— Уже сделал. Твой российский паспорт и ключи от квартиры надёжно спрятаны. В моих штанах. Надумаешь забрать, придётся идти до конца. Готова попробовать?

Вроде надо злиться, а у меня вместо этого непрошенная улыбка на лицо лезет.

Кажется, мой системный блок реально уже хрипит в предсмертных конвульсиях.

Дымит и едет кукушкой. Если не дать извилинам перезагрузку, окончательно накроется. Потом разорюсь на ремонте. Ну в смысле на психиатрах и успокоительных.

Идея смотаться в тёплую Европу, погреться на солнышке и повидать тётю Марину с дядей Володей в самом деле звучит не так уж плохо. С клубом Илья прав. Можно аккуратно слиться. Сказать, что аллергия высыпала на всю рожу, например. С таким фейсом на порог-то никто не пустит, чтобы не спугнуть народ, не то что к клиентам выпустят.

С универом посложнее. Хотя на этой неделе вроде нет ничего важного. Лекции потом можно взять у старосты. На экзаменах отсутствие, конечно, преподы потом обязательно припомнят, ну да благодаря стараниям Артёма меня на них и без того хорошенько поимеют. Без вазелина. А если так, то почему бы, собственно, и нет?

Единственное, что смущает во всей этой хитрой схеме — присутствие Князева и его «особый» интерес к данной затее. Зачем? Вот просто: зачем? Зная его можно с уверенностью ждать подлянки, но тогда к чему вся эта «красивая» неделя и вчерашняя сцена ревности с цветами? Именно ревности. По другому я это назвать не могу.

С ним постоянно надо быть начеку. И лучше находиться рядом, если что-то пойдёт не так. Если меня не будет он может такого родителям наговорить, что я потом точно не отмоюсь от позора.

— Ладно, — сдаюсь я. — Но так всё равно не делается. Можно было побольше времени хотя бы оставить? Мне же нужны сменные вещи.

— Уж купальник я тебе куплю, не переживай.

— Какой нафиг купальник в апреле?

— Ну так есть же крытый бассейн. И джакузи, — хитро улыбается Илья, от чего идея всё больше и больше перестаёт мне нравиться. — Разберёмся. Пошли, перекусим. У меня ща желудок слипнется.

Не сопротивляюсь. Я тоже проголодалась. Последнее, что принимало мой организм — вчерашние коктейли и пара оливок, а ими сыт не будешь.

— Ну ты жук! — гневно надуваю губы, когда он достаёт из багажника спортивную сумку со своим барахлом. Класс! Он-то подготовился, а у меня из вещей с собой только маленький рюкзачок, в котором валяются наушники, жвачка, косметика и кошелёк. — Себя не обделил!

— Слушай, я, конечно, думал и из твоего чего прихватить, но вряд ли ты бы обрадовалась, сунь я нос в твои носочки, правда? — резонно замечают в ответ.

— Это да, но…

— Вот и я так подумал. Говорю же, расслабься. Прибарахлишься на месте, — тачка ставится на сигнализацию, пузатая сумка лёгким движением перекидывается за плечо и меня, настойчиво подгоняя ребяческими тычками в лопатки, увлекают в просторный холл под стеклянный купол аэропорта.

Барселона, жди.

Металлоискатели с суровыми охранниками на входе, оживлённые толпы с чемоданами наперевес, высматривающие нужную информацию на электронном табло, раскиданные по огромной территории киоски с прессой и живущие обособленной жизнью эскалаторы, уносящие народ на второй этаж, где приветливо горят вывески кафешек и фаст-фудовских забегаловок.

Аэропорты по-особенному пахнут и настроение тут меняется, едва успеваешь перешагнуть порог. Зашёл вроде спокойный и сонный, а не успеваешь опомниться как ужаленный в одно место начинаешь искать глазами нужный терминал и таблички с указателем общественного туалета. На всякий случай.

Дети радостно прыгают и галдят, пока взрослые старательно заматывают в плёнку багаж у специального оборудования, где зевает уже с утра уставший от тяжкого бытия тощий паренёк нерусской национальности. С такой работой грех не чокнуться: поставил чемодан — кнопочку нажал — снял чемодан; поставил — нажал — снял. И так целый день. А затем ещё один. И ещё. Наверное, у него уже не раз возникала мыслишка прикинуться саквояжем и под шумок тоже смотаться куда-нибудь в тёплые края.

Самые прошаренные путешественники приезжают уже подготовленными и укомплектованными в силу своей фантазии и возможностей. Кто в обычный целлофан, кто в разноцветный полиэтилен, а кто-то не парился и просто задействовал мусорные пакеты. Эти яркие пятна жёлтого, синего и зелёного контрастируют на фоне холодных стальных оттенков аэропорта особенно сильно. И на выдаче сразу своё детище узнаешь.

Мне нравится наблюдать за суетой, которая царит в таких местах. Некоторые тормознув на середине прохода, но десять раз всматриваются в билет, чтобы ничего не перепутать. Явно нечасто летают. Другие, более опытные, ведут себя расслабленнее, но всё равно нет-нет, да сверяются с часами. Находятся и те, кто по десятому кругу от скуки бегает в курилку и уже поставил себе мысленную галочку не забыть перед вылетом заскочить в табачку.

Несколько человек, таинственно шухерясь, словно делают что-то постыдное, тайком покупают в киоске сборник кроссвордов. И то верно, такие забавы при наличии интернета давно остались в прошлом веке, но именно на дальних поездках почему-то всегда хочется немного нырнуть в классику.

Возле панорамных окон с видом на парковку с деловым видом топчутся офисные «планктоны», пьют кофе и ругаются в телефон. Командировщики. Частые покатушки для них давно не удовольствие, а тихий ужас. Крутили они на вертеле неудобные кресла, откидывающегося соседа спереди и пинающего сзади крикливого детёныша.

Им бы первый класс, только вот босс — тролль и скупердяй.

Спрятавшись возле колонны за искусственным фикусом в горшке жмутся друг к другу влюблённые, обмазанные соплями и слезами. Прощаются. А, может, наоборот. В любом случае смотрится трогательно.

За последние годы я в аэропортах нередкий гость, стараюсь приезжать к тёте Марине и дядя Володе на все праздники, но уверенности мне всё равно не достаёт в ориентировании. Каждый раз боюсь забрести куда-нибудь не туда, а то и вовсе не пройти таможню.

Зато Илья будто каждый день только здесь и тусуется. Даже по сторонам не смотрит, прямиком ведя меня в одну из самых дальних кафешек. На какое-то время задерживаемся там, после чего, пройдя тщательный досмотр с пристрастием на наличие запрещённого багажа, злых помыслов и добропорядочного внешнего вида, переходим в зал ожидания.

Здесь народу ещё больше. Добрая половина сетчатых металлических скамеек занята, при том что часть пассажиров затерялась в магазинах Дьюти-фри. Толпятся, создают очередь и закупаются с таким рвением, словно свой собственный алкобар открыть хотят.

Нахожу уютное местечко на широком подоконнике и оставшееся до вылета время наблюдаю через окно как на площадке готовятся к рейсам огромные самолёты. Они и в небе-то кажутся грозными стальными птицами, а вблизи и вовсе дрожь по телу пробегает при виде их монументальности.

Рядом со мной стоит девушка с дитём. Ребёнку чуть больше года, вряд ли он что-то понимает и ещё меньше вероятности, что что-то запомнит, но молодая мамочка так серьёзно с ним разговаривает, всё подробно объясняя и рассказывая, что невольно заслушиваешься. Как с взрослой прям.

Киндеру с маленькими хвостиками на пока коротких волосиках и в розовой курточке с бантиками явно до лампочки, что там вещает тётка, которая почему-то отзывается на короткое «ма». Ей просто нравятся визуальные картинки. Девчушка в какой-то момент звонко смеётся и тыкает пальчиком на работников в ярких жилетах.

Вот что ей нравится, а не все эти заумные: «вот, сейчас мы полетим с тобой на самолётике, прям как птички».

Столько неподдельного восторга в этих маленьких светящихся глазах, что тот же восторг невольно передаётся и мне. С улыбкой продолжаю прерванное занятие — пишу администраторше душещипательное сочинение на не очень свободную тему:

«как красиво откосить от работы, да так, чтобы потом ещё и пожалели». Лишь бы фотку не потребовали для подтверждения, а то придётся рисовать тенями на лице филиал чумной болезни.