- Ты чего, начальник? - бывший уголовник таращит глаза на сыщика. - Чтоб я... Вовку... Он кореш мой! Ты чего? А то, что я потом вышел, так живот прихватило. Пойдём покажу! Хочешь, экспертизу делай, там только моё свежее лежит!

   - Ладно, - машет рукой опер, - хватит! Свет в галерее был?

   - Не было, - мотает головой Борька. - Тьма! Я пару шагов сделал, потом шаг в сторонку и присел, чтоб не вляпаться. Пойдём покажу!

   - Иди в караулку, - отмахивается от Васина опер.

   - Чтоб я Вовку, - уходя, бормочет себе под нос Боря. - Вон чего удумал... Чтоб я друга... Да я за него любому...

   В кабинете мы остаёмся вчетвером. Опер глядит на нас, будто профессор биологии на начинающих юннатов.

   - Ну, - выдержав некоторую паузу, обращается он к нам, - чего скажете? И кто из этих кадров душегуб?

   - Мне Баранов не понравился, - первым откликается на спрос начальник охраны. - Суетливый он какой-то. Явно что-то скрывает. А то, что он свояк Палагина, так Пушкина тоже свояк застрелил...

   - Какого ещё Пушкина? - сыщик недоуменно глядит на охранника.

   - Александра Сергеевича.

   - А, вон ты о чём, - опер теребит мочку уха. - Может, и вправду из-за женщины конфликт?

   - Нет, нет, - в порыве оказать услугу следствию возбуждается Прыщик. - Там даже близко ничего подобного. Баранов с Палагиным в соседнем подъезде от меня живут, они пьяницы, а не...

   - Если в таком разрезе смотреть, - перебивает речь Прыщика шеф охраны, - то тут Хренов больше подходит. Он с Галей, с женой Палагина в одном классе учился...

   - А откуда вы знаете? - опять не преминул встрять Прыщик. - Она же из Энска. Приезжала сюда на практику, здесь и с Палагиным сошлась. Мне отец рассказывал.

   - Я тоже энский, - вздыхает охранник, - оттуда в военное училище поступал, а потом... Короче, дружили они в школе. Я тоже тогда в школе учился, только годом старше.

   - Так у вас здесь одни энские что ли? - усмехается сыщик Иванов.

   - Не удивительно, - жмёт плечами охранник. - Наши заводы раньше в одном объединении работали. Вековая дружба, так сказать. В Энске один завод только и был. Девчонки из энского профтехучилища сюда на практику ехали, ребята из местного техникума в Энск. Те и другие встречались, влюблялись, женились... Хорошее время было. Дружное. Я ещё, когда пацаном был, в футбол играл и часто сюда приезжал. Помню, здесь областные соревнования были, Витька Хренов тогда три таких голешника вашим засадил...

   - Хватит, - бьёт ладонью по столу Иванов и приглашает всех придвинуться поближе к монитору компьютера. - Не до воспоминаний сейчас. Давайте думать. Мне тоже Баранов не нравится. Темнит он чего-то. Смотрите. Он следом за Палагиным в дверь вошёл, а рассказывает - когда пришёл в кладовку, там уже Хренов его с сумкой ждал. А Хренов вошёл следом и не сразу... И свет он как-то в галерее усмотрел. Никто не видел, а он увидел...

   Мы опять смотрим, как чуть смазанные силуэты вбегают в дверь и выбегают оттуда.

   - Так, значит, - опер потёр пальцами лоб. - Первым вошёл Палагин, через полминуты за ним Баранов, а потом через пять минут Хренов...

   - Выходит, - Прыщик ещё активнее начинает помогать в расследовании, - Баранов его... Зашёл, ударил, свет в галерее выключил, а потом пошёл в кладовую водку пить. Ничего себе... Свояк!

   - Похоже, - опер чешет пальцами лоб. - Давай-ка его сюда...

   Под тяжестью неопровержимых фактов Баранов сознаётся..., но не в убийстве, а в хищении латуни.

   - Мы с Вовкой Палагиным ту латунь из механички увели, - торопливо начинает каяться он. - Спрятали на галерее, а выбросить через забор никак не получалось. Сегодня всё подготовили, Вовкин племяш за забором товар принял... Только Вовку я не убивал. Я в кладовую пошел, а Вовка стал с задвижкой возиться. Её кто-то вчера вечером завернул почти до конца, да ещё и рукоятку снял.

   Баранов уходит в караулку, начальник охраны пишет докладную о раскрытии кражи, а сыщик продолжает думать. Мы с Прыщиком тоже головы ломаем.

   - Остаются двое, - скоро начинает излагать очередную версию опер. - Истомин и Васин. Больше некому. Вот мотив бы нам знать. Чего думаете?

   Сыщик смотрит на нас.

   - У Борька Васина точно мотива нет, - немного поколебавшись, решаюсь я высказать мнение. - Они с Палагиным друзья были...

   - Друзья, - усмехается чему-то опер. - Ладно. Зови сюда Истомина.

   - Ну, подумал, - сразу пробует взять быка за рога сыщик, - теперь отвечай: за что ты Палагина убил?

   - Чего? - у Серёги глаза лезут на лоб.

   - А кроме тебя некому. Тут, один - свояк да подельник, второй - друг, и только ты на роль душегуба подходишь без всяких претензий. Признавайся, чем тебе Палагин насолил? Латунь у тебя из-под носа увёл?

   - Ничего он у меня не уводил. Я и не видел его. Я сразу в кладовую свернул. В кладовой Колька был, а пока я шланг искал, Борька Васин подошёл... И мы сели...

   При слове "шланг" у меня голове начинает шевелиться пока ещё не совсем понятное подозрение. Чего-то тут не то...

   - А Хренов почему шланг не взял? - всё ещё не осмыслив до конца свои подозрения, решаюсь на вопрос и я. - Он же первым течь воды заметил?

   - Ничего не он, - Серёга мотает головой. - Это я, как только пришёл на смену, так и стал всё проверять. Меня Хрен ещё отговаривал: кончай, дескать, дурью маяться, я, говорит, вчера вечером всё проверил. Только я его не послушал. Я первым заметил, что напор воды слабый.