Затем появилась она. Боль, ползающая внутри моей головы, как назойливое насекомое, сводящая с ума. То ли это была реакция на таблетки, то ли что-то еще, но она превратилась в мою постоянную спутницу. Маргарет меняла препараты, но боль оставалась, к тому же я стала рассеянной, не могла ни на чем сконцентрироваться, и меня не покидало чувство усталости.

Однажды после окончания сеанса Маргарет вышла из кабинета и попросила маму (она ждала меня в холле) зайти в кабинет, чтобы «кое-что обсудить». Не знаю, о чем они тогда говорили, но мама вышла оттуда с лицом, с которого разом сошли все краски. Домой мы ехали молча.

– Что? Что она сказала тебе? – спрашивала я, но мама не отвечала.

Дома, за ужином, она объявила:

– Сейчас главное, чтобы тебе стало лучше.

Я поняла, что это значило, мы обе знали: это неизбежно. Мне нужно было возвращаться в Йорк, но я не могла этого сделать. Конечно, я понимала, что маме пришлось нелегко. Она многое поставила на мою учебу и не могла предположить, что мне придется бросить университет. Вечером, выйдя на кухню, чтобы налить воды, я слышала, как мама в своей комнате тихо плачет.

– Эми, проходи.

Надо же, я и не заметила, что предыдущий клиент уже вышел из кабинета. Маргарет смотрит на меня, а я как будто приросла к дивану, хочется встать и убежать. Спрятаться от всех, в особенности от Маргарет и ее проницательных глаз.

Мне страшно, но я встаю и прохожу в кабинет:

– Здравствуйте.

Мы сидим напротив друг друга. Я молча смотрю на нее: аккуратное каре, золотисто-карие глаза, бледные губы и прямой нос, джемпер цвета молодой листвы, удачно оттеняющий рыжие волосы.

Я тереблю оборку кресла, в котором сижу.

– Не знаю, что сказать, – наконец говорю я.

– Такое бывает в процессе терапии. Ничего страшного, – голос психотерапевта звучит где-то далеко.

Резкая боль снова сдавила голову, хочется зажать уши, чтобы ничего и никого не слышать.

– Все нормально? – обеспокоенно спрашивает Маргарет, видя мое изменившееся лицо.

– Извините, я сегодня не в форме, голова болит.

– А как твое настроение? Расскажи, как прошла неделя?

Отлично. Зашла на форум самоубийц.

– Не знаю.

– В прошлый раз ты сказала, что стала лучше спать. A что с твоим аппетитом?

Наконец этот час закончился. Несколько раз мне хотелось встать и покинуть кабинет. Будь я не такая слабохарактерная, я бы сделала это. На улице делаю глубокий вдох: сеансы даются все тяжелее. Маргарет сказала, что видит определенные успехи в нашем лечении. Интересно, она правда так считает или подыгрывает мне, стараясь сделать все, чтобы я не бросила терапию?

Вернувшись домой, я первым делом захожу на форум. Надеюсь, кто-нибудь ответил на мое сообщение.

Что ж, это совсем не то, чего бы мне хотелось от форума. Хотя, признаться, чего я ждала? Что появится кто-то, кто решит за меня сложную задачу? Я нервно хожу по комнате, начинаю сомневаться, что у меня получится сделать то, что я задумала. Может, позвонить Джесс и поделиться с ней? Но что, если она кому-нибудь расскажет? Нет, нельзя рисковать. Смотрю в окно – сумерки. Это время суток всегда вызывало во мне трепет. Если бы волшебные существа из сказок были настоящими, уверена, мы бы видели их именно в это время.

Знаю, ты осуждаешь меня, но, пойми, это единственный выход! Я совсем потерялась, душа раскололась, я не знаю, как жить без тебя. Этому не учат в колледже, об этом не рассказывают в книгах. Мне так нужны твои руки, твои губы, твой смех. Ты говорил, что мы никогда не расстанемся, повторял, что ничто не помешает нашей любви. Как видишь, ты жестоко ошибся. Все перевернулось с ног на голову. Кроме одного – я обещала всегда быть с тобой. Помнишь, я сказала это тогда, на мысе Рока? И, знаешь, этому обещанию суждено исполниться, чего бы мне это ни стоило.

– Лиз передает тебе привет, она страшно соскучилась. Я сказала ей, что ты приедешь в следующий раз.

Мама вчера вернулась из Брайтона, города, где пахнет морем и чайки совсем не боятся людей.

– Как у них дела? – спрашиваю я. – Оливер сильно достает ее?

Оливер – мой двоюродный брат. Ему шесть, и с ним невозможно находиться более получаса в одной комнате. Тетя Лиз говорит, что он «гиперактивный ребенок», но мне кажется, что ему просто не хватает хорошей взбучки.

– Они с Итаном решили отдать его в секцию по плаванию.

– Надеюсь, ему там понравится, – помогаю маме расставлять тарелки. – Знаешь, я тут подумала… Ну, в общем… я больше не хочу ходить на терапию.

Подозреваю, что сейчас начнется. Наверняка она будет против.

– Почему ты так решила? Разве ты готова? – Мамины глаза жадно исследуют мое лицо.

– Мне намного лучше, ты же видишь.

– Вижу, но, Эм, милая, ты столько пережила.

– Да, и хочу двигаться дальше, понимаешь?

Она смотрит на меня, и в глубине ее беспокойных глаз я угадываю усталость. Маме тоже нелегко, последний год обернулся кошмаром из-за меня, a ранее она пережила развод с отцом. Наверное, маме хотелось бы все бросить и уехать куда-нибудь подальше.

– Вернемся к этому разговору позже, – наконец произносит она.

Я хорошо знаю этот тон: мама уже все решила, но предполагается, что у меня есть выбор.

– Ладно, – мне ничего не остается, как согласиться с ней. – Кстати, ты уже думала о том, как будешь праздновать день рождения?

– Не меняй тему, пожалуйста.

– Мам, я просто хочу жить нормальной жизнью, вот и все. – Я начинаю закипать. – Почему вы все не видите, что я в порядке?!

– Сейчас этого не скажешь.

– Теперь мне запрещено быть в плохом настроении, злиться, грустить? Ты это хочешь сказать?

– Боже, нет, конечно! Ты и не догадываешься, что я тогда пережила, – восклицает мама. – Когда ты сутками не разговаривала со мной. Майкл тоже был страшно напуган.

Я знала, что однажды она предъявит мне за это. Они все считают, что я не справилась. Им хочется, чтобы я притворилась, будто Серхио никогда не было в моей жизни.

– Ты не понимаешь, – бросаю я и ухожу к себе.

Я заперта, словно в клетке. Мне все труднее сдерживать свои эмоции, общаться с людьми, боюсь, что я все-таки выдам себя.

– Эм? – Мама заходит в комнату следом за мной. – Прости, я не хотела тебя обидеть.

Неужели?

– У тебя тоже будут дети, и ты поймешь, что я тогда чувствовала. Когда твой ребенок в депрессии… Боже, это ужасно. Я тогда испытала такое бессилие и была совершенно потеряна.

– Мам, пожалуйста, – Я морщусь, как от зубной боли. – Не будем больше об этом.

– Поэтому я не хочу, чтобы ты бросала терапию, – не обращая внимания на мои слова, продолжает мама. – Можешь ходить на сеансы реже, но бросать – нет.

Мамины глаза полны решимости, и я понимаю, что эту битву я проиграла.

– Хорошо, я буду ходить к ней.

– Так мне будет спокойнее.

Ты думаешь только о себе. Тебе будет спокойнее, но не мне!

– Что ж, вопрос закрыт. – Мама неловко целует меня в лоб и уходит.

Сколько еще времени они будут относиться ко мне, как к сумасшедшей? Неужели это навсегда? Любое мое действие, каждое слово подвергаются тщательному анализу. Наверное, я это заслужила. Если бы я была более сильной, мне не пришлось бы сейчас терпеть все это. Снова захожу на форум. Мне необходимо оказаться среди тех, кто понимает меня. Я жадно впитываю сообщения, в которых размышляют о смерти, о невозможности жить. Перечитываю каждый текст, ощущая, как боль отступает. Как же все изменилось. Хорошо, что он не видит меня такой. Пусть для него я навсегда останусь той, которая смеялась от счастья и верила в светлое будущее.