Ее деланно безразличный тон нисколько не успокоил Сашу, можно сказать, даже распалил сильнее. Он резко дернул ее за руку, привлекая к себе. Ника от его грубого прикосновения невольно вскрикнула.

— Не понимаешь, значит? — прорычал Головин, продолжал держать в тисках руку девушки. — То есть со мной ты быть не хочешь, а с ним вполне не против? Зачем ты мучаешь меня? Нравится смотреть, как я унижаюсь, прося тебя быть со мной? — он впервые в жизни был таким, впервые в жизни его гнев начинал преодолевать все мыслимые и не мыслимые пределы.

— То есть тебе можно работать на два фронта, а мне нет? — Ника нисколько его не боялась, поэтому произнесла это с вызовом. В конце концов, почему действительно он может быть с двумя девушками одновременно, а она не может с Антоном просто общаться?

Саша не находит, что ответить. Она права, но лучше от этого не становится.

— Ника, ты знала о моих отношениях с Алиной, а я и подумать не мог, что ты так быстро бросишься в объятия Миранчука, — его руки до боли сжимали ее запястья, но слова били сильнее, гораздо сильнее.

Собрав все силы, девушка вырывается из его хватки и отходит на несколько шагов.

— Да как ты смеешь? Как ты только мог так обо мне подумать?

— А я не прав? Не прав? — он снова повышает тон, стараясь, наверное, заглушить в себе дикое негодование.

— Не ори на меня, — Ника сама уже не выдерживает, уж чересчур он переходит грань. — Мы с Антоном просто друзья, но раз уж ты так просишь, то я обязательно воспользуюсь твоим советом и сама предложу ему быть вместе.

Головин несколько раз меняется в лице.

— Ты этого не сделаешь, — он делает к ней маленький шаг, но девушка отпрыгивает от него как от заразного. Его гнев уже почти сошел на нет.

— Отчего же? — Вероника и сама уже заметно успокаивается. — Ты же так этого хочешь.

— Не смей, слышишь, не смей, — снова режущая ревность пронзает его сердце. Молодой человек хватает ее за руку, но девушка не ощущает ничего, кроме боли от его прикосновения.

— Не трогай меня, — прошипела Ника. Головин только сильнее сжал ее запястье.

Ника снова вырывается, и в следующее мгновение образовавшуюся тишину пронзает звук пощечины.

— Убирайся к черту из моего дома, — Саша приложил руку к горящей щеке, осознавая свою ничтожность. Кажется, теперь он потерял её навсегда.

Головин медленно пятился к двери. Не было ни слов, ни эмоций, одни мысли, и те матом.

Вышел в прихожую, открыл дверь, на несколько мгновений обернулся, надеясь, что она остановит, не даст уйти, простит за все в пылу гнева сказанные слова, но Ника даже не двинулась с места. Оказался на лестничной площадке и запустил пальцы в волосы. Ненависть к себе заполнила душу, как несколькими минутами ранее сделала хренова ревность.

Спустился по лестнице на первый этаж, вышел на улицу, вдохнул резко похолодавший воздух. Поднял глаза вверх и осознал, что небо затянуло черными тучами, как и его сердце.

Стоял, не в силах сделать хотя бы шаг. Боялся, что если сейчас уйдет, никогда себе этого не простит. Мгновение, и на него обрушилась стена ливня. Молодой человек продолжал стоять, даже не смог сбежать хотя бы под дерево. Дождь нещадно хлестал, бил по лицу, в какой-то мере смывая все эмоции, все чувства, все, что накопилось в нем за последние несколько недель.

В какой-то момент Саша понимает, что ему плевать, что он насквозь промок. Он прикрывает глаза, и перед ним появляется образ Ники, который теперь, наверное, никогда уже его не покинет. Головин проводит рукой по лицу, стараюсь хоть немного стереть капли воды, но получается плохо — дождь продолжает лить, даже не собираясь заканчиваться. Молодой человек снова поднимает глаза к небу. Он хочет, как же он только, мать его, хочет все исправить, изменить. В какой-то миг его будто молнией пронзает, и Саша срываясь с места, снова вбегает в подъезд. Времени на то, чтобы вызывать лифт катастрофически нет, и он бежит вверх по ступенькам, задыхаясь от своей же скорости. Преодолевает расстояние до девятого этажа, кажется, за рекордное время и останавливается напротив двери в квартиру девушки. Не раздумывая, нажимает кнопку звонка и почти молится, чтобы она открыла.

Проходит минута, казавшаяся ему вечностью, и дверь открывается. На пороге Ника. Ее лицо слегка опухшее от слез, глаза красные. На это безумно больно смотреть.

— Я не могу без тебя, — слова срываются с его губ, и Головин резко сокращает между ними расстояние и впивается девушке в губы поцелуем.

Ника отвечает сразу же, будто бы ждала этого его порыва. Саша прижимает ее к себе настолько близко, насколько это только возможно. Подхватывает на руки, неся вглубь квартиры. Оказывается в спальне девушки и аккуратно кладет ее на кровать, не прерывая поцелуя. Его губы терзают ее, кусают, наверное, стараясь что-то доказать.

Одной рукой он обнимает девушку за талию, второй же — медленно скользит по ее ноге, задирая и без того не сильно длинное платье. От его прикосновений по телу прибегают мурашки. Горячая ладонь движется туда, где Ника так хотела, так жаждала почувствовать и её, и самого молодого человека.

Головин не мог насытится. Он пил из ее губ, будто бы из спасительного родника.

— Ты…моя…теперь…только…моя

Шепот между поцелуями. Желание обладать, быть вместе, быть рядом. Они так долго этого ждали, так долго терпели. Казалось, что они в этот момент просто оба сошли с ума, ведь теперь они полностью были уверены, что повязаны навсегда, и это чувство было не какой-то обычной похотью, а чем-то нечто большим, гораздо большим. Ника слышала его слова и шептала свое «да», полностью отдаваясь ощущениям. Головин целовал уже не только ее губы, он спускался ниже — к шее, оставляя крохотные засосы, к ключицам. Платье было на пуговичках спереди, поэтому Саша на какое-то время перестал ее обнимать и принялся судорожно расстегивать, казалось бы, такую ненужную деталь одежды. Вероника перехватила его руку, стараясь помочь. Так они вместе в три руки справились с пуговками, и молодой человек стянул ткань с плеч, покрывая поцелуями открывающиеся участки кожи.

Когда его рука достигает заветной цели, отодвигая трусики в сторону и проникая внутрь, Ника вскрикивает и выгибается всем телом. Она больно кусает Сашину губу, стараясь показать ему, как ей хорошо, как ей нравится. Его движения медленные, поступательные, но девушке кажется этого мало. Ника в какой-то момент начинает сама насаживаться на его пальцы, чем заводит молодого человека еще сильнее. Он рычит что-то нечленораздельное и не совсем цензурное, но ее это сейчас совершенно не заботит. Есть только он, она и ощущения.

На несколько секунд Ника зафиксировала взгляд на его глазах и увидела там то, что так жаждала увидеть — желание и что-то еще, плескающееся где-то на границах рассудка. В этот момент благодаря его таким правильными и умелыми движениями ее настигает оглушающее удовольствие. Девушка цепляется за руку Головина, впиваясь в нее ногтями, в то время как у нее совершенно, напрочь сносит башню, а она не сопротивляется, просто улетает в небо незабываемых ощущений.

Начиная немного приходить в себя, Ника осознала, что ей стало не хватать его губ. Подумать только: он не целовал ее всего несколько секунд, а ей уже мало. Девушка сама потянулась к молодому человеку, а Саша прежде чем их коснуться, выдохнул ее имя. Это звучало так восхитительно, так чертовски правильно, отчего сердце заходилось стремительнее и стремительнее в галопе, отдаваясь стуком в ушах. Его ответ вдохновил ее на дальнейшие подвиги, и Вероника уже смело стянула с него футболку, касаясь каждой клеточки подтянутого тела.