— Расскажешь мне, как так вышло, что Золотая Девочка гриффиндора затерялась в Италии?

Ему действительно было любопытно, и она, кажется, это понимала. Гермиона едва покраснела, покручивая ножку бокала двумя пальцами.

— Наверное, именно из-за того, как ты меня сейчас назвал…

— Золотая девочка? — переспросил он.

Она кивнула.

— После войны на нас многое свалилось. Ответственность, награды, слава. Я хотела… чего-то другого, наверное. Поэтому все бросила и уехала.

Нет, вот это удивительно для него не было. Сам Драко миллион раз думал все бросить, сдаться, сменить имя, уехать на другой конец света и начать новую жизнь. Но он был изгоем, а она героиней.

— Почему Флоренция?

— Одна из столиц мирового искусства. Красивый город, где меня никто не знал. И самое неочевидное место, — она была так умиротворена и почти не волновалась рядом с ним. Ему хотелось спросить почему, они ведь вроде как бывшие враги.

— Да уж, тут я бы и не додумался искать.

— А у тебя как? — Гермиона чуть выпрямилась, на нее явно давило напряжение прошедшего дня, полного рабочих моментов. — Чем занялся в Лондоне?

И вот тогда он открыл рот, и больше они не замолкали ни на секунду. Драко с трудом мог понять, где заканчивается он и начинается она в мыслях и темах. Едва ему стоило зацепиться за новую тему для разговора, она тут же ее подхватывала, высказывала свое неординарное мнение, а потом спорила с ним. И Мерлин, Малфой был бесповоротно очарован.

Он рассказал ей о магических изданиях, как продажен был Пророк даже после войны и что именно поэтому он захотел открыть свою собственную газету. Гермиона говорила ему о коррупции нынешних политиков, что в Англии в ближайшее время скорее всего будет резкая смена власти и направления развития. Она легко рассуждала о политике, экономике, на салфетках, попросив ручку у официанта, объясняла ему какие-то схемы, а он кивал как идиот.

Потом она смеялась над очередной шуткой: своей или его, неважно, её смех был так заразителен, что Драко смеялся вместе с ней. Часы пролетали незаметно. Закуски сменились главным блюдом, они десертами, а вино стремительно заканчивалось в бокалах.

И только когда официант вежливо сообщил им о закрытии, что-то переломилось, и они поняли, что засиделись. Гермиона в спешке попросила карамельный пудинг с собой, натянула на шею шарф и посмотрела на Малфоя. Он не знал, что ей сказать. Возможно, он мог бы легко назвать этот вечер одним из лучших в жизни.

Он позволил себе рискнуть, предлагая ей свою руку, и Грейнджер согласилась, обвивая ладонями предплечье, чтобы шагнуть в ночную и прохладную Флоренцию.

— Выходит, ты тут на несколько дней? — поинтересовалась она, пока они шли по площади по направлению к её дому.

— Думаю, что улечу сразу пятнадцатого, дела не ждут. Боюсь, в импровизированный отпуск никто меня не отпустит, — тяжело вздохнул Драко в ответ.

— Собственного босса? — Гермиона приподняла брови, и он понял, что она пытается его подловить. Парень усмехнулся, качнув головой.

— Ты слишком умна, чтобы считать, что, если я владею компанией, я могу сутками не работать.

— О поверь мне! Я так не считаю. Драко, я работаю директором в картинной галерее, — горячо возмутилась Грейнджер, и это заставило его улыбнуться, — половина мира считает, что я просто целыми днями хожу по залам и задумчиво киваю головой.

— Чем ты занимаешься на самом деле?

Ему искренне было интересно, в чем состоит большая часть ее работы. Гермиона выглядела уставшей после рабочего дня, а значит все было не так просто, и был подвох. Она не стала искать сарказм в его словах и просто начала рассказывать.

— Ну, нужно держать в порядке систему охраны, знать всех сотрудников в лицо, следить за состоянием картин и вовремя отправлять те на реставрацию, даже при малейших повреждениях, следить за поддержанием условий, знаешь, все эти мелочи, — и хотя задач было много, по Грейнджер легко читалось, что ей нравилось. Её глаза загорались в глубине зрачков крошечной искоркой удовольствия, — а еще выставки, экспозиции, иногда я езжу с командировкой в Париж и вожу с собой картины.

— Как ты тут вообще? Одна.

Она улыбнулась с легкой грустью, пожала плечами.

— Сначала было трудно, врать не буду.

Драко только кивнул, давая ей возможность продолжить даже несмотря на то, что она говорила большую часть сегодняшнего вечера.

— Здесь, уже пару лет спустя, мне сказали, что переезд — это как снова быть маленьким ребенком, — Малфой почувствовал, как ее ладони сильнее сжимаются на его предплечье, — ты умеешь ходить, бегать, заботиться о себе, говорить о базовых потребностях, но попадая в новую страну… об остальном можно забыть. Приходится учить новый язык, заново привыкать к культуре этого города, учить привычки этих людей.

— Учишься всему заново?

— Да! Мама научила тебя в 10 лет, как пользоваться транспортом, а тут все иначе. Даже в волшебном мире есть существенная разница.

— Из какой магической школы они тут, кстати? Есть какая-то итальянская версия? — Малфой перестал глазеть на неё, отвел взгляд, чтобы посмотреть на пустые, но потому и прекрасные узкие улочки великолепной Флоренции.

— Большинство волшебников тут билингвы. Либо знают французский и итальянский, либо болгарский и итальянский.

— Я думал, французы и итальянцы не переносят друг друга, — Драко чуть нахмурился. Она снова, как объясняя ребенку, покачала головой с улыбкой.

— Ошибочное убеждение. Такое же, как англичане ненавидят американцев, — Гермиона остановилась и коротко глянула на дом рядом. Видимо, здесь она и жила. — Эта нелюбовь может встречаться у отдельных людей, но скорее, как исключение, нежели как правило.

Драко молча с ней согласился, она убрала руки, а он засунул свои в карманы брюк, покачиваясь с пятки на носок.

— Я правда был очень рад тебя видеть, Грейнджер, — улыбнулся он. — Хотя, наверное, не мог себе представить, что когда-либо произнесу это.

Она снова тихо засмеялась, прохладный ветер подхватил её радость, разнес еще на несколько метров этот удивительный звук её искренности и растрепал несколько кудрявых прядей из её прически. Малфой… он не мог отвести от нее взгляд. Из всех людей во всем мире… он любовался сейчас тем, как улыбается та самая гриффиндорская зубрила.

— Было приятно поговорить с кем-то на английском! — уверенно заявила девушка, но тут же растянула губы в улыбке.

— У тебя изумительный итальянский.

— Иногда я провожу дни, — краснея начала она, — просто притворяясь, что я тут не живу. Гуляю по улицам, как турист. Я устаю от постоянной жизни тут, что-то постоянно тянет меня домой, но одновременно не пускает.

— Боишься, что не примут? — Драко сделал к ней небольшой шаг, в его глазах плескалось сочувствие. Она неловко дернула плечами, отвела взгляд.

— Я убежала. А теперь что? Убегаю назад? Это глупо.

— Но ты хочешь обратно? — попытался надавить он. Гермиона задумалась, рассматривая чуть мигающий фонарь вдалеке улицы под аркой, и они простояли так всего секунд 30, когда она снова вернула ему свое внимание и расцвела.

— Я тоже была очень рада тебя видеть, Драко.

Он хотел бы сказать ей еще что-то, наверное, а может и нет. Слова разом пропали, оставляя после себя чувство всепоглощающего одиночества. Ему не хотелось ее отпускать, поэтому до того, как Грейнджер успела бы убежать, он дернул её запястье на себя.

— Мы еще встретимся, или от меня ты тоже убежишь?

Щеки покрылись тонкой дымкой румянца.

— Если хочешь, у меня в субботу будет открытие выставки.

Он пару раз моргнул, будто представляя в голове расписание.

— В день всех Влюбленных? Надеюсь, это моя Валентинка.

Гермиона улыбнулась, но ничего не сказала, только чуть укусила уголок губ изнутри. Драко поднял её ладонь, коснулся мягким поцелуем тыльной стороны. Почувствовал, как она чуть пальцами сжала его руку.

— Мне пора…

Он позволил ей уйти, аккуратно подниматься по лесенкам к дверям и обернуться. Нет, конечно, он не мог рассчитывать на свидание с ней. В голове, пока она шагала на своих каблуках все дальше, всплывало все, что было между ними. Драко не простил себя за те годы, за войну. Она уж тем более нет, и не должна была. Но то, как она позволяла себе на него смотреть… все внутри переворачивалось.