– Привет! – прогундосил, усаживаясь к ней за столик, откормленный, лет тридцати молодец в кожанке с низким лбом, глубоко посаженными глазками-буравчиками и тяжелой нижней челюстью. – Привет! – еще раз повторил он и поставил на стол стеклянный графин с прозрачной жидкостью и два стакана, при этом перекатив разжеванную зубочистку из одного угла щелеобразного рта в другой. – А ты ничего, хоть и в возрасте. Люблю женщин постарше. Такие, как ты, занимаются сексом как в последний раз…
– Эй, подруга! – это уже неслось вслед проходящей мимо официантке. – Заказик прими! Нам тут столик накрой под водочку и учитывай, что я теперь с дамой, – при этом он залихватски подмигнул Кате.
Катерина, не поднимая глаз от меню, почувствовала, как на нее мутной волной начала накатывать злоба. Она знала за собой такую дурную черту, когда в момент опасности могла очертя голову кинуться в самое пекло, не думая о последствиях. Тип, сидевший сейчас напротив, вызвал у нее ни с чем не сравнимую антипатию. Чтобы не сорваться, она под столом с силой наступила себе на ногу и, не поднимая глаз, голосом, каким обычно говорила с пациентами, отличающимися пониженным интеллектом и плохим воспитанием, произнесла:
– Если вас не затруднит, пожалуйста, попробуйте поискать женщину своей мечты среди тех дам, что родились до «исторического материализма». Возможно, именно у них вы получите те ощущения, которых вам так не хватает.
– Хамишь, – с печалью в голосе то ли спросил, то ли констатировал новоиспеченный кавалер. – Это ты напрасно. Так и схлопотать можно.
– Вы мне угрожаете? – поинтересовалась Катерина и, подняв на него глаза, постаралась просчитать для себя возможные последствия, если она стукнет его по голове графином с водкой. При любых раскладах перспективы вырисовывались в мрачных тонах: от травм различной степени тяжести с преобладанием, судя по размерам его кулаков, все‑таки тяжелых и до свежего земляного холмика с одиноким траурным венком. Однако, если положение будет безвыходным, все‑таки стоит рискнуть.
В это время за столиком, где продолжали сидеть друзья этого «красавца», атмосфера накалилась до критического уровня, и наконец полыхнуло, да так, будто произошло извержение вулкана средней величины. Двое, прекратив ругань, вдруг резко вскочили из‑за стола, при этом перевернув его набок, что сопровождалось грохотом и звоном бьющейся посуды, и дружно схватились в ближнем бою. Молча, со зверским выражением лиц они начали топтаться по осколкам, размазывая по полу остатки незавершенного банкета, при этом отчаянно пыхтя и с диким неистовством стараясь вытряхнуть друг друга из одежды. Третий, что‑то усердно бубня, кружился вокруг трясущейся парочки, прикладывая усилия, правда без фанатизма, влезть между ними то ли с целью разнять, то ли с целью поучаствовать в завязавшейся склоке. Более высокий, внезапно отпустив полы куртки своего визави, нанес ему кулаком, похожим на молот, удар под дых, одновременно получив от того сильный контрудар головой в лицо. От полученных тумаков оба разлетелись в разные стороны, круша своими телами все, что попадалось на их пути.
Где‑то громко завизжали официантки…
– Сиди и никуда не уходи, – приказал Казанова и, одним махом сбросив с себя куртку, ринулся в гущу событий. Бойцы, довольно быстро выбравшись из‑под обломков разнесенных ими в щепки соседних столов и кресел, не переводя дыхание, вновь ринулись в бой и, столкнувшись корпусами, начали отчаянно молотить друг друга кулаками, при малейшей возможности пуская в ход ноги и части разломанной ими же мебели. В драку тут же вписался бывший «миротворец» и подоспевший несостоявшийся герой-любовник. Катя, решив, что при любом раскладе имя победителя ее не интересует, быстро направилась к выходу. Резкий рывок за плечо отбросил ее на недалеко стоящее и еще целое кресло.
– Я сказал сидеть! – прорычало склонившееся над ней налитое кровью лицо. Раздавшийся глухой удар и закатившиеся под лоб глазки-буравчики позволили сделать вывод, что клиент находится в процессе глубокого переосмысления своего поведения. Пошатнувшись, он стал заваливаться на бок до тех пор, пока благополучно не оказался на полу. За его спиной, с легким удивлением наблюдая за тем, как тело располагается у ног Катерины, сжимая в руках разбитый ноутбук, стоял мужчина.
– Я предлагаю покинуть это заведение и не мешать сим джентльменам обновлять здесь интерьер! И давайте поторопимся… – окончание его фразы потонуло в оглушительном грохоте.
– С удовольствием… – согласно кивнула Катя и быстро последовала за своим спасителем, который, перешагнув через поверженного соперника, уже стоял у двери, ведущей на улицу. Когда они садились в машину, драка в зале была в самом разгаре, а где‑то вдали уже были слышны звуки полицейской сирены.
– Позвольте представиться, – заводя двигатель, произнес он, – Марк, Марк Станиславович. Непростое сочетание, поэтому лучше Марк. А как можно к вам обращаться?
– Катерина Аркадьевна.
– Катерина Аркадьевна, – выруливая со стоянки, продолжал Марк, – я знаю здесь недалеко весьма приличное место. Там можно посидеть в спокойной обстановке и к тому же неплохо перекусить. Прошу простить меня за неделикатные подробности, но я зверски голоден. Вы ведь никуда не спешите? Может, вы не откажетесь составить мне компанию и отобедать?
– У меня сегодня масса свободного времени, и тем более мне тоже до неприличия очень хочется есть, – внутренне содрогаясь от собственной бесцеремонности, она тут же перешла к тому, что сейчас ее волновало больше всего. – Спасибо, что выручили меня там… Жаль, что пострадал ваш ноутбук, но, может, его еще как‑то можно восстановить…
Он притормозил на светофоре, загоревшемся тревожным красным светом, и улыбнулся.
– Не переживайте, будем считать, что нам очень повезло: во‑первых, в том, что я не успел уйти, – перехватив ее удивленный взгляд, тут же пояснил: – Деловой партнер позвонил буквально за пару минут до начала поединка, предупредил, что не может прийти. Позвонил бы раньше – и я бы раньше уехал. А во‑вторых, в том, что ноут вовремя оказался под рукой. Честно говоря, я не ожидал такого эффекта от удара. Саму технику не жаль. Когда собираюсь выключить комп, наработанные материалы тут же сбрасываю на флешку – научен собственным горьким опытом. В данном случае это пригодилось как никогда.
Ресторан, куда они приехали, был в меру респектабельный и в меру демократичный, поэтому Катерина, сняв полупальто, в джемпере и джинсах чувствовала себя достаточно уверенно. Марк ухаживал ненавязчиво, демонстрируя безупречные манеры, при этом совершенно не вызывая у нее ощущения неловкости или чувство быть в чем‑то ему обязанной. Он был прост в общении, но без пошлого панибратства, а еще он был красив, высок и хорошо сложен. Одежда не от кутюр, но дорогая и высокого качества. Возраст – чуть старше сорока. И она, подведя итог увиденному, вынесла безапелляционный вердикт – «мистер великолепие». Уже дома, поздно вечером, забившись в угол старого дивана, она, вспоминая проведенный день, не переставала удивляться, с какой легкостью он вызвал ее на откровения о работе, о разладившейся семейной жизни и о ней самой. Скорее всего, это была реакция на перенесенный стресс и на его такую искреннюю доброжелательность и внимание. Большинство из нас действительно больше любит говорить о себе, тем более с малознакомыми людьми. Хотя о себе он тоже рассказывал. Скупо. Не жалуясь, а скорее, как талантливый художник, несколькими яркими мазками писавший картину своей жизни. Он владелец небольшого издательства, которое сейчас переживает не лучшие времена, так как печатные издания стали меньше читать. Разведен, и его бывшая, выйдя замуж, уехала в Америку, забрав с собой самое дорогое, что у него есть в жизни, – их общую маленькую дочь. И теперь он очень скучает по малышке, но не жалеет, что дал разрешение на выезд, ведь они там счастливы, а для него это самое главное. Катерина думала о том, что существует другая жизнь, как в параллельной реальности, – с другим уровнем взаимоотношений, кругом интересов и моральных ценностей. Как бы там дальше ни сложилось, но сегодняшний день дорогого стоил. Все было как в сказке: нападение разбойников, спасение прекрасным принцем, романтический обед, прогулка по городу и доставка прямо к подъезду с многообещающим прощанием, в котором прослеживалось продолжение. Это было сказкой, волшебным сном – оказывается, и в наше время чудеса возможны. Уснула она ближе к утру…
