Правильно. Не важно. Пусть прошлое ‎останется в прошлом хотя бы на мгновение.

‎— Я тоже люблю тебя, Майк. И всегда буду.‎

Здесь и сейчас важны только мы. Настоящие.

Потом, позже, мы перебираемся в джакузи. Нежимся в тёплой бурлящей воде, ‎из которой совсем не хочется вылезать. Майк прав, мы — испорченные.‎

— С тобой потрясающе хорошо, — шепчет он, наклоняясь вперёд. Целует горячими губами в висок. — Знаешь, я не думал, что когда-нибудь ‎мы с тобой снова… вот так. — Майк крепче прижимает меня к своей груди. — Это ‎неправильно, но теперь я всегда буду бояться тебя потерять.‎

— Я тоже. — Переплетаю свои пальцы с его, ‎устраиваюсь поудобнее. Так, чтобы, отклонив голову назад, я могла видеть его глаза. — Прости. Я должна была тебе верить и ничего не скрывать. Ни тогда, ни сейчас. ‎

‎— Чего ещё я не знаю? — спокойно спрашивает Майк. Без иронии, страха или злости. Так, словно уверен, что сможет принять любое новое ‎признание.‎

‎— Это снова о Мишель.‎ Наверное, не совсем подходящий момент, — ‎вздыхаю я. Смотрю Майку в глаза, покусывая ‎нижнюю губу. — Извини. Не могу не думать об этом.

— Рассказывай.‎

— Ладно. Пока мы сидели в беседке и ждали Эми и венчания. Мишель мне много чего наговорила, а я…

Господи, если бы я только знала, что это наш с ней последний разговор! Если бы выслушала её, ‎может, вопросов, на которые я не нахожу ответов, было меньше.‎

— Вы снова поругались? ‎

— Нет. Мишель хотела в чём-то ‎мне признаться, объяснить. Чтобы мы могли… Не знаю. Понять друг друга. Но я не ‎хотела всё заново перетряхивать. А она не унималась. Начала вспоминать ту ‎проклятую вечеринку.

— Знаю, — Майк крепче сжимает мои пальцы. — Она мне тоже говорила. ‎Давно. Пыталась убедить, что я не виноват, что Роберт и Джеки погибли из-за неё.

‎— Родители Логана погибли из-за меня, Майк. Я выскочила из машины и ‎бросилась к ним под колёса. Это меня спасал Роберт, когда… Если кто и виноват, то я. Или ‎никто.

— Тогда никто. Просто роковое стечение обстоятельств.‎ Это и есть твоё страшное признание? ‎

‎— Нет. Я… я сказала Мишель, что ревную её к тебе.‎

‎— Что? Прямо так и сказала? ‎ — улыбается Майк.

‎— Почти. И тогда, — отчаянно стараюсь подыскать нужные ‎слова, чтобы смягчить правду. А потом всё-таки выдаю как есть: — ‎Мишель заявила, что переспала с ‎тобой специально. Чтобы ты поверил, что её ребёнок от тебя, и женился.‎

Майк меняется в лице. Изумлённо таращится на меня несколько секунд. Затем осторожно, как будто боится подавиться ‎воздухом, делает вдох и медленно, словно только что научился говорить, произносит: ‎

‎— Она сказала, чей? ‎

‎— Нет. Якобы хотела, чтобы у ребёнка был хороший отец. Видимо, ‎настоящий им не был.‎

Прежде, чем Майк успевает отреагировать, в коридоре что-то с грохотом падает на ‎пол, слышатся невнятные ругательства, следом — тяжёлые шаги. Ещё через ‎мгновение в дверь комнаты настойчиво стучат.‎

‎— У нас гости, — громко сообщает ‎Логан.

***

Моросящий дождик сменяется настоящим летним ливнем и отчаянно ‎барабанит по жестяной крыше, решительно бьётся в окна наперегонки с ветром. Начнись такая непогода с раннего утра, свадьбу пришлось бы ‎перенести в закрытый павильон с ограниченным количеством гостей без огромного ‎парка и каменных беседок под боком, и, может быть, Мишель осталась бы в живых. ‎И тогда ничего, что произошло потом, тоже не случилось бы. Не было бы ни допроса, ‎ни охотничьего домика Логана в лесу, ни… ‎

Я нехотя и одновременно со стыдом признаю, что ни за что на свете не ‎хотела бы лишиться нашего с Майком сегодняшнего разговора, поцелуя и всего, что ‎последовало за ним. Странным, необъяснимым образом, вопреки ‎логике, здравому смыслу и приличиям мне потребовалось заново раствориться в ‎Майке. Ощутить его ‎близость, подчиниться и не сопротивляться больше ‎головокружительной истоме, пробегавшей по телу горячими волнами от его ‎прикосновений. Позволить себе на мгновение умереть, чтобы заново родиться, а ‎затем, открыв глаза, увидеть перед собой его раскрасневшееся лицо, светящийся ‎счастьем любимый взгляд и довольную улыбку. Воочию осознать — я всё ‎ещё безумно люблю и по-прежнему до безумия любима. ‎

Вряд ли всему этому суждено было случиться сегодня, если бы Мишель ‎осталась жива, что бы ни происходило между нами, а значит, своему вновь ‎обретённому счастью я обязана убитой подруге. И её убийце. От этой мысли очень ‎легко сойти с ума, погрязнув в бесполезном болоте из сожалений и страхов, поэтому ‎лучше не анализировать. По крайней мере, не сегодня.‎

— Жалеешь? — Будто догадываясь, о чём я старательно пытаюсь не думать, Майк тихо ‎продолжает: — ‎Наверное, считаешь, что мы поторопились. — Он уже оделся и ‎теперь стоит напротив, терпеливо дожидаясь, пока я, сидя на краю кровати, ‎закончу возиться со шнурками на новых кроссовках, которые, как назло, не спешат ‎поддаваться. — Прости, но с тобой я не умею иначе. В смысле находиться рядом, но ‎не вместе. Никогда не умел. Поэтому и не пытался больше за все эти годы как-то ‎сблизиться c тобой, — со вздохом добавляет Майк. — Оказалось, что некоторые вещи на ‎расстоянии принять проще. Но позавчера, когда ты приехала, я просто не смог. ‎Почувствовал, что должен тебя увидеть, потому и повёз Риджа к вам. Надеялся, что ‎ты вернулась или вот-вот придёшь. Ты ведь никогда не любила вечеринки. А ‎сейчас… Это странно, но такое чувство, будто бы… Не знаю. Словно мы и не ‎расставались вовсе. ‎

Шнурки наконец сдаются. Я выпрямляюсь, встречаясь с Майком взглядом.

‎— Не жалею. И мы не торопимся. Мы… — Я слишком хорошо понимаю, что Майк имеет в виду. От начала и до конца‎. — Мы просто такие. Испорченные, ‎помнишь? Ты сам сказал. Поэтому вместе, поэтому любим несмотря на всё, что случилось.

‎— И всегда будем, — с улыбкой перебивает он, протягивая мне руку. — Только вряд ли ‎остальные смогут это понять. И принять тоже.

— Плевать! — Хватаюсь за тёплую ладонь Майка и рывком ‎поднимаюсь с кровати. Если я начну сейчас думать обо всех, среди которых, возможно, ‎прячется убийца брата и Мишель, точно свихнусь.‎‎ Пока достаточно предстоящих объяснений Риджу и позже — ‎моим родителям.

‎— Согласен. Мне тоже наплевать, но хочу, чтобы ты знала, — Майк прижимает меня к себе, сцепив пальцы в ‎замок на моей пояснице. — Я не жду, что ты вернёшься обратно в Риверстоун ради меня. ‎Мы вовсе не обязаны жить здесь, как планировали раньше. Тебе не придётся ‎бросать свою жизнь и друзей. Если захочешь, я готов переехать в Торонто или куда ‎скажешь.‎

‎— Мы обязательно это обсудим. Потом, позже. Когда ‎разберёмся и сможем уехать отсюда. Когда узнаем, кто… — мой голос предательски дрожит, но ‎я заставляю себя закончить: — Кто убил моего брата и Мишель. Я, — решительно ‎мотаю головой, — больше не сбегу, пока не буду знать правду.‎ — И тут же виновато добавляю: — Постараюсь не сбежать. Но ты же меня знаешь. Я могу попытаться, если…

‎— Никаких «если», Стэйс. Я никогда больше не позволю тебе сбежать, — без тени улыбки заявляет Майк.‎

‎‎— Ловлю на слове, потому что… Боюсь, скоро весь мой боевой настрой улетучится. Я ‎снова начну накручивать себя и придумывать небылицы. Особенно если Ридж меня ‎не простит. ‎

‎— Он настолько для тебя важен? ‎

‎— Да, Майк. Очень. Если со мной что и случилось хорошее за ‎все эти годы без «нас», так это Ридж. Он — мой друг. ‎Настоящий. А я его подставила.‎

— Всё будет хорошо, вот увидишь. Пусть не сразу, постепенно‎, — Майк нежно касается поцелуем моих губ, сильнее прижимая к себе. — Не ‎обещаю, что смогу всё уладить, но клянусь постараться. ‎

‎— Навёрстываете упущенное, да? — Логан бесцеремонно просовывает голову в ‎проём незапертой двери. — А между прочим незваные гости почти на пороге.‎

‎— Стучаться — слишком обременительно для лорда, да? — в тон ему подкалывает ‎Майк, оборачиваясь к другу и выпуская меня из объятий. — А, между прочим, мало ли ‎что мы тут делаем.‎

‎— Чёрт, всё время забываю, что я у себя дома, — не остаётся в долгу Логан. — Тоже мне, нашли время для хороших манер. ‎Чего стесняться-то? Все свои. Можно подумать, я вас обоих голыми никогда не видел.‎