Запах на улицах был не очень, ибо не сильно, но неприятно пахло мочой, дерьмецом и прокисшими помоями. Поэтому шёл я, морщась и сторонясь людей. Городок был не очень большой, и вскоре мы оказались на площади, расположенной перед самым замком. Она выполняла функцию небольшого рынка, а также имела постамент для объявлений и пустующие колодки для преступников. Так и казалось, утро начнётся с криков глашатая: «Слушайте, слушайте и не говорите, что не слышали!»

Окружённая рвом и стенами крепость всё ещё виднелась на фоне вечернего неба, ещё не ставшего угольно-чёрным. И что удивительно, деревянный мост был опущен, а кованые ворота открыты. Разве что стражница с алебардой стояла у самого моста под выкрашенным в чёрно-белую диагональную полоску постовым грибком, да в проходе горело несколько масляных ламп.

– А что они так хреново охраняются? – спросил я. – А вдруг война?

– Это западные ворота, – с кривой улыбкой произнесла Катарина. – Отсюда враг не пойдёт: Гнилой Березняк мешает. Да и не будет его никто захватывать. Эти земли, как и те, что на несколько дней пути дальше, принадлежат королеве Айрис. Городок в самой глубине королевства, чтоб дойти до Заберёзья, нужно сперва сломить Белую Твердыню и захватить Жемчужные Броды.

Я поморщился ещё сильнее, вспоминая политическую карту ближайших ста километров. И если не ошибаюсь, то на этом пятачке, сопоставимом по размерам у нас с сельским районом в каком-нибудь регионе, размещались аж три государства. Хотя Айрис держала самый жирный кусок в виде пяти городов с прилегающими к ним деревнями, но были и такие, что поставят башню чуть больше трехэтажки, посмотрят на свои сорок домиков с крестьянами, и уже «Благородная леди».

Катарина же повела меня к постоялому двору. На площади их располагалось целых четыре, и каждый пытался выделиться на фоне остальных то красочной вывеской, то необычной резьбой на дверях и окнах, то яркими фонариками. Я шёл за наёмницей, доверяя её опыту, а та зашла в трактир с названием «Меч в ножны». Так себе имечко, если честно, но точно не хуже «Гарцующего пони» или «Адмирала Бенбоу».

Открытие двери ожидаемо сопроводилось бряцанием подвешенных на шнурах колокольчиков – как же без них! Удивился бы, если бы их не было!

– Хозяйка! – закричала с порога Катарина, остановившись на входе, да так резко, что я чуть не уткнулся носом ей в спину. К тому же она загородила весь вид, и всего помещения видно не было. – Две комнаты!

– Нет комнат! – раздалось из глубины таверны. – Вообще нет!

– Обычно же есть!

– А сейчас нету!

Катарина попятилась, и пришлось срочно ретироваться, чтобы не наступила мне на ногу.

– Это самое дешёвое заведение? – спросил я, когда мы оказались в трёх шагах от двери, а наёмница задумчиво барабанила пальцами по кошельку.

– Не самое. Но и цены не заламывают.

Она вздохнула и пошла к ещё одной таверне, выглядевшей побогаче. Наверное, уровень постояльцев здесь отличался – как говорится, уже не хостел, но ещё не пять звёзд. С улыбкой подумалось, что местные гостиницы по земным меркам не дотягивают даже до одной звезды, причём все до единой.

Опять бряцание колокольчика, и опять крик с порога:

– Комнаты есть?

Но ответа не последовало, и Катарина что-то нервно буркнула.

– А если нету? – шёпотом спросил я и привстал на цыпочки, разглядывая несколько столиков и посетителей за ними.

И вряд ли они разговаривали о своих планах на будущее: такие вещи в людном месте не обсуждают. Женщины, что-то неспешно обсуждавшие, были ярко одеты, словно венецианские купчихи. Яркие платья с подолом чуть ниже колен и пышные рукава-«фонарики» с разрезами. На спинках столов – походные широкополые шляпы с белыми перьями. Полусапожки с медными пряжками. Чулки в бело-красную полоску. Ну, в общем, дикая смесь походных мужских костюмов и средневековых дамских нарядов. Хотя я уже давно понял, что это не наши Средние века и мода здесь отличается: у женщин – в сторону практичности, а у мужчин, как, например, у невысокого официанта, бегающего между столиками в сером фартуке, – в сторону красочности и попытки выделиться. Гендерный реверс, мать его! Деловитые бабы и инфантильные мужички.

– А если нету, придётся спать на соломе в хлеву, – снисходительно отозвалась Катарина. Она всё ещё ждала ответа от хозяйки заведения и, не дождавшись, начала закипать. Наёмница подняла руку и несколько раз ударила по колокольчикам, заставляя их истерично бренчать. – Есть комнаты?!

– Есть одна, – оторвавшись от столиков, произнёс официант.

– А где хозяйка?

– Нет её. Умерла. Теперь я хозяин, – отозвался мужчина, и Катарина сконфуженно потёрла нос.

– Тогда нам две кровати, ужин и завтрак.

– Еду в комнату или здесь?

– Здесь, – ответил я за наёмницу.

Мужчина стряхнул крошки на пол, сунул полотенце на пояс и поглядел на нас усталыми глазами.

– Кровать только одна.

Мы с Катариной одновременно переглянулись. Ну, ясен пень, что вдвоём мы на ней спать не будем, и я уже хотел предложить вариант с сеновалом, благо спальный мешок выручит и в такой ситуации, но наёмница вдруг кивнула:

– Берём.

– Прошу за мной, – поманил нас мужичок, а потом прокричал: – Агата! Девочка моя!

Из подсобки выскочила девчушка. Сколько ей лет, сложно сказать: может, тринадцать, может, двенадцать. Но она уже ростом с меня. Наши акселераты попросту отдыхают!

– Согрей кашу. Подай к ней сыр и вино.

– Пиво, – перебила его Катарина, направившись к лестнице. – Ненавижу вино!

– Пиво дороже, госпожа, – предупредил хозяин, вежливо улыбнувшись.

Я тоже хотел закричать, что буду полторашку пивасика с сушёной рыбой, но пришлось печально вздохнуть, ибо сейчас не один на один с наёмницей и нужно строить из себя очень благовоспитанного мужчину. А самому тошно.

– Тысяча благодарностей прибудет вам, – с лёгким поклоном и скромной улыбкой почти шёпотом протянул я, – если удостоите яичницей, сыром, хлебом и водой.

Хозяин трактира тоже улыбнулся в ответ.

– Конечно, любезный, – тихо произнёс он, не подав виду, что удивился моему акценту, хотя не мог его не заметить.

При этом он поглядел на Катарину, которая шумно вздохнула и покачала головой, подняв глаза к потолку, мол, клоун. Тошно-то оно тошно, но ролью я наслаждался. Зря, что ли, в нас вдалбливали местный этикет?

– Не пристало советовать, – ласково произнёс хозяин, – но не стоит злить вашу спутницу сейчас.

Я нахмурился.

– Добрый господин, верно, не заметил алый шнур на поясе у госпожи.

Я нахмурился ещё сильнее. Наверное, на одной из лекций проспал тему. Помню, поверх обычного пояса местные женщины вешали на талию пояса разных цветов, но что они значили, я не знал. Ну, шнурок и шнурок. Я даже не придал ему значения.

Пришлось ещё раз вежливо поклониться и, скромно потупив взор, пойти за хозяином и наёмницей.

Мужчина, бормоча, что дочь немного подрастёт и он передаст всё хозяйство ей, как требует Уклад, провёл нас на второй этаж и запустил в небольшую комнату, в которой имелись двуспальная кровать, сундук, два табурета, небольшой столик и масляная лампа, горящая чадящим пламенем и – хвала хозяину! – заправленная не жиром, а конопляным маслом. Мебель грубо сбитая, и хорошо, хоть простыни с одеялом без грязных разводов, отчего можно надеяться, что стираные, иначе я бы точно спал, сидя на сундуке, боясь подцепить какую-нибудь заразу.

При этом было настолько тесно, что для полноценного передвижения по «гостиничному нумеру» приходилось играть в пятнашки табуретами. Переставь сюда, тогда сможешь подойти к столу. Передвинь обратно и воспользуйся сундуком.

Катарина со знанием дела выглянула в окно, постучала по косяку, подёргала петли и закрыла ставни на задвижку. Потом легонько попинала сундук и, положив рядом сумку, достала небольшой замок. Свой собственный. Как говорится, весьма предусмотрительно. А когда мы рассчитались с хозяином и тот исчез, села на край кровати. Наёмница согнулась в три погибели и взялась за живот.