Часть первая. Вероника.

Глава 1

– Именем Российской Федерации суд постановил… – ну зачем надо было сковывать руки? Я ведь и так никуда уже не денусь. Клетка надёжная прутья толстые крепкие. Скамейка тоже железная. Была бы деревянная можно было щепочку отломить. Наручники, конечно, ей не открыть. Во всяком случае я такого ещё не слышал. Дерево же. Но вот глаз конвоиру можно проткнуть. Ну а что? Что мне терять. Нет не получится. Учёный он уже глаз с меня не спускает. И правильно делает. Ненавижу вас всех.

– По совокупности статей 161 УК РФ грабёж, совершённый группой лиц по предварительному сговору и статьи 105 части второй подпункт А, Ж и З. Приговорить Громова Олега Ивановича … – ну давай, давай. Чего уж там вали всё на меня. Всё равно подельников прямо в банке всех завалили. Теперь вам просто необходимо кого-то крайним выставить. Убийство группой лиц трёх милиционеров. Нет даже пяти. По неосторожности вряд ли поверят. А ведь так всё хорошо начиналось. Валька пришёл и сказал – есть дело. Я не уголовник и никогда им не был. Людей тоже не убивал ну бывали, конечно, стрелки. Разборки. Один раз человеку ногу прострелил. Хотя до человека он, мягко говоря, не дотягивал. Ну чтобы так средь бела дня. Ладно уж расскажу всё по порядку, а то мысли скачут.

Мне тридцать лет, а на дворе 1999 год. Совсем скоро наступит новое тысячелетие и встречу я его за решёткой. Нас было трое неразлучных друзей. Все жили в одном дворе учились в одной школе, и все тайно были влюблены в Ирку из третьего подъезда. Но она конечно же ни на кого из класса внимания не обращала её интересовали взрослые пацаны при деньгах. А мы что? Так шелупонь. Только и могли что мелочь трясти у кинотеатра. Ушли в армию тоже одной осенью кто куда правда. Валька попал на авианесущий крейсер «Киев» и оттрубил три года, а мы с Лёшкой по два. Дружили и после армии особенно когда накрылся СССР. Заводы по закрывали, и мы подались в охрану. Это тогда так называлось. В основном все подобные ЧОПы жили под бандитской крышей и задачи у них были соответствующие. Вскоре нам надоело изображать из себя статистов, и мы вышли из охранного движения. У Вальки был старший брат, который был не последним человеком в районе. Таких называли авторитетными бизнесменами. Вот он нас и пристроил к себе на подхвате. Всё лучше, чем штаны в охране протирать и дверь открывать всяким там.

Распоряжения его были просты и понятны. Иди туда принеси то. Если не дают положенный оброк отними. Началось всё с трёх палаток затем разрослось до целого рынка. Теперь уже мы посылали, а кто-то шёл и работал на нас. Брат Вальки к тому времени уже устроился на десять лет за рэкет и возложил своё дело на нас. Так втроём мы и рулили. Пока в 98 не грянула денежная реформа. Ларёчники стали нищать. Денег стало значительно меньше. Надо было что-то делать. И мы сделали. Первый налёт прошёл удачно. Коммерческий банк, который мы грабанули втроём отдал нам около ста тысяч долларов. Сделав дело, мы затаились. Конечно же нас искали. И менты, и братки под чьей крышей был этот банк, но так и не нашли. И тогда мы уверовали в свои силы. После этого было ещё два удачных нападения. Мы поразмыслили над своими ошибками и больше в Москве никого не трогали, а выезжали на гастроли. Хотя вот в конце изменили сами себе. Пожадничали. Последним у нас был банк на окраине Москвы. Кого там тогда в столице только не было. Искать нас будут, и мы это знали, но надеялись в общей массе криминалитета незаметно свалить за бугор. Тем более куш обещал быть очень жирным. Как сказал посредник что-то около двух миллионов наличными. Долларов разумеется. С такими деньгами можно было спокойно перебраться на запад. Может и не навсегда, но надолго. Вот и перебрались. Двое на кладбище, а я в зал суда.

– Приговорить к пожизненному лишению свободы в исправительной колонии особо режима номер 5. – Приехали. ПЖ. Примерно так и думал. Было бы это годиком раньше был бы расстрел. Самое интересное, что у меня не было оружия. Я выносил деньги, и мой автомат держал Валёк. Я был как раз в хранилище с управляющим и набивал сумки долларами. Толстяк не хотел расставаться с деньгами пришлось его стукнуть пару раз башкой об стену. Но больше никакого насилия я в тот день никому не причинял. Как раз я тащил две сумки в руках, набитые купюрами бывшими в употреблении. Посредник же говорил, что доллары будут новенькие в банковской упаковке, а оказалось там десятки двадцатки и полтинники. В основном мятые. Отсюда и объём, но я рассудил, что это даже лучше и вряд ли кто переписывал их номера. Скорее всего это были деньги за наркоту из ночных клубов. Так вот пока я корячился по ступенькам наверх раздались выстрелы. Два автомата были наши я их узнал на слух и ещё два незнакомых.

Выглянув осторожно из-за угла, я увидел заползающего за стойку Лёху с дырой в животе. Кровь была почти чёрной. Попали в печень. Докторов рядом не было, а менты лечить его не будут. Из глубины зала отстреливался Валька. Один милиционер, а это был наряд ППС лежал без признаков жизни ещё двое старались приблизиться к Лёхе не подозревая что я нахожусь за их спинами. Возможно, будь у меня автомат мы и смогли бы их размотать с Валькой, но мой ствол был как раз у него. Следующей очередью Валька снёс голову второму патрульному. Вдали послышалась сирена к ментам мчалась подмога и здесь Валька исполнил. Он всегда говорил, что живой им не дастся и сдержал своё слово. В момент, когда в банк ворвались ещё трое человек, он кинул гранату. Взрыв как потом выяснилось уложил ещё троих и самого Вальку. Осколок прошёл ему через переносицу и застрял в мозгу. Последнее, что я помню, как менты увидели меня, а сзади меня огрел железной трубой управляющий банком. Разбираться кто кинул гранату не стали. И как единственного оставшегося в живых наградили пожизненным. ИК-5 это что такое вообще? Я задумался и очнулся только от окрика.

– Встать! Громов на выход. – я нехотя поднялся. А как же последнее слово? Я слышал, что в фильмах его обычно произносили, посылая всех и вся на все весёлые буквы. Я бы тоже не отказался, но вместо этого получил ощутимый тычок стволом под рёбра. Ох, и били меня первые три дня. Никому не пожелаю. Ну как же два наряда кверху пузом всплыли. Двоих положили мои друзья пока я был внизу. Этого следаку повесить на меня не удалось, а вот последних троих прочно закрепили за мной. Били с душой. Без следов. Они это умеют. Сотрясение мозга до сих пор даёт о себе знать. Мне бы отлежаться, а то ведёт в сторону как отцовские жигули, не знавшие сход-развала. Красная моча. Какая малость, но тоже неприятно. Мои почки были против такого издевательства. Два ребра, когда пинали на полу… что ещё? А ну да большой палец ноги. Его же не видно в ботинке решили они и отрезали его мне ножницами по металлу. К тому времени я уже не чувствовал ничего. Но сейчас болит жутко. Когда меня принесли к тюремному врачу он даже пожурил охранников в чрезмерном усердии. Те вроде как даже покраснели немного.

– Не оглядываться. Шире шаг – мне застегнули руки за спиной и высоко задрав их повели по коридору в унизительной позе – привыкай ты теперь раком всю свою оставшуюся жизнь будешь ходить. ИК-5 знаешь это что?

– Нет – прохрипел я. Откуда мне знать я что рецидивист.

– По мне так самая страшная тюрьма. Особый режим. Остров на озере. Насильники убийцы людоеды. И очень не любят тех, кто убивает сотрудников. Вы там третью мировую с дружками затеяли теперь ты сволочь будешь за всех отдуваться. Знаешь как?

– Нет. – опять прохрипел я.

– Опустят тебя. Жди – прошептал он мне на ухо. А потом выпрямившись сказал уже громко. – Стоять. Лицом к стене.

Меня погрузили в автозак и повезли обратно в Бутырку. Прописку мне поменяли на широко известный в узких кругах коридор номер шесть, где раньше сидели, ожидая расстрела. Теперь здесь уже ждали свой этап осуждённые на пожизненное.

– Как съездил Олег? – спросил меня скромный мужичок, сидящий на нижних нарах. Такого встретишь на улице и пройдёшь мимо не заметив. Ниже среднего невзрачный глазки бегающие. Идёт он, сгорбившись с чемоданчиком сантехника по улице на голове кепка на глаза надвинутая и рыжие бакенбарды. Что можно подумать? Правильно у кого-то засор в туалете, и он спешит его пробить. Ни один мент за последние десять лет его ни разу не остановил. А если бы поинтересовался содержимым чемоданчика, то весьма расстроился. Там Соломоныч таскал ТТ с глушителем и нож. Мужичок подрабатывал киллером. Сидел он в этой камере уже три года и ждал расстрела. Теперь его заменили на пожизненное. «Помиловали» как выразилось начальство. Я честно никогда не любил насилие. По необходимости, конечно, я всеми руками за. Что в школе что в армии что потом. Но мне это не доставляло удовольствие. Не было во мне этого как у Вальки. Тот вот точно получал кайф. Кошку замучить или кого-то избить. Это доставляло ему огромное удовольствие. Лёха тот молчун, но тоже, где залезешь на него там и упадёшь сразу. Конкретный пацан говорили про него. А меня звали отличник. Три четвёрки за десятый класс остальные пятёрки.