Он закончил свои размышления улыбкой и только было тронулся к выходу, как из-за дверей кабинета раздался громкий приглушенный звук разбившейся посуды. Вновь прибывшие соискатели, ожидающие приема, беспокойно уставились в дверь будто гадая, что случилось, и только Коля со значением глядя по сторонам аккуратно убрал бумагу за пазуху и вышел за дверь, будучи уверенным, что это разбился тот самый каменный стакан.
Кстати, когда несколько дней спустя Коля вышел на свою первую рабочую смену, он вспоминал этот стакан несколько раз на дню и никак не мог объяснить почему он не идет у него из головы. По этому поводу он рассуждал и спорил с двумя частями собственной личности:
«Почему он просто каменный? Если это сувенир, его должны были украсить узором или металлическим кантиком…» – предполагала одна его часть, отвечающая за рассудительность. «Ну да конечно, а если добавить золотых полос по контуру и прибавить дарственную надпись – чисто надгробье получится, или урна для праха!» – протестовала другая часть психики, которую Коля никому не показывал, ведь и сам признавал ее с большим трудом. Вообще вместе с мыслями о этой части собственного сознания к Николаю невольно приходили домыслы о шизофрении, но и тут было все не слава богу, ведь еще в детстве психиатр у которого он проходил обследование четко объяснил ему, что с его уровнем интроверсии шизофрения ему не в коем случае не грозит. Причиной как будто могла быть его внимательность к каждой своей субличности, а, следовательно, невозможность хоть какой-то из них развиться в нечто самостоятельное и бесконтрольное. «Пограничное расстройство – пожалуйста! Паранойя, навязчивые идеи, неврозы и обсессивно-компульсивное расстройство вообще – сколько угодно! Но тот вид шизофрении при котором вы перестаете контролировать поведение части собственной личности, как отдельного сознания, не ваш случай! – говорил врач». В общем-то можно сказать, что раздвоение личности Коле запретили, хотя врач, который это проделал не особенно отличался вниманием, очевидно пил и не внушал доверия в остальном. Коля как-то слышал, как про него говорили будто он лечил аутистов галапередолом. И он бы не понял ни слова если бы, ни некто компетентный разъяснивший подобное на простом примере: «Это все равно, что лечить мигрень с помощью удара молотком по пальцу – кратковременное отвлечение организма от приступа, но побочный эффект в виде множественных переломов, а в конце концов все та же самая мигрень!». В общем Колина голова обыкновенно была переполнена хламом, который претендовал на знания чуть ли не энциклопедической глубины и точности.
– Колян, ты меня слушаешь? – рявкнул охранник Саша, вырвав тем самым Колю из размышлений. Саша осуждающе смотрел в растерянное лицо Коли и непонятно от чего негодовал сильнее: от его невнятного вида или того факта, что их общий начальник поручил натаскивать Колю именно ему.
– Да! – осматриваясь включился Коля.
– Я говорю – тут главное интуиция! – очевидно повторяя фразу, произнес Саша. – Всех подряд вязать не будешь – магазин как никак. Да нам и нельзя. Короче – тренируйся, – с каким-то глупым значением сказал Саша, – …а то так и будешь ключи подавать!
– «Тренироваться»?, «ключи»? – рассеянно уточнил Коля и еще раз огляделся.
– Ладно, забудь! Иди, стой за дверями, если датчик запищит остановишь человека и попросишь пройти через рамку еще раз.
Коля послушно вышел за двери магазина в широкий коридор торгового центра и стал рассматривать магазин так, как его видит потенциальный покупатель (хотя скорее покупательница).
В целом Коле нравился внешний вид магазина, сочетание черного, бледно-розового и темно-синего складывались в некую гармоничную пропорцию, а обилие стекла и зеркал придавали этому месту особый колорит. Коле казалось, что даже если убрать с полок весь товар и перестать пускать в магазин покупателей, он все равно хотел бы находится в этом колорите. Стоя у входа он дважды поймал себя на мысли, что это ошибка, и он в своей серой мешковатой форме (ко всему прочему выданной с обещанием удержать ее стоимость из первой же зарплаты) не соответствует общему настроению и даже строгости этого места. И это при всем при том что магазин был хоть и большим, но самым обыкновенным – просто Коля решил именно так. Он не понимал почему время от времени принижает себя относительно: места, человека и даже некоторых вещей, высказывая не совсем уместные восторги по их поводу, но делал это автоматически и так же автоматически жалел об этом некоторое время спустя. Что касается магазина стоило только схлынуть первой волне похвалы, Коля тут же отметил недостатки места и его основные раздражители. Их оказалось всего два: отдел с духами и одеколонами, потому что запахи, напрысканные на бумажные полоски, которые использовались для более ясного определения аромата, смешивались и создавали дико гнетущую синтетическую вонь и стоило только однажды попасть в облако такой вони от нее начинала болеть голова, а запах въедался в кожу, не говоря уже об одежде. Что касается второго раздражителя то им стала продавец-кассир Валентина – сколько красивая, столько же грубая, скорая на резкие суждения и насмешки над всем и вся при любом удобном случае. Как говорил о ней Саша: – «Ты не «парься», она понимает только деньги и силу, а если нет ни того ни другого, для нее ты просто дерьмо…, и я, кстати, тоже!». По словам того же Саши, Валентина умудрилась поссориться со всеми сменами магазина, но с тем же успехом отладить связи с управляющим и менеджерами из центрального офиса. Коля не задавался вопросами: почему она при таких делах не пользуется положением и допустим не идет на повышение и откуда обо всем этом известно Саше. Коля не спрашивал, но просто чувствовал раздражение, когда Валентина входила в торговый зал и старался держаться подальше от кассы как можно дольше, чтобы не вступать с Валентиной в какой бы то ни было контакт.
В этот раз попытку увернуться от взгляда Валентины прервал писк магнитной рамки на входе. Коля осмотрелся, выискивая Сашу взглядом, но сейчас его не оказалось поблизости и этот раз вынужденно стал первым самостоятельным взаимодействием с потенциальной воровкой. Коля догнал женщину в нескольких шагах от магазина и попросил ее вернуться и пройти через рамку еще раз. Женщина окатила Колю призрением с ног до головы, развернулась и прошла через створку дверей еще раз – писк повторился и Коля с ужасом понял, что у него нет идей по поводу того, как следует вести себя дальше. Женщина тем временем продолжала гнетуще пялиться на Колю в ожидании предложений, которые помогут поскорее закрыть всякие к ней претензии. Ей было невдомёк что сам Коля испытывает нужду в подобных предложениях куда более остро чем она.
– Ты давай – не молчи! – презрительно бросила женщина, нависая над Колей с высоты своих каблуков и довольно внушительного роста. – Время идет! Что мне сделать: открыть пакет, распахнуть куртку или что? Предлагай охранник – работай с клиентом!
Время для Николая замерло. Он опять впал в некий ступор, но именно теперь понял, что подобное состояние включается, когда на него наседает женщина, распознанная им как красивая. Вообще внутри он чувствовал некое спокойствие, жаль только, что оно не сообщалось с внешним состоянием. В голове было полно мыслей и разных фактов, но не одного подходящего для выхода из сложившейся ситуации. Он уже подумал, что нужно было ее не останавливать, когда неосознанно произнес:
– Сейчас консультант подойдет…
Наверное, в следствии ступора периферийное зрение испытывало недостаток четкости и распознавало только блики безо всяких линий и ясных цветов. Коля не мог повернуть головы и оторвать взгляда от своей первой нарушительницы и поэтому вне очертаний ее образа различал только пятна с размытыми краями. Вдруг одно из пятен приблизилось и превратилось в Валентину. Она легко и непринужденно попросила женщину взмахнуть пакетом так чтобы он пересек линию магнитной рамки и когда раздался писк, пригласила ее вернуться к кассе с тем чтобы размагнитить штрих код, дополнив это словами:
