– Жена, – улыбка Кира поникла. – Мы же на пятом месяце, живот становится больше. Гормоны, ещё и Экситейторы для «малютки». А ты же знаешь, как она всегда из-за этого переживает. Вот и бывает, срывается на мне.

– Ну, жалеть я тебя точно не буду, – внутри меня что-то предательски ёкнуло. – Твоя красавица жена любит тебя настолько, что в четвертый раз согласилась смешать свою идеальную ДНК с твоей. Цени.

– Мда, Ром… Ты, пожалуй, прав, – виновато произнес Кир. – Куплю после работы конфет, да не с этими спредовскими заменителями, а настоящими, порошковыми! И скажу, как сильно я люблю её.

– Хватит и слов, а конфеты оставь себе, – подмигнув, я похлопал Кира по животу. – Для пятого ребенка.

– Да-да. Вообще-то, я похудел, чтоб ты знал! – он перевел взгляд на задержанного. – А это что за пассажир? – опустив визор на глаза, Кир начал сканировать мистера Гочи́.

– Твой пассажир. С тобой поедет.

– Так это Туша? На допрос, значит. – Кир вздохнул. – Эх, не повезло тебе, братец, выжить.

Он сделал пару движений в воздухе, и два бота, пружиня на механических ногах, подбежали и мигом увели мистера Гочи́ в автобус.

– Вижу, кадет Эбберт, доставил он вам немалых хлопот, – Кир повернул все свои сто двадцать килограмм обаяния к Лине, продолжая барабанить пальцами в воздухе.

– Я в порядке, спасибо. – Как-то вымученно улыбнулась девушка. – По сравнению с теми семьями, что он загубил, и подавно.

Видимо, пока я здесь развлекался, ребятки «падали с лестницы» обоюдно.

– Да я не про задержанного говорю, – как-то удручающе посмотрел Кир в мою сторону. – Но не будем о грустном, давайте лучше заполним протокол по погибшим, чтобы потом вас не искать.

– Протокол в первый день работы. Вот так везение, Эбберт. – Мне захотелось слинять. – Не буду вам мешать, отвечайте на каверзные вопросы беспристрастно. Подожду вас в машине.

Я подошел к Лине и со всей учтивостью, на какую был способен, жестом попросил отдать мне шлем и жилет. Дальнейший диалог меня не особо интересовал. Пока я шел до багажника и переодевался, признаюсь, у меня промелькнула мысль: «А вдруг кадет неправильно обрисует все то, что произошло за этот короткий рабочий день? Или что еще хуже – обрисует правильно? Все же она здесь чтобы заменить меня, и парочка облизанных задниц и цепкий ум ей вполне могут в этом помочь».

Я отогнал эти мысли. Все мои действия оправданы. Свою работу я делаю уже двенадцать Илонов. И делаю её хорошо. А в случае чего, Капитан или Гера поручатся за меня. Да, последние события – это тревожный звонок для Партии. Но! Если и впредь добросовестно выполнять свою работу, то они оставят меня Ликтором. И какая-то пигалица, у которой нет в голове ни черта́, кроме заученных книжек и «обучающих» видео, не заменит меня. Факт. И партийцы не дураки, тоже это понимают, но её все же направили. Зачем? Чтобы я всполошился и держал всё время руку на пульсе? Тогда Лина не опасна. Пусть играет в Ликторов сколько хочет. Облажается, и её уволят, или облажается и погибнет. Или поймет, что это не для неё, и уйдет сама, оставив себе хотя бы крупицу розовых суждений о мире. Надеюсь, сбудется всё-таки последний вариант. Однако досье сто́ит прочесть.

Все это время я размышлял, сидя в машине, и крутил сигарету в пальцах. Не помню, как надел плащ и достал томик Библии, но это не столь важно. В последний раз, позволив себе втянуть запах терпкого табака, я убрал содержимое в полы плаща. Главное – не путать дыры подкладки с карманами, за пару лет я к этому приноровился. Тяжесть в голове немного отступила, а желудок настойчиво оповестил, что неплохо было бы съесть чего-нибудь. На часах двадцать минут шестого, смысла прямо сейчас ехать в участок я не видел, поэтому можно и перекусить, а к Гере загляну позже.

– Эбберт! – окликнул я кадета. – Поехали, а то опоздаем!

Парочка повернула головы ко мне, и после того, как Кир едва уловимым движением указал на меня, они побрели в мою сторону, попутно о чем-то судача. Визор Кира снова был на лбу, а диалог явно не нёс протокольный характер. О чем же они говорили? Определенно обсуждали меня. Но в каком ключе? И является ли это проблемой? Вряд ли. Кир довольно добродушный и мягкий для полевого Оператора. У него обычно все на лице написано. Если оно, конечно, не закрыто визором. И сейчас его пухлая физиономия расплывалась в учтивой ухмылке. Скорее всего, просто рассыпались друг другу в любезностях и сетовали на злого и страшного дядю Ликтора. Несущественно.

– …в общем, просто будь осмотрительнее в следующий раз. – Пожурил Кир Лину, как будто она его дочь.

– Спасибо вам за совет. – Лина поклонилась чуть дольше того раза, когда приветствовала нас с Капитаном, и села на пассажирское сидение спереди.

– Эй, Кир, – решил прервать я эту дружескую идиллию, – у тебя или твоих робопсов есть нитки?

Снова опустив визор на глаза, Кир заставил своих стражей одновременно повернуться в нашу сторону. Если Оператор хотел этим действием нагнать на нас жути, то у него получилось.

– У моих «робопсов», Ильин, есть дубинки. Может, лучше их? – видимо обиделся за своих «сослуживцев» Кир.

– Понял вас, товарищ Оператор. Поеду, пожалуй. – Напоказ извинился я.

– Езжай-езжай. – Из-за визора не было видно лица, но мимолетная улыбка Кира выглядела весьма искренней. Хотя, на фоне металлических болванов, всё равно казалась жутковатой. – Жду не дождусь нашей скорой встречи, Роман!

– Мы же обычно встречаемся на местах преступления! – я нажал на кнопку стеклоподъёмника. – Цена – жизнь невинных! Думай, что говоришь! Ну и мрак, Кир!

Демонстративно закатив глаза, я направил свой автомобиль в сторону «Центрального района».

– Что мы здесь делаем?

Мы стояли у довольно опрятного кирпичного зданьица, скрытого от глаз снующих прохожих массивными, одноликими, сверкающими даже в туманном мареве, стеклянными высотками. Через длинный переулок силился пробиться мерцающий блеск бурлящего неоном «Центрального района». Его свет едва доставал до крыльца, образуя подобие тусклой дорожки, маня зайти.

– Как что? Самая важная часть дня! – ответил я.

Массивный охранник на мгновение выступил из тени при нашем приближении, но, рассмотрев меня, едва кивнул и указал рукой на дверь, пропав в той же тени. Его рука всегда была в перчатке, наводя на мысль, что это, скорее всего, протез. Возможно, часть руки даже была ратионной18. Но наша учтивая молчаливая игра длилась не один год, и нарушать приятную традицию ради любопытства не хотелось. Поэтому, лишь кивнув в ответ, я открыл входную дверь, тем самым приглашая кадета войти.

– Анализ улик? – гадала Лина, медленно поднимаясь по ступенькам крыльца. – Информатор?

– Лучше, Эбберт! – мы вошли внутрь, попадая под теплый мягкий отсвет старых ламп. – Обед!

Это был ресторан. Вернее, я бы даже сказал, ресторанчик. Вполне себе уютное и тихое место, про которое говорят: «для своих». Одно из немногих мест, где можно поесть не синтезированные блюда19.

Как всегда, ненавязчиво играла приятная ретромузыка. Что-то типа «клауд-мамбл-хип-хопа» двадцатых, тридцатых годов до эпохи Илона. Создавалась атмосфера хорошего отрадного настроения, которое не получишь от современной бездушной какофонии звуков.

– В седьмом часу вечера? Скорее уж ужин, сэр. – Кадет хоть и пыталась быть невозмутимой, но, пока нас провожали за стол, явно с интересом осматривала интерьер заведения.

– Ну, я встал только четыре часа назад, – нас расположили в углу за миниатюрным столом с уютными диванчиками. – Так что у меня обед. Но если твоим вкусовым рецепторам так аппетитнее, то ты можешь и отужинать.

Я снял плащ и аккуратно водрузил его на спинку диванчика. Галантным жестом указал кадету на диван напротив, предлагая сесть.

Эбберт была явно озадачена.