Это тупо.

Но самое главное, что я чувствую себя комфортно в её компании.

Мне не требуется напоминание, что она — не ты. Я помню об этом всегда. Пока танцую с ней. Пока веду к столу с напитками. Пока она дотрагивается кончиками пальцев до моего предплечья. Но мы сидим и разговариваем, я просто чувствую себя нормальным.

Снова собой. Человеком, который может пить на приемах, замечать красивых женщин, тратить вечера на выпивку с ними. Она делает недвусмысленный намек в сторону моей спальни, и я почти соглашаюсь. Пока не вижу Уинстона, шагающего к нам с подарочной коробкой.

Я практически матерюсь, отставляя от себя бокал виски. Я хочу его остановить, но все случается как в замедленной съемке. Он отдает мне коробку, ждет, пока я не открою её, и я знаю, что не должен. Пытаюсь отказаться, но на меня давит Грейс.

Я развязываю алую ленту, откидываю крышку коробки медленно, молясь всем возможным богам. Но нет. Коробочка для украшений тоже там. И оно там. Они.

— Ваш подарок, босс! — на его лице растягивается такая довольная улыбка, что меня тошнит. И я киваю с улыбкой в ответ, надеясь, что это выглядит довольно убедительно. Уинстон исчезает. Грейс просит посмотреть.

Я не хочу отдавать ей украшение. Я знаю, во что это обернется. Опускаю глаза в коробку. Рубиновые сердца на тонкой цепочке из платины на черной бархатной подложке. Я чуть поворачиваю коробку и вижу, как они переливаются. Горящие изнутри.

Грейс тянется раньше, чем я успеваю её остановить. Она уверена, что это ей. И мне больно смотреть, как на её лице расцветает разочарование. Она видит гравировку на обратной стороне кулона.

Грейнджер.

14 февраля 2001 г.

Напиваюсь в компании холостого Забини и Астории. С ними весело, но, кажется, кто-то из нас всех закончит в постели с другим. Я свалил, пока это не оказался я. Смотрю на Лондон из окна новой квартиры на другом конце города. Пытаюсь не думать о том, что ты где-то там принимаешь подарки от него.

16 апреля 2001 г.

Мама умерла сегодня.

Не знаю, что еще сказать. Ты бы нашла слова, но я… я просто не знаю. Не знаю, что мне делать, никак дельные мысли не проскальзывают в голове.

Прошло уже какое-то время, но я никогда не перестану думать о том, как бы ты поступила на моем месте. Как бы ты держала мою руку, помогала бы мне идти. Я плачу как ребенок на полу Мунго, зарываясь пальцами в волосы. Хочу кричать, но вспоминаю, что за стеной спит пожилая женщина.

Мне так больно. Мне хочется сказать тебе об этом. Просто уткнуться в твое плечо. Я нуждаюсь в твоей поддержке, в твоей теплой руке. Теплой маленькой ладошке, которую я покрывал бы поцелуями сквозь слезы.

Не знаю, что я такое без неё. Она была моим светом, Грейнджер. Самым лучшим во мне. Самым прекрасным. Тем светом, который дарил мне жизнь. Как я должен жить? Вас обеих не стало рядом.

Хочется сброситься с крыши.

Люциус подходит тихо, смотрит на меня свысока, а я не могу даже разглядеть разочарование в его глазах. Да, я жалок, и я не мужчина. Мама умерла сегодня. Мне плевать, как сильно он стыдится меня.

Я утыкаюсь в колени и всхлипываю снова, глотаю гортанные крики и снова слышу тебя. Твой тихий шепот мне на ухо. Ты нужна мне.

А потом чувствую сильную руку отца на плече, он опускается рядом со мной на пол и крепко обнимает, прижимает к груди. И я падаю в его объятия. Слушаю, как стучит сердце. Чувствую себя снова, как в детстве, когда он был моей защитой от всего на свете.

Он гладит меня по спине, я чувствую его слезы на своем затылке.

Два аристократа.

Малфои.

Лишились оба того, что было им так дорого.

Понимаю: рад, что тебя здесь нет. Я не хочу, чтобы ты видела, как меня ломает изнутри.

20 апреля 2001 г.

Ты прислала венок на похороны. Изумительные черные тюльпаны и белые нарциссы. Я знаю, что ты была там до того, как я появился. Пэнси сказала. Твоё тайное появление не удалось.

Она передала мне все твои слова, и пусть они были не для меня. Они были обо мне.

Я очень сожалею. Она была мне очень дорога. И если Драко будет… что-то нужно, или вам нужна будет с ним помощь, напиши мне. Я всегда готова помочь.

Я усмехаюсь. Смотрю на цветы, подаренные тобой. Хочу найти глазами записку. А нахожу лишь повторяющиеся в моей голове слова «если Драко будет что-то нужно».

Хочу сказать «ты» и прийти. Вспоминаю про Уизли, о котором пестрят все газеты, и решаю не совершать ошибку. Пусть хоть чья-то счастливая жизнь не будет разрушена. Мы не говорили почти полгода. Я скучаю.

Смеюсь, едва остаюсь в гостиной в одиночестве. Мне что-нибудь нужно. Ты ушла, Грейнджер. Ушла, хлопнув дверью, а теперь протягиваешь руку помощи? Мой смех горький, едкий, чувствую себя змеей, испускающей яд. Гадюкой. Смотрю на силуэт змеи на кольце и стягиваю его с пальца.

Все еще думаю об обручальном кольце. Оно похоронено вместе с мамой. Мне пора похоронить следом и свою привязанность к тебе.

20 мая 2001 г.

Я в Париже. Эйфелева башня чертовски, блять, прекрасная. Стою один. Смотрю на город. Мне лучше? Мне должно быть лучше.

21 мая 2001 г.

Я попробовал сбежать.

Не вышло.

1 июня 2001 г.

В Париже делать нечего. Мона Лиза скучная, как и весь Лувр. Башня — стопка металлических балок. Площади, арка, улицы, Нотр Дам де Пари… пустая трата времени.

Обошел город кругом, чтобы занять себя хоть чем-то, встретился с партнерами, поужинал в ресторане. А сейчас стою, смотрю на Сену, сжимаю в кулаке кулон из рубина и наблюдаю за тем, как колышется вода из-за ветра. Металл больно врезается в кожу, и я замахиваюсь, хочу выпустить его из рук и просто швырнуть так далеко… вместе с чувствами к тебе. Замахиваюсь еще раз, отпускаю, закрываю глаза и жду всплеска, означающего падения сердца.

Его нет. Цепочка цепляется за палец и кулон повисает на нём. Матерюсь и засовываю его назад в карман. Ты не отпускаешь меня, даже чертов подарок выбросить не могу. Может быть, я отдам его тебе.

5 июня 2001 г.

Отдаю кулон стюардессе на выходе из самолета в Лондоне. Смыкаю её пальцы и улыбаюсь.

— Распорядитесь им так, как посчитаете нужным.

Она непонимающе хлопает ресницами, но я уже скрываюсь в здании аэропорта. Мне нравится думать, что, если судьба есть, он вернется ко мне. Если же не вернется, то… так тому и быть. Я отпустил тебя по-своему, в надежде, что ты вернешься.

17 июля 2001 г.

Грейс отвлекает меня добрую часть дня от новостей, которыми пестрят все газеты. Она щебечет мне что-то в ухо, пока мы гуляем по саду на вечеринке в поместье Паркинсон. Я даже не знаю по какому поводу, но здесь почти всё министерство, и Грейс сказала, что я обязан прийти.

Я улыбаюсь очередному шепоту о том, что галстук на Поттере завязан криво, и вообще больше похож на пижаму 11-летнего ребенка с этим смешением белого и голубого. Это забавно, и я крепче сжимаю её ладонь на своём локте. С ней легко и мои мысли едва ли улетают куда-то дальше этого цветущего сада.

Она не пытается заставить меня её любить или хотеть, но она отлично справляется с тем, чтобы вызвать во мне чувство нужды в ней. Может, я просто использую её, чтобы заставить тебя ревновать. Ведь все газеты сегодня рассказывают о таинственном кольце на твоем пальце и возможной секретной помолвке.

Ты и Уизли.

Ничего абсурднее не слышал.

Грейс снова наклоняется ко мне, но я не слышу слов, она просто кладет голову мне на плечо, и я останавливаюсь. Косо смотрю на неё, она почти дергается, чтобы выпрямиться, но я делаю шаг вперед и не чувствую дискомфорта. Мне с ней хорошо. Не так хорошо, как было бы с тобой, но все равно. Я не одинок.

Я кому-то нужен.

2 сентября 2001 г.

Сегодня умер Люциус.

Все первые полосы разрываются новостями, перекрывая домыслы о твоей свадьбе, я надеваю черный костюм, ты не приходишь на похороны, я не плачу, ты не присылаешь венок. Может, потому что знаешь — я не сожалею о его смерти.

Я не эгоистичный придурок, не способный любить даже собственного отца. Он тяжело болел многие месяцы, а после смерти мамы даже разговаривал с трудом. Он мучился. И я рад, что он свободен от этой боли.