– Кто любовник? – спросил Северцев. – Выяснили?

– Да какая разница! Важен факт, а не то, с кем, где и сколько. Повинилась бы, ничего бы не случилось. Я правду услышать хотел. Чтобы за дурака не держала…

Слушая этот нелепый и ужасный в своей обыденности рассказ, Никонов вспомнил взгляды Аллы, ее реплики и поведение. У него не осталось никаких сомнений в том, что она ему лгала. Он видел ее насквозь. И ему хотелось убить ее. Даже не за измену. За обман. За то, что кормила его ужином, а сама думала о другом.

Никонов спрятал дела в сейф, вышел на улицу, перешел через дорогу в чахлый сквер напротив управления и позвонил Алле.

– Чего тебе? – спросила она.

Голос был раздраженный. Нет, не раздраженный. Беспокойный какой-то. Как будто Алла спешила куда-то и хотела побыстрее закончить разговор, чтобы заняться прерванным делом.

– Ты где? – спросил Никонов, наливаясь гневом.

– Дома, дома. Говори быстрее. Некогда.

Он услышал далекий голос Лоры и успокоился. Она действительно была дома. Может, странности в ее поведении вызваны какими-то другими причинами? Может, он напрасно себя накручивает?

– Купить вечером что-нибудь? – спросил Никонов. – Хлеб, молоко, еще что-то?

– Я сама все куплю, – сказала Алла. – Пока.

– Пока, – машинально ответил он.

Подозрения рассеялись окончательно. Он купил себе два эскимо и съел их, сидя на недавно покрашенной скамейке. Второе мороженое подтаяло и несколько раз капнуло на брюки, но Никонова это ничуть не огорчило. Сгустившиеся на горизонте тучи сами собой разошлись, грозы не приключилось, небо было чистым и безоблачным. Насвистывая непонятно когда и где прилипшую мелодию, Никонов отправился на рабочее место. О существовании жены он больше не вспоминал до самого вечера.

Обычно Никонов любил побыть дома в одиночестве. Чтобы никто не галдел, не мешал, не лез со своими мнениями, не грузил своими проблемами. Человеку необходимо личное пространство. Когда все время находишься среди людей, даже самых близких и любимых, у тебя начинают сдавать нервы.

Обычно, не застав жену и дочь дома, Никонов усаживался с подносом перед телевизором, прихватывал газету или книгу и впадал в своеобразную нирвану на диване. Но сегодня он наспех перекусил в кухне и, не включая свет, стал перед окном, из которого была видна та часть двора, которую нужно было пересечь, чтобы попасть в подъезд. Он никогда раньше такого не делал. Он понимал, что ведет себя как мальчишка, и злился. Но гораздо сильнее он злился на Аллу. В этот момент он понимал мужа-убийцу, вытолкнувшего супругу в окно. Того человека тоже бесило поведение женщины, которой он доверял, но, как выяснилось, напрасно.

По пути домой Никонов заскочил в торговый центр, где размещался магазинчик Аллы. Как он и предвидел, ее там не оказалось. На звонки она не отвечала. Вот и думай что хочешь. И то, чего не хочешь, тоже.

Не выдержав испытания ожиданием и одиночеством, Никонов набрал Лору.

– Мама не звонила? – спросил он.

– Нет, – ответила дочь. – А что?

– Ничего, – сказал Никонов. – Ты где? Домой скоро?

– Занимаюсь у подруги, – сказала Лора. – В десять буду.

Он посмотрел на часы.

– В девять!

– Я не маленькая!

– В девять, тебе сказано, – повысил голос Никонов. – В городе черт знает что творится.

– Что творится? – сбавила обороты Лора.

– Девушки пропадают.

– Маньяк?

– Не знаю, – признался Никонов. – Но факт остается фактом.

– Почему же народ не предупреждают?

– Когда у нас о чем предупреждают, Лора? Тут Чернобыль нужен.

Дочь пообещала быть засветло. Никонов опять посмотрел на часы и попробовал связаться с Аллой, но не дозвонился. На этот раз бездушный телефонный голос раз за разом талдычил, что абонент недоступен.

– Сука, – процедил сквозь зубы Никонов. – Ты что же творишь, а?..

Он был почти уверен, что жена или отключила мобильник, или заблокировала его вызовы. Смешанное чувство бессилия и унижения охватило его.

Никонов развалился на диване, включил телевизор и стал смотреть какое-то бессмысленное телешоу, гостями которого всегда были одни и те же мужчины, именующие себя аналитиками, политическими обозревателями и еще кем-то, хотя вся их задача заключалась в том, чтобы вовремя открывать и закрывать рты, а также говорить то, что хотела услышать от них пара ведущих: скуластая дамочка в брючках и полный мужчина, затянутый в хипстерский пиджачишко. Они вели себя подчеркнуто агрессивно, перебивали неугодных ораторов, затыкали им рот и высмеивали как хотели. Так называемый круглый стол был устроен таким образом, что на пято́к умников приходилось два болвана, поставленных нарочно, чтобы пинать их и поливать грязью. Чем все присутствующие с удовольствием и занимались.

Никонов не усвоил из услышанного ни слова. Его мысли витали очень далеко от телевизионных дебатов. Он переносился из настоящего в прошлое и обратно. Нахлынувшие воспоминания полностью отрезали его от реальности.

Он познакомился с Аллой на праздновании Нового года у друзей в общаге. Сначала она показалась ему серой мышкой, и он не уделил ей особого внимания. Но, как водится, по мере того как пустели бутылки, ду́ши наполнялись жаждой романтики. Под утро, когда Никонов вышел покурить на лестницу, Алла присоединилась к нему с длинной сигаретой и как бы случайно обмолвилась, что ночует сегодня одна, потому что подруга укатила к родителям. В результате ночевала она в компании Никонова, и то, чем они занимались, по сути, ночевкой не являлось.

Кровать была настолько узкая, что они не могли отлипнуть друг от друга, да и не испытывали такого желания. Им было хорошо. Они идеально гармонировали в сексуальном плане. С третьего раза Никонов научился распознавать, когда у Аллы приближается оргазм, и это знание очень пригодилось ему в дальнейшем. Она начинала покашливать, как будто заранее прочищая горло для грядущих поскуливаний.

С кем она покашливает, с кем поскуливает теперь?

Никонов выключил телевизор и стал бесцельно слоняться из угла в угол, совершенно не представляя, чем себя занять. Время тянулось невыносимо медленно. До прихода Лоры оставалось еще минут тридцать. Когда явится Алла, было известно одному господу. Или кто там подобными делами заведует?

Никонов открыл холодильник, достал початую бутылку водки, налил в запотевший стакан, понюхал и передернулся. Отставив стакан, он отломил кусок черного хлеба, круто посолил, а из трехлитровой банки выловил помидор с лопнувшей кожицей. С закуской дело пошло веселее. Никонов выпил и первый стакан, и второй, и то, что осталось на донце. В груди растекся жар, глаза заслезились.

Никонову вспомнилось, как они с Аллой набрались во время медового месяца, когда родители подарили им путевку на курорт в Анталии. Они заселились в отличный отель, который назывался «Кремлин» и был имитацией Кремля. Категория «олл инклюзив» подразумевала не только бесплатное (и весьма обильное) питание, но также алкогольные напитки на выбор. Ошеломленные свалившимся на них изобилием, молодожены стали брать к ужину разнообразные вина, мешая белые с красными и сухие со сладкими. На третий вечер они перебрали. Вечер, начавшийся так замечательно, завершился отвратительным выяснением отношений. Набравшийся Никонов выскочил из ресторана и принялся добавлять в гостиничных барах, пока не опьянел настолько, что заблудился. До поздней ночи бродил он по территории отеля, натыкаясь то на «дворец Советов», то на «храм Василия Блаженного», но отыскать свой корпус был не в состоянии.

В номер он попал только после полуночи и не обнаружил там Аллы. Вместо того чтобы рухнуть на кровать, Никонов принял ледяной душ и отправился на поиски жены. Она нашлась под утро, все еще нетрезвая, виноватая и ласковая. Пожаловалась, что тоже заблудилась и уснула на лежаке возле моря. Он ей поверил, они помирились и впоследствии со смехом вспоминали эту историю. Однако сегодня Никонову вдруг пришло в голову, что Алла уже тогда могла наставить ему рога с каким-нибудь любвеобильным турком. Он вспомнил ее взгляд, кривую усмешку и решил, что угадал.