— Я очень соскучился, — Антон оторвался от такого любимого лица, а уже он уже через мгновение парень самозабвенно целовал Новикову, слегка прикусывая губы. Он очень хотел продолжения, но все еще боялся, что Вика испугается, особенно в виду бывшего отвратительного опыта, а ему хотелось, чтобы все было волшебно. Поэтому Антон быстро выкинул ненужное из головы, решая подумать об этом завтра, как одна из любимых книжных персонажей Вики — Скарлетт О’Хара.
Из прихожей ребята переместились на кухню. Где был накрыт просто божественный ужин на две персоны. Новикова очень старалась, изо всех сил желая отблагодарить таких образом парня, который так много для нее сделал.
Почему-то именно сейчас, в такой чертовски домашней обстановке, Вике захотелось поговорить с Антоном о ее детстве. Поделиться самыми светлыми моментами, которые, разумеется, были связаны с мамой и братом.
— Давно мне не было так хорошо и спокойно, — голос девушки был тихим, но Миранчук слышал каждое слово. Он отставил в сторону пустую тарелку, в которой до этого красовался чудесный запеченный картофель и мясо по-французски. Поймав девичью ладошку, парень как обычно прикоснулся к ней губами, передавая свою любовь и нежность. — Когда была жива мама…
Девушка говорила сейчас настолько спокойно, отчего Антон даже немного удивился, ведь даже когда Стас рассказал ему о том, что они с Викой несколько лет живут без мамы, парень на некоторое время вообще выпал из равновесия. Он сильнее сжал руку Вики, а она только сдавленно ему улыбнулась, формулируя про себя то, что хотела рассказать.
— Когда мама была жива, мы каждые выходные ходили в парк, гуляли, катались на разных аттракционах и просто вместе время проводили. После школы я практически всегда бежала домой, чтобы поделиться с мамой какими-то новостями и своими успехами или оценками. До сих пор не могу поверить, что вот уже пять лет, как ее с нами нет. Правда…
Поднявшись на ноги, девушка подошла к Антону, обнимая его за шею, а парень, притянув ее ближе, усадил к себе на колени, уткнувшись носом в девичьи волосы. Вика же закрыла глаза от некого наслаждения и защищенности рядом с ним.
***
Когда четвертого февраля Антон с командой улетел в Испанию на второй сбор, Вике снова приснилась мама. Девушка тогда снова прорыдала всю ночь, совершенно отказываясь хоть немного понимать, что такие сны вообще могут значить.
Утром Вика позвонила Стасу, приглашая в гости. Парень согласился быстро, тем более, что ему не терпелось узнать, как сестричка обжилась в новой квартире.
По дороге он купил Викины любимые шоколадные пирожные, которые всегда поднимали ей настроение, поэтому сейчас были очень кстати, особенно, когда Антон очень далеко.
Выглядела Вика довольно бордо, правда глаза были абсолютно пустыми, а ведь Стас обожал, когда они горят неистовым огнем и радуют его и окружающих своим обалденным зеленым оттенком.
— Привет, малышка, — парень целует сестру в щеку, разувается и снимает верхнюю одежду, проходя вглубь квартиры. Где ему удалось побывать только единожды. Вика замечает в его руках коробку с пирожными и улыбается по-настоящему, и парень улыбается ей в ответ, надеясь, что это не начало какой-то истерики.
Они проходят на кухню, где довольно быстро съедают любимое лакомство, после чего перемещаются в гостиную, располагаясь на довольно удобном огромном диване.
— Мне мама часто снится…
Стас поворачивает голову к Вике, стараясь разобрать ее эмоции, но лицо девушки остается подозрительно непроницаемым. Она молчит, словно борясь с какими-то внутренними демонами, которые мешают ей говорить дальше.
— Улыбается…как тогда, когда была жива… — на этой фразе голос девушки уже дрожит, а слезы грозятся вырваться наружу. При Стасе можно — он ее и не в таком состоянии видел.
Недолго думая, парень подается вперед, заключая сестру в объятия, желая разделить с ней такие теплые и сокровенные воспоминания, которые навсегда в их сердце.
Казалось, что Стас нашел нужные слова и помог понять какой-то тайный смысл снов, но они продолжались, обрываясь постоянно на одной и том же месте, тем самым загоняя Вику во все большее и большее замешательство.
Двадцатого февраля, снова в день прилета Антона, Вика наконец-то понимает, что может разобраться со своими всеми вопросами только одним способом — сходив на могилу мамы.
Девушка впервые полностью игнорирует занятия в университете и с самого утра, купив любимые мамины розовые розы, отправляется туда, где пять назад навсегда оставила частичку своего сердца.
Кладбище было почти пустым, и только одиноко ходили бабушки, похоронившие мужей. Вика положила цветы на могилу, смахнув грязный снег и мусор со скамейки, присаживаясь.
— Привет, мамуль. Прости, что так долго не приходила. Наверное, слишком эгоистично приходить только тогда, когда нужна помощь…
Девушка всматривается в лучшую фотографию мамы, которую когда-то сама выбирала. Женщина на фото улыбается, а глаза горят нереально счастливым огнем. Кажется, в тот день Вика продемонстрировала свои умения кататься на роликах, падая уже после первого неудачного движения. Было больно, но стоило маме подуть на сбитые коленки и улыбнуться вот так вот тепло и ласково, что уже совсем не больно. Именно тогда отец и запечатлел маму на новенький полароид.
— Ты мне снишься, мам…я не знаю, как сказать, но ты улыбаешься так, что мне до чертиков, до зуда в коленках хочется тебя обнять, а от понимания, что этого больше никогда не будет, становится просто тошно и жутко больно…
Дует ветер, а с сосны на голову падает немного снега, но Вика не обращает на это внимания, бездумно смахивая его рукой, затем отогревая ее чуть теплым дыханием.
— Знаешь, мамочка, я теперь не одна, у меня есть Антон. Мой любимый Антон, который теперь важнее мне всех на свете. Кроме тебя, мам…
Слезы начинают душить, и Вика не сдерживается. Плакать здесь — нормально, все плачут, прощаясь с родными и любимыми. К горлу начинает подкатывать истерика, и Новикова уже рыдает взахлеб, абсолютно наплевав на всё и всех.
Внезапно какой-то шорох привлекает ее внимание, и девушка поднимает голову к небу, стараясь там что-то рассмотреть. На полностью затянутом тучами небе появляется какое-то странное свечение, словно пробивающееся солнышко. Свечение медленно приобретает более точную форму. Превращаясь, кажется, в женщину. Красивую женщину. В маму.
Девушка открывает от изумления рот, не зная, как реагировать. То ли уже сейчас позвать санитаров и всю оставшуюся жизнь провести в психбольнице, то ли просто спихнуть все на обычные галлюцинации от пережитых не так давно эмоций.
Несколько раз моргая, Вика снова поднимает глаза к небу, но светящееся очертание мамы никуда не девается, и девушке становится страшно, ведь это уже вообще ненормально — видеть такие видения.
Фигура все приобретала конкретные очертания, и Новикова смогла рассмотреть, даже сквозь непрекращающуюся пелену слез, что призрак, не иначе, что-то держит на руках.
Призрак все спускался с неба и остановился около ограды. Вика неотрывно смотрела, боясь даже пошевелиться — вдруг что-то страшное случиться. Хотя, после таких видений, бояться, кажется, уже попросту нечего.
Призрак стоял на месте, улыбаясь, а на ее руках, вроде бы, были дети. Двое.
Что это значило, Вика не поняла, отчего еще сильнее испугалась, закрыв лицо руками. Слезы продолжали стекать по щекам, а после увиденного вообще, кажется, усилились, ведь только так девушка могла реагировать на происходящее.
— Вика! — голос парня врезается в ее сознание, и девушка распахивает глаза, смотря прямо туда, где несколькими секундами ранее был призрак, только сейчас на том месте никого не было.
***
Антон открыл дверь в квартиру, прислушиваясь к неестественной тишине. Теплого пуховика и любимых девичьих сапог в прихожей не было, и парень сразу сделал вывод, что Вика, скорее всего, на занятиях.
Оставив чемодан в прихожей, парень прошел на кухню, желая сделать глоток воды или сока, который всегда был в холодильнике. На одной из полок красовалось вкуснейшее шоколадное пирожное, а на небольшом лоскутке бумаги было написано «Для Антоши». Улыбнувшись, Миранчук достал пирожное, явно изъявляя желание его съесть, естественно запивая любимым апельсиновым соком.
