При мыслях о Лизе ее охватывало злорадство. Книга она, ага. Журнальчик если только глянцевый, одноразовый. Потому-то Леша на нее и набросился. И так же быстро прочел.

«Снова суббота и произошло два события. Лиза позвонила и сказала, что бросила Юрку. А потом произошло дежавю.

Мы договорились встретиться с ней в нашем кафе на набережной, отпраздновать наступившую определенность в отношениях. Лиза опаздывала, я сидел за столиком у окна и ждал ее. Вдруг дверь открылась, впуская или выпуская кого-то, а со сквозняком прилетел знакомый сладкий аромат. Я оглянулся. За стойкой бара спиной ко мне сидела девушка. Джинсы, светлый свитер, русые волосы чуть ниже плеч завитками. Девушка немного сутулилась и о чем-то разговаривала с бариста. Это была та самая зеленоглазая бариста с рыжими косами, которая дала мне номер сотового Лизы.

Я и сам не понял, как это случилось, но ноги меня уже понесли к бару, я посмотрел на профиль девушки и сказал: «Привет. Как тебя зовут? …»

Серьезно? Диана подавилась чаем, прокашлялась и рассмеялась снова. Столько учиться пикапу, столько девушек соблазнить, только для того, чтобы с собственной женой познакомиться, так же просто, в детстве в песочнице? Черт, из кружки немного расплескалось и попало на страницы. Надо за салфетками в кухню сходить, вытереть воду, пока не впиталась. Вдруг заметит?..

По спине пробежал холодок, подумалось вдруг, что будет, если он узнает, что она читала его дневники? Что ему сказать? Как оправдаться? Но времени на долгие размышления не было — день клонился к вечеру, а исписанных страниц было еще много.

«… Девушка что-то жевала, а прожевав, ответила: «Диана»

— Как принцессу Уэльскую?

— Да, определенно. — Девушка усмехнулась. — Но родители утверждают, что назвали меня в честь богини Луны и охоты.

— А разве богиню охоты зовут не Артемида?

— В греческой мифологии — да, а в римской — Диана.

— Разбираешься в теологии?

— Приходится, когда родители называют тебя Диана.

— Луны и охоты… Ты, наверное, любишь смотреть на луну и охотиться.

Она рассмеялась. Очень искренне и естественно. Не так, картинно, как Лиза.

— Луну? А кто ее не любит?.. А насчет охоты… смотря на что.

— Охотишься на картины?

— Иные картины стоят того, чтобы на них поохотиться. Но у меня пока нет столько денег, чтобы участвовать в серьезных аукционах.

— А ты бы хотела попасть на торги Кристис или Сотбис?

— Почему бы и нет? — Она пожала плечами и снова улыбнулась мечтательно и открыто.

Захотелось почему-то исполнить эту ее мечту. Я махнул головой в сторону характерного свертка, лежащего на барной стойке:

— Но сегодняшняя твоя охота оказалась весьма удачной.

— Это не для меня, у подруги день рождения… И, кстати, если я сейчас же не побегу на автобус, то опоздаю.

— Я заплачу.

— Не стоит, у меня есть деньги. — Аккуратные пальчики положили на стойку две розоватые купюры.

— Мне хотелось бы угостить тебя чем-нибудь.

Молния сиреневого пуховика взметнулась вверх, на голове очутилась светлая шапка, она пожала плечами и, наматывая на шею шарф, улыбалась:

— В следующий раз, обязательно. До свидания. Карина, пока! — последняя реплика была обращена к бариста.

Дверь хлопнула, создавая сквозняк с примесью ее сладких духов, а я подумал, что это реально было дежавю. Но только более теплое, как будто в картинке фильтр сменили.

А Лиза пришла еще через десять минут. Фыркала на плохой кофе и невкусный чизкейк. У нее ногти бордовые, длинные и острые, как у кошки. Хищница».

Диана не могла читать дальше. Слезы застилали глаза. Это было так трогательно — прочитать сейчас первый их диалог. И так хорошо, что он запомнил его и записал. А она не запомнила. Она сидела и ревела. Вытирала слезы принесенными из кухни салфетками и ревела дальше, не понимая, отчего.

Надо успокоиться. Надо собраться и читать дальше, но слезы и не думали заканчиваться. Может быть, это эмоциональное напряжение последних дней выходило. Может быть, пмс вообще. Жу-уткая штука. Зря муж сегодня приезжает. Она не знает, в каком состоянии встретит его. Лучше бы не в таком раздрае.

А как еще реагировать, когда узнаешь, что на старте ваших отношений с будущим мужем, у него уже была любовь-морковь? И как долго еще длились их отношения с Лизой? Кто его знает? …Дневник знает.

Дальнейшее чтиво обещало вызвать еще много эмоций. Поэтому она пошла в кухню, достала ящик с лекарствами и капнула в ложку успокоительного. Зажмурилась от пряного спиртово-травяного вкуса. Потом глубоко вдохнула и вернулась в гостиную.

«Ночью мне снился кошмар. Лиза вся бледная с синими кругами под глазами протягивала ко мне бордовые когти и шептала страшным голосом: «Ты мой, Алекссс». Это было так жутко, что я замер и не мог пошевелиться. Даже тогда, когда она разодрала когтями кожу на груди, пробила кулачками грудную клетку и вынула сердце, от которого внутрь меня еще шли сосуды. Я был обездвижен. Она зубами перекусила связывающие меня и сердце веревки сосудов. И теперь в ее окровавленных руках лежала моя пульсирующая мышца. «Я украла твое сердце Алекссс, забрала его», — шептала страшная женщина. Она вгрызлась в мое сердце и начала его жрать. Я уже почему-то не стоял, а лежал, а она нависала надо мной, откусывала красные куски и пережевывала и жадно сглатывала. Кровь начала капать мне на лицо. И тут я проснулся…

И вот сразу же понял, что это был сон, но пальцы всё равно щупали лицо, убеждаясь, что нет там никакой крови. И сердце ухало в груди громко, с размахом, как бы подтверждая, что тут оно, никуда не делось».

«Лиза потащила меня в сауну с подружками друзьями. Что сказать? Сауна, как сауна. Зеленая мозаика на стенах, пиво в кружках, нехитрая закуска и Лизины друзья-товарищи, которые по возрасту мои ровесники. Все с девушками.

Развлекались по-взрослому. Парились, плескались в бассейне с прохладной водой, рассказывали пошлые анекдоты и байки.

Потом Лиза меня затянула в специальную комнату, в которой половина парочек уже побывала, оставив специфические запахи. Она достала из своего рюкзачка чистую простынь и бутылочку с массажным маслом, расстелила ее на кровати, потом скомандовала: «Ложись». А когда я лег спиной вверх, оседлала мою поясницу и приступила к массажу. Масло было с ванильным запахом, а руки у нее были нежные и теплые, совсем не такие, как в недавнем сне. Я рассказал ей про кошмар. Она только усмехнулась и сказала:

— Ну, если твое сердце и вправду принадлежит мне, то не придется его выдирать.

Ответить у меня не получилось, потому что мы уже приступили к другим взрослым развлечениям».

«Полторы недели меня не покидает ощущение, что в отношения с Лизой стали какими-то блеклыми. Будто я нарисовал прекрасную картину акварелью, светлую, яркую. А потом вылил на нее ведро горячей воды. И краски сразу побледнели, стали совсем прозрачными, еле видимыми взгляду.

Да, я помню, что у нас наступил тяжелый период, и я должен прикладывать усилия для сохранения отношений. Мы много разговариваем о них. Об ответственности. О терпении. О доверии. Не сказать, чтобы эти разговоры обоим нам нравились. Но без этого, как еще в короткие сроки уложить в ее голове эти элементарные вещи?

А ее это злит. Мы уже несколько раз ссорились. Я тут же старался помириться. Но странное дело. Когда она злится, то шипит так же, как страшная женщина из моего сна. И выглядит почти так же.

Лиза говорит, что много занятий в университет пропустила. И теперь ей нужно догонять. Что-то пересдавать. Я неприятно удивлен ее халатным отношением к учебе. Но ей конечно сейчас не мое осуждение нужно, а поддержка.

Есть и хорошая новость — ремонтники закончили работы. Сегодня сдали ключи. С завтрашнего дня могу переезжать в свое новое жилище».