Доктор входит, когда начинается очередная схватка. — Давайте посмотрим, — говорит он.

— Подождите минутку. Неужели сегодня вечером нет ни одной женщины-врача? — Спрашивает Крю.

— Крю! Убирайся отсюда. Этот ребенок скоро родится, так что, если ты не планируешь произвести на свет нашего сына, шевели своей задницей!

Это побуждает его к действию, и он отходит в сторону, не сводя глаз с доктора.

— Как давно у тебя начались боли? — Спрашивает доктор.

— Просто небольшая боль. Я знаю, что это нормально.

— Как долго? — Снова спрашивает он.

— Со вчерашнего дня, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Что? — Крю поворачивается ко мне лицом. — Ты мне не сказала.

— Я просто подумал, что это было... — Глубокий вдох. — Обычное дело. Это не было... — Глубокий вдох. — Невыносимо. Просто легкая тупая боль, и она не была постоянной.

— Что ж, этот малыш готов встретиться со своими родителями. Папа, держите ее за ногу. — Он кивает медсестре, чтобы та сделала то же самое. — Боюсь, нет времени на эпидуральную анестезию. Пришло время поднажать.

Крю

— На счет три. Раз, два, три, — говорит доктор. Беркли напрягается, и из ее горла вырывается крик. Я чувствую себя беспомощным и готовым сойти с ума, когда вижу, как ей больно. Когда она рожала Коррин, ей делали эпидуральную анестезию и что-то еще, что уменьшало боль. Она не кричала так, как будто чудовище завладело моей милой женой.

Она протягивает руку, и я протягиваю ей свою. Она сжимает ее, когда доктор отсчитывает ей еще один раунд схваток.

— Ты так хорошо справляешься, детка.

— Заткнись, — рычит она, утыкаясь подбородком в грудь и тужась. Я как раз собираюсь извиниться, потому что это единственное, о чем я могу думать, когда слышу громкий крик, и Беркли падает обратно на кровать.

— Это мальчик. Папа, вы хотите оказать нам честь?

Я киваю, слезы текут, когда я наклоняюсь и целую свою жену. — Я чертовски люблю тебя, Беркли Леджер. Дрожащими руками я перерезаю пуповину, отделяющую моего сына от его мамы. Они осматривают его, а затем кладут ей на грудь.

— Посмотри на него. Он мини-ты, — напевает она. — Его темные волосы и эти глаза.

— Я думал, все дети рождаются с голубыми глазами? — Я узнал это, когда родилась Коррин. Я был в восторге от того, что у нее были глаза ее мамы, пока мне не сказали, что все дети рождаются с голубыми глазами, и их цвет потом может измениться.

— Не в этот раз, — тихо говорит она. — Привет, Кейден. Я твоя мамочка. Ты так похож на своего папу, мой милый мальчик. — Она смотрит на меня со слабой улыбкой. — Ты хочешь подержать своего сына?

Я киваю, для меня говорить сейчас, действительно, не вариант. Жизнь полна определяющих моментов, которые могут поставить человека на колени и вызвать слезы на глазах. У меня было три таких момента. Первый был в тот день, когда Беркли стала моей женой. Второй, когда она впервые сделала меня отцом, и я увидел, как моя дочь появилась на свет. А еще есть сегодняшний день. Я думал, что во второй раз, зная, чего ожидать, я буду сохранять хладнокровие, а не плакать. Но я рад, что этого не произошло.

Слишком скоро медсестры забирают моего сына, чтобы привести его в порядок. Я смотрю вниз на Беркли. Она красивее, чем когда-либо. Я сказал это в день нашей свадьбы и в день рождения Коррин, и я не думал, что что-то может превзойти это. Я был неправ.

— Я люблю тебя, — говорю я, нежно целуя ее.

— Я тоже тебя люблю. — Она закрывает глаза и откидывается на кровать.

— Могу я тебе что-нибудь принести? — В конце концов, она подарила мне целый мир.

Она медленно открывает глаза. — Я просто хочу тебя.