— Давай тебе тряпок новых купим. Хочешь?

— Хочу, — кивнула Инна.

И они поехали в «Мегу» — крупный московский торговый центр, где Геннадий часа четыре ходил с дочерью по бутикам, таская за ней пакеты с покупками. Он терпеть не мог подобные занятия. Более того, еще недавно его страшно раздражала в Инне ее манера одеваться — этот голый живот, немыслимые брюки, облезлые кофтенки, все какого-то грязного цвета… Он возмущался, а никто его не слушал. Но теперь, видя, что дочери доставляет удовольствие выбор подобного барахла, стоически терпел и оплачивал покупки без всяких комментариев. Потом они тут же перекусили и, оставив пакеты в машине, купили билеты в кино на американскую комедию. Инна ни разу за это время не вспомнила о Вове. Но Геннадий замечал, какими печальными вдруг становились ее глаза, как затуманивался взгляд. Ему хотелось схватить дочь в охапку, встряхнуть изо всех сил и привести в чувство. Неужели она не понимает, что найдет себе другого?!

Вова ему не нравился с самого начала. Была в нем какая-то неискренность. И еще — ощущение собственной значимости, ни на чем, впрочем, не основанное. Он вел себя так, словно был пупом земли. А все остальные — обслуживающим его персоналом…

Геннадий закурил очередную сигарету и вспомнил о том, что обещал Любе посмотреть дверь в Жениной квартире. Вечно супруга лезет туда, куда ее не просят. Если Варя потеряла ключи, то пусть ее муж и поможет с этим разобраться! У него же своих дел навалом. Почему его можно эксплуатировать по каждому поводу, а Сергея — нельзя? Странный тот все-таки мужик, некомпанейский. Сколько раз Геннадий приглашал его в баню! Они с ребятами выбираются хотя бы раз в месяц, и как это здорово — попариться, выпить пивка, потрепаться о том о сем в мужской компании. Но у Сергея каждый раз находились причины, чтобы не прийти. То ли слишком крутым себя считает, и такие чиновники средней руки, как Геннадий, ему не пара, то ли какие-то другие причины.

Варя, его жена, — другое дело. Она и душевная, и внешне симпатичная. Сколько лет они с Любашей знакомы? С пеленок, наверное, потому что их матери вместе работали, дружили, таскали везде дочерей за собой. Девчонки так привыкли друг к дружке, что стали как сестры, несмотря на четырехлетнюю разницу в возрасте.

Геннадий так задумался, что чуть не пропустил человека, вышедшего из калитки дома. Тот остановился, посмотрел на незнакомую машину, достал пачку сигарет… Повезло! Это был Вова собственной персоной. Его самодовольная физиономия не выражала никаких угрызений совести. Геннадий выскочил из машины и буквально в два прыжка очутился рядом. Тот не успел даже прикурить и, узнав в прытком мужчине, выросшем перед ним, несостоявшегося тестя, испуганно дернулся, выронив сигареты на землю.

— Ну что, Вова… — медленно произнес Геннадий. — Вот и встретились.

— Что вы хотите?! — судорожно выкрикнул парень.

— Тебя мало убить, такого урода… — Гена выругался матом. — Ты, кажется, до сих пор не попросил прощения у Инны? Тебе придется делать это всю жизнь! Или ты рассчитывал, что, как шкодливый кот, убежишь в кусты и ничего тебе за это не будет? Ты думал, что за Инну некому вступиться? Но у нее пока еще есть отец!

— Вы не понимаете! — взвизгнул Вова и попятился к калитке. — Я не хотел, меня на аркане тащили в загс. Инка слушать ничего не хотела… Я понял, что ее не люблю!

— А ты не мог, трусливый ублюдок, сообщить ей заранее о своем открытии?! — Геннадий развернулся и врезал кулаком Вове в челюсть.

Тот пошатнулся, схватился за скулу, сделал два шага назад.

— На помощь! — истошно завопил он. — Мама!

Геннадий почувствовал страшное облегчение. Должен остаться синяк. И Вова, покрываясь сначала синим, а потом желтым цветом, еще неделю будет помнить об их встрече.

— Не извинишься перед Инкой — получишь еще! — сказал Геннадий и пошел к машине.

Заводя свою «дэу», он заметил, как открылось окно мансарды и в него высунулась женщина. Наверное, Вовина мать, которую тот призывал на помощь.

«Поздно», — подумал Геннадий и вырулил с обочины.

Впервые за последнее время у него стало легко на сердце. Та тяжесть, что лежала огромным грузом и не давала спать, исчезла. Да, он всего лишь дал по морде этому хорьку, но зато почувствовал себя мужчиной, который способен постоять за своих женщин. Не хочешь — не женись, но зачем поступать столь подло, причинять такую боль? Надо было еще поставить вопрос о возмещении убытков, которые понесла их семья. Как он забыл об этом? Пусть бы Вова покрутился, узнал, как зарабатываются деньги, о которых он и не вспомнил, решив не являться на свадьбу.

Геннадий свернул на Дмитровку, в сторону Жениного дома. Так и быть, он посмотрит эту дверь. Люба потом в благодарность за исполненную просьбу станет ходить вокруг него кругами и восхищаться способностями мужа. Геннадий обожал такие моменты, жена не только становится ласковой, но и старается приготовить что-то особенное. Хотя… Геннадий хмыкнул, потому что вспомнил любимую шутку своего приятеля: если женщина думает, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то она метит слишком высоко.

А ведь со всех сторон сегодня кричат о женской самостоятельности! Да ни одна из них не может прожить без мужика! Сколько мелочей вокруг, которые женщина просто не способна сделать, как бы она ни кичилась своей независимостью. Любаша с Инкой только слезы льют от обиды, а приструнить этого Вову силенок не хватает.

— Козел, — сплюнул Геннадий.

Он долго крутился, потому что никак не мог найти место для парковки. Двор был узким, совершенно не приспособленным для того, чтобы поставить автомобиль. Пришлось сделать это со стороны улицы.

Раньше Геннадий, бывая вместе с женой в гостях у Женьки, не обращал внимания на то, какая дверь у нее установлена. Сейчас ему хватило одного взгляда, чтобы понять: никаких особых проблем с ней не будет. Женщины! Внутри устроила дворец, а снаружи поставила дешевку из тонкого металла.

С чувством выполненного долга он пошел вниз по лестнице, пропустив женщину, идущую навстречу. И вдруг остановился, замер от знакомого звука, который обычно производил ключ, поворачиваясь в замочной скважине. Он поднял глаза и увидел, что женщина стоит у Женькиной двери.

— Минуточку! — крикнул Геннадий и взлетел через ступеньки наверх.

Женщина испуганно смотрела на него. Была она высокой, хорошо одетой, красивой и никак не напоминала налетчицу.

— Кто вы и откуда у вас ключ? — грозно спросил Геннадий.

— А вам какое дело? Кто вы такой? — Женщина оглянулась по сторонам, словно искала чьей-то помощи.

— Это моя квартира, — вылетело у Геннадия.

— Врете, — уверенно сказала женщина. — Это квартира моей подруги.

— Жени? — уточнил Геннадий.

— Вы ее знаете? — успокоилась женщина. — Наверное, ищете? Но она уже несколько лет живет в Германии. А я тут… присматриваю.

— Вон оно что, — присвистнул Геннадий и мысленно обругал бестолковую жену с ее столь же бестолковой подругой.

Хорош бы он был, если бы прямо сейчас приволок инструменты и принялся за работу. Объясняйся потом в милиции! И что бы подумала о нем эта женщина, подруга Женьки? Она и так, бедная, вся перепугалась — вырос над хрупкой женщиной здоровый бугай! Геннадий знал, какое впечатление производил он на людей своими ста двадцатью килограммами. Любаша смеялась, что они вместе смотрятся, как Карлсон с Дюймовочкой. Неправильно он все-таки ответил на вопрос дочери, почему выбрал в свое время именно ее мать. Конечно, воротничок сыграл свою роль. Но, главное, ему как каждому большому мужчине, нравились миниатюрные создания.

— Извините, что испугал вас. — Он чувствовал себя крайне неловко перед незнакомкой и хотел как-то реабилитироваться. — Может быть, я запишу ваш телефон?

— Зачем? — Собеседнице предложение не понравилось.

— Ну, — смутился Геннадий, — на всякий случай.

— Конечно. — Ее напряжение неожиданно прошло.

Женщина достала из сумочки ручку, оторвала от какого-то листка клочок бумаги, написала номер и протянула Геннадию: