Любимое занятие хозяйки дома – это вечером в процессе организации ужина ходить по кухне, прижав трубку к уху. Но, надо признать, что ужин получается отменный, с фантазией. Правда, муж должен быть рядом и ассистировать.

Зарабатывали они неплохо, даже очень неплохо. Накапливали выходные дни и уезжали раза два-три в году то в Штаты, к родне Глеба, то в Москву и Питер, к родным обоих, то просто на машине по Англии, Австрии, Италии, да мало ли интересных мест на земном шаре! Кстати, они первые из моих знакомых брали автомобиль напрокат в любой стране и с картой и путеводителями объезжали самые любопытные уголки.

– Олька, жалко, что ты не водишь! Это такое удовольствие ездить по цивилизованным странам! Где хотим, останавливаемся в отелях, куда хотим, заходим в музей или театр, никто не командует, не следит. Вот чего мы были лишены в Союзе!

С языками у них проблем не было – муж свободно владел английским, жена по-английски тоже могла поговорить, а на иврите она ловко изъяснялась с израильскими пациентами.

Жила эта пара в Хайфе, первый раз они меня встретили меня на вокзале. По серпантину хайфских улиц машина долго поднималась в гору, пока, наконец, не остановилась у вертикальной стены. Мы с Леной вышли из машины, Глеб проехал дальше. Тротуар отсутствовал, с проезжей части дороги через маленькую незаметную в густой зелени калитку мы вошли в густой парк.

– Здорово, да?

– Пока что я не понимаю, где дом.

– В этом и фокус! Дом в глубине парка, только наберись терпения, надо немного подняться по лестнице. Мама, когда приезжает, правда, с трудом ее преодолевает, а мы спокойно. Ты же спортсменка, туристка, комсомолка, влезешь.

Позже я сосчитала, ступеней было девяносто. Если несколько раз в день взбираться, вспотеешь.

– Где же вы ставите машины?

– На стоянке, недалеко. Есть второй заезд с нижней улицы.

Дом тоже имел несколько уровней: с одной, нижней стороны, куда выходили окна квартиры, этажей было на два больше, чем с этой стороны, и на каждом этаже имелось по квартире. В Ленину вела еще одна лесенка, которую мы прочувствовали чуть позже. Пока что я обозревала ближайшие окрестности, кусочек парка со скамейкой и столиком в окружении цветов и высоченных деревьев. Конечно, приятно посидеть в саду, не в дачном, а городском и личном.

Из окна гостиной, а оно занимало всю стену и обрамлялось интересным занавесом, напоминающим рыболовную сеть, открывался чудный вид на дальние дали с морем на заднем плане.

– Нравится? Честно?

– Конечно. Ради такого вида можно было променять центр города на вершину горы.

– Но мы, когда сюда забираемся, не хотим никуда выходить, даже в концерты редко выбираемся. Завтра поедем в кибуц.

Среди голого пустынного ландшафта вдруг возник зеленый оазис – густой сад, даже парк с плодовыми деревьями, цветами, аккуратными чистенькими домиками, рядом с которыми паслись коровы, а на окраине стоял корпус, напоминающий маленькую фабрику. Еще один способ заработать коллективу деньги, помимо реализации сельскохозяйственной или промышленной продукции, это сдавать в аренду домики горожанам на weekend или на время отпуска. Мы остановились выбрать коттедж для будущего отдыха моих друзей, а заодно и перекусить в тени ветвистого дерева. Такие места для отдыха с перекусом есть во всех израильских парках. Обычно в тени стоят деревянные столы и лавки, а рядом урны для мусора, пей-ешь и не сори!

– Как здорово тут! Я бы обязательно снимала на weekend домик в этом кибуце.

– Ты не видела другие! Едем еще в один – «Ramot menashe». Он расположен в кедровом парке и обширном плодовом саду.

Здесь живут шестьсот человек, но поселение показалось малолюдным, видимо, все были на работе. Мы осматривали довольно обширное хозяйство. Коровник в кибуце – один из самых больших в стране. Коровы, довольно грязные и вонючие, не паслись на пастбище, а стояли целыми днями в стойлах. Овцы, лошади и пони резвились в загонах. Кибуц окружен садами, где выращивают авокадо. Это сельскохозяйственная часть кибуца, но есть здесь и заводик по изготовлению водомерных устройств. Члены кооператива жили в маленьких, с палисадниками домиках, кроме того есть детский сад, амбулатория, бассейн, дискотека и большущая двухэтажная столовая. Вот где было оживленно! Мы оказались там как раз в обеденное время.

– Ребята, давайте зайдем, посмотрим, как питаются кибуцники.

– Лама ло (а почему нет – иврит)? – Глеб поддержал меня.

– Мы не только посмотрим, но и поедим, ибо они очень гостеприимны: всякий гость достоин быть накормлен сытно и вкусно, – добавила знающая Лена.

Питание здесь происходит по типу шведского стола. Каждый подходит и кладет на тарелку салатов, сколько сможет съесть, потом возвращается за супом, за горячим, за десертами…

Мы поначалу смущались есть на халяву, но денег в кибуце нет в обращении, платить некому.

Последние десятилетия молодежь не очень-то хочет работать на одном месте и быть полностью связанной в действиях. Им подавай новые впечатления, возможность выбора места работы, партнеров, друзей. Поэтому в кибуце, где живешь как за оградой, молодых мало. К тому же о каждом шаге надо докладывать, спрашивать разрешения – это уж издержки коллективного существования. Кто, как не мы, знаком с подобным образом жизни? Кибуцы – наши коммунальные квартиры, только больше, комфортнее и современнее. И нет сексотов среди соседей. А может быть, есть?

В подобном тесном коллективе всегда найдется некто, из добрых побуждений сообщающий начальству о действиях товарищей.

Тот день закончился удачно – наконец, мы нашли сестрице босоножки, купили их, ура! Ни на какие продукты, вещи и сувениры я не смотрела, этого мне хватало в Холоне и Тель-Авиве. В Иерусалиме я наслаждалась исключительно духовной пищей.

В 8 вечера Лера на тахане мерказит посадила меня, обезноженную, в автобус Иерусалим – Тель Авив.

– Спасибо большое за приют и прогулки! Привет Регинке!

– Не сердись на нее, приезжай еще, буду рада.

Из окна автобуса открывался изумительный вид на огни этого удивительного города, они видны были далеко вверх и вниз. Последний взгляд на город в 1992 году.

Я мысленно произнесла «На следующий год в Иерусалиме!»

– Олечка, в следующий раз приезжай с Катюшкой, я знаю, что Борис не может по работе. Вышлю вам двоим приглашение. По Тель-Авиву и окрестностям я сама вас повожу на машине, еще попросим кое-что рассказать Мирочку, она у нас ходячая энциклопедия. В удаленные места Израиля возьмем экскурсии. Договорились?

Мне очень хотелось показать Израиль дочке Кате, Элле очень хотелось познакомиться с моим семейством. После отъезда из Израиля мы интенсивно переписывались, сообщали друг другу обо всем: о событиях в наших странах, о работе и отдыхе, о своих делах, об учебе и работе детей и внуков. Если от Эллы месяц не было письма, я начинала волноваться. Мало ли что могло произойти в их ненадежном окружении. Конечно, можно было позвонить, но когда после гудков автоматический голос начинал на иврите называть какие-то цифры, я пугалась… Мои друзья и коллеги, которым я иногда читала отрывки Эллиных писем, написанных с искрометным юмором, часто спрашивали:

– Ну что тебе пишет твоя любимая женщина? Что еще у нее приключилось? Прочитай, пожалуйста.

Я с удовольствием читала Эллины эмоциональные письма о политических событиях в их нестабильном мире (теракты, убийства лидеров), о национальных праздниках (зимой ханука, весной пурим) и конечно, о семейных торжествах (например, прием больше сотни гостей в день ее рождения). У нее был явный литературный дар, который в сибирской ссылке не удалось развить, и бесспорная способность к иностранным языкам. С раннего детства в семье разговаривали на немецком, идиш и латышском, а в сибирской школе она быстро освоила еще и русский. Ссыльных из Прибалтики не принимали ни в какие высшие учебные заведения, да и в средние специальные брали с трудом. Ей после отличного окончания средней школы случайно удалось поступить в Томское медицинское училище, которое она через четыре года окончила с отличием. Дальнейшая долгая трудовая жизнь – сначала после возвращения в Риге и позже в Израиле была связана с медициной, а именно, с акушерством и гинекологией.