылез и в обход домой пошел, – без энтузиазма ответил Витя.

– Ты что, всю жизнь от него бегать будешь? А, Витёк?

– Не начинай, Толян, – Вите эта тема не нравилась. – Что я ему сделать могу?

– В от скажи, почему меня, например, Глушков не трогает? – Толик отставать явно не собирался.

– Потому что… – Щеглов почесал макушку, – ты в футбол хорошо играешь. И на перекладине восемь раз подтягиваешься.

– Это да, – не без гордости согласился Толик. – Но не только поэтому.

– Тогда почему? Не томи, умник.

– Мишка знает, – Толик замедлил шаг, – что я его не боюсь. Понимаешь?

– «Не боюсь!» – передразнил друга Витя. – А что я с ним сделаю?

– Дай отпор. Хотя бы разок попытайся.

– Ну и что с этого выйдет? – Витя начинал выходить из себя. – Он же такой здоровый, огромный. Он же меня в бараний рог скрутит, если я попытаюсь!

– А ты все равно попытайся.

– Иди уже молча, Толян. – Витя злился. – Вон уравнения в голове повторяй, а то годовую завалишь.

– Тебя бьют, ты падаешь, а потом все равно поднимаешься, – Толик не обратил на Витино неудовольствие никакого внимания. – Бьют – поднимаешься. Снова бьют – опять поднимаешься. Тогда даже самый сильный отступит.

– Легко на словах.

– Так ты не на словах – ты на деле попробуй!

«Он не отстанет, – подумал Витя. – Надо бы его отвлечь чем-нибудь».

– Слышь, Толян, а я вчера на пустыре был.

– И как ты там оказался? – скушал наживку Толик.

– Когда домой другой дорогой шел. И знаешь что я там нашел?

– Что?

– Статуэтку из чистого серебра! Она, наверное, кучу денег стоит.

– Вот врун, – Толян недоверчиво засмеялся. – И кто бы оставил такую штуку на пустыре?

– Ну, я не на самом пустыре ее нашел, – закручивал интригу Витя.

– А где?

– В заброшенном доме. Там, на пустыре, есть заброшенный дом.

– Да ты офигеть какой врун! – Толик продолжал смеяться. – Нет на этом пустыре никакого дома. Что ж я, не бывал там, что ли?

– А вот и есть, – не сдавался Витя, – он среди деревьев стоит. Его и не увидать сразу.

– Ничего не стоит там среди деревьев, – не желал соглашаться Толик. – Врешь ты все, сказочник.

– Но это еще не все, – Витя загадочно сощурил глаза. – Статуэтка та непростая. Она по ночам оживает.

– Ну тут ты вообще уж загнул, Ханс Кристиан Андерсен! – заходился от смеха Толик.

– Не хочешь верить – не надо. Только ночью она взяла и в маленькое чудовище превратилась – рожа страшная стала, с клыками, глаза зеленым горели. И еще она по спальне бегала!

– Ну, Витек, – Толян перестал смеяться. – Ты за дурака-то меня не держи. Иди первоклашкам сказки рассказывай. Они и то не поверят.

– А вот тебе правда, – стал серьезным и Витя. – Дом на пустыре действительно есть, и я там вчера был. Статуэтку я тоже взаправду нашел. После уроков ко мне зайдешь – покажу. Из серебра она или нет – я не знаю, но статуэтка очень красивая. И девушка – ну, статуэтка эта девушку изображает – тоже классная. А то, что она в чудовище превратилась и по комнате бегала, – это, конечно, не совсем правда. Сон мне такой приснился сегодня. Вот как-то так.

К Витиным радости и облегчению, вариант контрольной попался ему не самый уж сложный. С большинством заданий он справился, и надежда на скорое возвращение телефона стала более осязаемой.