Задумываясь о прошлом, Гермиона периодически впадает то в ярость, то в депрессию.
Воспоминания о Волдеморте и его дурацких Пожирателях заставляют ее тщательно изучать документы в архиве в поисках сведений о том, кто, когда и почему перешел на сторону этого сумасшедшего фанатика, одержимого манией вечной жизни. Но ничего не сделавшего для того, чтобы улучшить жизнь своих последователей. Он принес магическому обществу только боль и разрушение. Как так вышло, что его поддержали представители многих чистокровных семейств, не последние и вроде бы не самые глупые люди Магической Британии? А почему в рядах его приспешников оказались и волшебники из более низких слоев общества, не самые богатые, но также чистокровные?
И еще один вопрос интересовал Гермиону — как так вышло, что борьбу с самым темным и опасным магом современности взрослые волшебники передали в руки недоучившихся детей? Где был и что делал Орден Феникса, когда она, Гарри и Рон почти девять месяцев прятались в лесах, жили впроголодь в палатке, выполняя «секретную миссию»?
Вся остальная Магическая Британия в целом продолжала жить, как жила. Комиссия по учету маггловских выродков при Министерстве Магии рассматривала дела о краже магии. Наказание было следующим — штраф в размере всего имущества и лишение волшебной палочки. В Азкабан, вопреки слухам, магглорожденных не отправляли. Там просто не хватило бы на всех места. То есть за гипотетическую «кражу магии» государство наказывало конфискацией имущества. На первый взгляд, суровое наказание. Но, как и всегда, дело было в нюансах.
Огромная бюрократическая машина Министерства была неповоротливой. И при желании ее можно было перехитрить. Например, если имущество по документам принадлежало чистокровному волшебнику, то конфискации оно не подлежало. На переделывании бумаг хорошо заработали нотариусы. К ним выстроилась очередь из тех, чей муж или жена были магглорожденными и владели недвижимостью. На владельцах банковских счетов подзаработали гоблины, которые все же вынуждены были поделиться с Министерством. Чтобы их самих не слишком притесняли. Что такое золото по сравнению с жизнью?
Запугивание было основным политическим инструментом Волдемортовой эпохи. Но даже внушавшие ужас егеря кого попало не должны были ловить. Комиссия принимала живой товар строго по утвержденному списку. Но за взятку можно было в этот список и не попасть. Этот факт знали не все, а пользовались им единицы. Скабиор рассказал, что, конечно, они с парнями хватали в лесу всех, кто под руку попадался. А потом уж разбирались — тащить в Комиссию или застращать на месте и убедить расстаться с деньгами и ценностями. Кто был сговорчивым, тех отпускали. Границы в стране были открыты, и теоретически убраться с острова мог любой желающий. Но далеко не все волшебники — и «бывшие», и «настоящие» — пользовались этой возможностью.
Что же касается отчетов о якобы пропавших без вести волшебниках, имена которых день и ночь транслировало колдорадио на волне «Поттероский Дозор», то здесь было все очень просто. И самая большая простота и глупость заключалась в том, что «Поттеровский Дозор» способствовал нагнетанию обстановки и запугиванию населения, то есть по сути работал на правительство. Сведения о пропавших тайно добывались из архива Министерства, из того отдела, который отвечал за регистрацию волшебных палочек. После признания волшебника виновным в «краже магии» волшебная палочка уничтожалась, «чтобы впредь неповадно было». В книге регистрации появлялась запись об аннулировании палочки. Что преподносилось радиостанцией как исчезновение волшебника. Фактически так и было — без палочки колдовать никто не умел. А те, кто умел, не позволили бы отнять у себя палочку. Случай с победным Экспеллиармусом Гарри Поттера здесь в расчет не берется из-за своей уникальности. Да и на комиссию по учету маггловских выродков Волдеморта вызвать никто бы не решился, хоть тот и был полукровкой.
Как он умудрился так задурить всем головы, размышляла Гермиона. Психология вождя, диктатора, философия власти — вот что было предметом ее исследований. Она изучила сотни книг, преимущественно маггловских.
Скабиор помогал ей в этом. Он обнаружил, что обладает теперь поистине безграничной памятью. Стоило ему раз что-либо прочесть, да просто взглянуть на страницу, как он мгновенно запоминал всю информацию и мог в любой момент ее воспроизвести. Сначала ему было это по приколу — он принимался цитировать маггловских писателей, к месту и не к месту. Гермиона объясняла его способности отсутствием физического мозга. Скабиор, конечно же, обиделся на такую формулировку. Но Гермиона сказала, что очень ему завидует, ведь у него нет органических ограничений, его память неподвластна возрастным изменениям и он очень, очень ей помогает. Скабиор стал гордиться. Через какое-то время чувство гордости сменилось чувством задолбанности. Он теперь постоянно читал. Все, что Гермиона не успевала прочесть, читал призрак, и потом отвечал на ее вопросы. Если источник стоил внимания, она прочитывала его сама. Исследования шли полным ходом.
Время от времени Гермионе казалось, что она занимается какой-то ерундой. Что вся ее деятельность бессмысленна и ни к чему не приведет. Ну что это за исследования, которые никто никогда не опубликует, слишком уж скандальной была тема — изучение зарождения темных лордов. В то время, как ее бывшие сокурсники занимают новые должности в Министерстве, как, например, Гарри, делают научные открытия, как Невилл Лонгботтом или лечат людей в больнице Святого Мунго, как Чжоу Чанг, или создают семьи и обзаводятся детьми, как Луна или Джинни… Нет, ей не хотелось ничего из этого для себя. Но все равно она сравнивала, сравнивала.
И иногда принималась бить на кухне посуду. Предварительно наложив Заглушающие чары, естественно.
Скабиор в такие дни предлагал ей сходить прогуляться. Или выбраться в гости к Луне — та была всегда очень рада визитам подруги, а с тех пор, как у нее родились близнецы, стала радоваться еще больше — свободная пара рук была иногда просто необходима усталой мамочке. Выпить чай, горячий, помыться не за две минуты, а принять полноценную ванну, или поспать пару часов — такие мелочи, но их начинают ценить только тогда, когда их вдруг лишаются. Проведя день в компании неугомонных мальчишек, Гермиона возвращалась к себе домой как в тихую гавань. И жизнь уже не казалась ей такой бессмысленной, как раньше. «Просто у всех разные смыслы, Скабиор, понимаешь?» — говорила она. Скабиор важно кивал. Он знал.
========== Глава 7. Жизнь ведьмы ==========
Будущее. Кто может заглянуть в будущее? Кто может предсказать свое будущее, знать наверняка, что случится завтра, или послезавтра, или через двадцать лет? Угадать, каким он сам станет? Как будет выглядеть, когда начнет стареть? В какой день недели, в котором часу за ним осторожными шагами придет смерть?
Скабиор знал. Лично у него все было в прошлом. Его земная жизнь была завершена. Конец его был малоприятным, он встретил смерть достаточно молодым, и умирать было больно. Он был уверен, что его существование прекратилось навсегда. Он никогда не верил во всякие там посмертия, слишком любил жизнь во всех ее проявлениях и слишком был этими проявлениями занят, так что попросту не имел свободного времени на всякие там раздумья. Не все события в той его жизни были приятными или радостными. Но. По сравнению с его теперешним существованием любая, абсолютно любая минута той жизни была во много раз лучше. Полноценнее. Ярче. И, если бы он мог, он отдал бы сто нынешних лет за одну-единственную любую ту минуту.
Если бы не Гермиона. Призванный хранить и защищать, он не посмел бы и подумать о том, чтобы оставить ее хоть на секунду. Всегда был начеку. Магия действовала таким образом, что он всегда успевал на помощь. Оттолкнуть, закрыть собой, оградить от опасности. Внешние воздействия, таким образом, не могли повредить Гермионе.
Скабиора волновало лишь одно. Сможет ли он защитить ее от нее самой.
Повторяющиеся депрессивные эпизоды не внушали Скабиору оптимизма. Изучив сотни современных книг по психологии, психотерапии, а также массу художественных произведений с неоднозначными героями и драматическими развязками, он оказался в тупике. Груз знаний давил на него, но не давал рецепта. Тогда он обратился к источникам более древним и более магическим. Труды по зельеварению были изучены и забракованы. Сварить успокоительные или веселящие дух зелья он не мог — нечем было, а просить Гермиону было чревато новой вспышкой ее уныния. Она ни в какую не хотела признавать, что проблема существует. Считала, что периодическое плохое — очень, очень плохое — настроение зависит от каких-то гормонов, или погоды, или тому подобной чуши. Да, он считал это чушью. Он точно знал причину.
