В восемнадцатом году?

Ох, бродила гнева брага!

А, по правде говоря

Мы для ихнего же блага

Даже продали царя!

Мы ж для нашего святого -

Для народа, мать ити,

И Христа продать готовы,

Только где б его найти?

Заплутал в российских нетях.

Мы искали… след простыл.

Видно, как маяк не светят

Понадбрюшные кресты».

Выползли на свет все вместе

И все вместе не поймут:

То ли здеся – песня песней,

То ли тута – смута смут.

То ли счастье нам пророчат?

То ль поют за упокой?

Шёл горбатый сон по ночи,

Щупал прошлое клюкой…

Изнывая от жажды,

Задыхаясь в дыму,

Угодил я однажды

В золочёную тьму.

Мне казалась прозрачной,

Яркой, ярче, чем день

Как синоним удачи -

Золочёная темь.

Завелись в поддиванье

Золотые клопы,

Не мешала дыханью

Золочёная пыль.

И вальяжен, и весел

В позолоченной тьме

Вор сидел. В мерседесе.

(Хотя должен – в тюрьме).

Корешки золотые

У нечитанных книг.

Корешки и понты их -

То банкет, то пикник.

Жизнь летела – год за день,

Все сыты и бухи.

В золотые тетради

Не просились стихи.

Даже временем поздним

Так роскошно темно!

(Небо не было звёздным

Было в блёстках оно).

Аметистовой пробы

С тех небес златопад.

На расчистку сугробов

Не хватало лопат.

Ещё чуть – и утоп бы.

Но случайная тень

Золотой антилопы

Вдруг прорезала темь…

«Материя – и мать, и бог!» -

Твердил, прощупав лично

И твердь, и дым, и прах у ног:

«Материя – первична!»

Неисчерпаем электрон,

И космос необъятен -

Но ты всегда найдёшь закон

Для этих белых пятен!

И вдруг… материи предел -

Прореха в божьем мире!

И ты остался не у дел

С килограммовой гирей.

Не заводись – ты был не глуп

Ещё вчера. А ныне

Забрался ты в такую глубь,

Что кровь в затылке стынет.

И наблюдая, вскрикнешь ты:

«Помилуй, божья матерь!»

Услышав вдруг из пустоты:

«Здорово, наблюдатель!»

Путь буерачен и кремнист,

Но ты пройдёшь отлично,

Когда провозгласишь, марксист:

«Сознание – первично!»

Дворы души пусты.

У переулков – кома.

И листья, и листы

Исчерканные – комом.

Пусты дворы души –

Последний кустик высох.

Пиши иль не пиши –

Ни голубя, ни крысы…

Внутри – молчанью гимн,

И тот почти неслышим.

Какой-нибудь йогин

Назвал бы знаком свыше

Безмолвье естества.

По разуменью йога

В безмолвье естества

Слышнее голос Бога,

Щедрей его дары…

А у меня, коллега,

Пусты души дворы,

Ни мусора, ни снега…

Такую песнь – «они и мы» -

Поём веками.

На пограничье свето-тьмы -

Начальный камень.

Не отыскать и белым днём

Меж нас идиллий:

Мы виноваты лишь в одном –

Что победили.

Они клянут Святую Русь

Так неуёмно

За то, что нам по силам груз

Им неподъёмный.

За то, что трудно не понять

Их новым Дуче:

Когда сойдёмся вдругорядь –

Мы будем круче.

И в том, что мы сломаем зло,

Причин не много:

Они теряют барахло,

Мы – Бога.

Всем стенам между нас стена:

В стране торгашьей

Их ценностям ведь есть цена.

Бесценны – наши.

Не мир, ну, значит – вечный бой,

Вестимо…

В одном согласны меж собой –

Не-сов-мес-ти-мы.

Всему есть срок: весна – цветенье -

Плоды – зима… и замкнут круг.

Вершится жизнь не по хотенью

Емелей выловленных щук.

В кругу творятся – вот ведь штука! -

Неблаговидные дела:

Он отпустил к детишкам щуку,

А щучка деток … сожрала.

Так нас, пригревшихся на печке,

Глотают хищники столиц.

Так думал я, шагая к речке

С охапкой новеньких жерлиц.

Народ – дитя, народ безгрешен

Всегда

А то, что он всегда безгрошен -

Беда.

В капкане ипотек – бездомен,

Как тать.

Но отчего же так бездумен

Опять?

И у колодца обезвожен

Стоит.

В церковных дебрях обезбожен –

Болит!

Везде болит, но обезболен

Враньём.

Земле хозяин – обездолен.

Живём…

Поют хоры: не мир, но меч!

Идёт спектакль (миракль).

И поп летает между свеч

Как птеродактиль,

Доисторичен и убог

В нуденье мёртвом,

И если б слышал его бог –

Послал бы к чёрту.

Через пустой церковный зал

В слезах ступая,

Он первым бы попу сказал:

«Не понимаю!

Ни эту фразу и не ту

Принять не в силах.

Ты что тут греешь пустоту

Своим кадилом?

Что толку в пустоте кружить

Со ржавым блюдом?

Хотите Господу служить -

Идите к людям!

Уж лучше снова под склады

Отдайте храмы…

Ох, как вас страшно заблудил

Еретик с Ламы!

Чему ж ты можешь научить

Заблудших новых,

Ведь знаешь, что из-под парчи

Не слышно Слово.

Собор – не храм, собор – народ,

Который служит.

У вас же всё наоборот:

Народ – снаружи,

Внутри же – толоконный лоб.

Еженедельно

Отдельно храм, отдельно поп,

Народ отдельно».

Непроницаемая ткань,

Увы, крепчает.

А перепончатая длань

Благословляет…

Сгустился сумерек набег

До ночи.

Сгустились мысли о тебе

До строчек.

Как сон – невысказанных слов

Сгущенье,

Так явь – сгущённых этих снов

Вмещенье.

Из пыли меж планет Земля

Сгустилась.

Туманом – утро на поля

Спустилось.

Туман сгустился до росы

Блескучей,

А между нами тень – увы -

До тучи.

И тело стонет, чуть дыша

От боли.

Оно ж – сгущённая душа.

Не боле.

«Тихо капает вода:

Кап, кап…»

М. Анчаров

Слиплись стрелки у часов.

Так-так.

Циферблаты на засов.

Так-так.

Затаились времена -

Наступила тишина –

Не простая тишина,

Так-так.

Нервы, нервы у часов –

Тик, тик.

Зуб сломало колесо…

Тик-тик.

Без рубиновых камней

Оказался день темней,

Оказалась ночь длинней,

Тик-тик…

Пять минут… иль без пяти…

Тик-так.

Оставаться – иль идти?

Тик-так.

Не идти? Идти? Куда?

Не идти? Идти? Когда?

За окном моим беда.

Тик-так.

Вот уже который год,

Так-так,

У часов обратный ход,

Так-так.

Из-под пыльного стекла

Тихо вечность протекла,