В шесть часов они были в угловом кабинете Пирсона, к ним теперь присоединились Лазарус и несколько старших коллег Пирсона, призванные помочь спланировать крупную операцию, независимо от того, будет ли принято решение об отмене матча дерби. Снаружи была еще кромешная тьма, и всякий раз, когда Лиз смотрела в окно, она видела отражения на фоне черного неба фигур в темных мундирах, сидевших вокруг стола для совещаний посреди комнаты.
Лиз позвонила в больницу из машины и узнала, что состояние Пегги стабильное, но вскоре им предстоит операция на руке, чтобы удалить осколки, которые разлетелись на множество мелких осколков. Уверенная, что в данный момент она ничего не может сделать для Пегги, Лиз была сосредоточена на решении, которое должен был принять Пирсон.
Из всех отделов полиции были затребованы отчеты о любых наблюдениях группы мужчин, ведущих себя подозрительно, но в отсутствие каких-либо описаний никто не удивился тому, что никаких отчетов не поступало. Коллеги Лиз по Thames House связались с GCHQ, DCRI во Франции и Пограничным агентством Великобритании, но никакой новой информации не поступало. В этом районе все еще находились группы наблюдения A4 и полиции — все они знали о срочности ситуации и немедленно сообщали бы о любых наблюдениях.
Из громкой связи в центре стола автоматический голос вдруг объявил: «Ваш звонок готов начать. Все участники вошли в систему». Пирсон глубоко вздохнул и сказал: «Всем доброе утро, я прошу прощения за нецивилизованный час, но нам нужно принять срочное решение в связи с операцией «Зара», о которой, я думаю, вы все проинформированы. Не могли бы вы все представиться?
Когда предварительные приготовления закончились, Пирсон обрисовал ситуацию, спокойно резюмируя драматические события предыдущих нескольких часов. Он заключил: «Мы уверены, что целью этой группы джихадистов является матч дерби между «Манчестер Юнайтед» и «Манчестер Сити» на «Олд Траффорд» сегодня днем. Мы, конечно, продолжим допрашивать Зару, но пока у нас от него ничего не вышло, и я не верю, что это изменится. Он уже просит адвоката. Мы запретили ввозить оружие для использования в этом нападении, но местонахождение группы, кроме Зары, неизвестно, и мы не знаем, вооружены ли они и имеют ли они доступ к оружию. Таким образом, существует риск того, что они могут попытаться продолжить атаку и что могут быть жертвы — возможно, многие».
Теперь доносились хриплые тона DG. «Какие меры безопасности вы можете принять на земле, чтобы обнаружить этих людей, если они появятся? Я предполагаю, что обыскать всех фанатов невозможно».
'Да. Это займет слишком много времени, а у нас нет рабочей силы, — согласился Пирсон. «Что я могу сделать, так это удвоить количество офицеров, патрулирующих ворота и трибуны, и я могу ввести в толпу больше офицеров в штатском. Очевидно, мы также будем внимательно следить за камерами видеонаблюдения, но у нас нет описаний этих джихадистов, и, скорее всего, мы не заметим их, пока они что-нибудь не начнут».
«Министр внутренних дел захочет знать, каковы будут последствия для правопорядка, если матч будет отменен в такой короткий срок». Это был глава отдела по борьбе с терроризмом в Министерстве внутренних дел.
— Ни вас, ни ее не удивит, что отмена матча в столь поздний час создаст множество проблем на улице. Даже если мы объявим об отмене сейчас, через короткий промежуток времени все равно прибудут сотни, и у нас может возникнуть насилие, когда они узнают, что матч отменен. Чем позже мы оставим его, чтобы объявить об отмене, тем хуже будет. Вот почему, боюсь, нужно решить сейчас.
ДГ снова заговорил: «Лиз, как ты на это смотришь? У вас есть рекомендация?
Лиз затаила дыхание, чтобы сказать, что, по ее мнению, единственный безопасный вариант — отменить матч, когда дверь офиса Пирсона открылась, и вошел нервничающий молодой полицейский в форме. Не говоря ни слова, он протянул Лиз листок бумаги. Он гласил: «Срочный вызов для вас » . Она начала мотать головой, но что-то в глазах молодого офицера заставило ее передумать.
— Извините, — сказала она, наклоняясь к громкой связи. — Мне только что сказали, что мне очень срочно звонят. Это может иметь отношение к делу, поэтому я думаю, что лучше взять его.
Лиз не было меньше пяти минут. Вернувшись в комнату, она подошла прямо к столу и, все еще стоя, наклонилась к телефону. — Прошу прощения за прерывание, — сказала она. «Вы спрашивали мое мнение минуту назад, и я собирался рекомендовать отмену. Но в результате только что состоявшегося телефонного разговора я могу с уверенностью рекомендовать, чтобы матч состоялся».
Когда она остановилась, чтобы отдышаться, вмешался Пирсон. — Что случилось?
— Я только что разговаривал с дамой, которая живет по соседству с матерью Зары. Зара был в доме прошлой ночью, прежде чем он пошел на склад, чтобы забрать оружие.
'Продолжать.' Это был голос ДГ.
«Соседка сказала мне, что миссис Атия уехала, но когда миссис Атия сказала ей, что она уедет на несколько дней, она ничего не сказала о том, что кто-то приедет погостить. Но соседка клянется, что в доме есть люди — она говорит, что слышит их через стену. И она действительно видела одного из них вчера. Это был молодой человек.
Лиз помолчала. Никто не говорил. «Я думаю, что это должны быть джихадисты. И они все еще там сейчас.
Глава 60
Лиз всегда с нетерпением ждала Рождества и наслаждалась им, но не в этом году. Они с Мартином планировали провести его в Париже, но после панихиды и дня, проведенного за вывозом ее вещей из квартиры Мартина, Париж был последним местом, где она хотела проводить больше времени, не говоря уже об отдыхе.
Вместо этого она уехала в Бауэрбридж, дом своего детства. Ее мать и Эдвард Треглоун, партнер ее матери, делали все возможное, чтобы помочь ей смириться со смертью Мартина, и она не хотела ранить их чувства, отказавшись присоединиться к ним на Рождество.
Она приехала днем в канун Рождества, и они пошли на полуночную службу в деревенскую церковь. Лиз была воспитана англиканкой, но она больше не верила ни в какого Бога, хотя знала, что моральные принципы, по которым она пыталась жить, прочно укоренились в ее англиканском воспитании. И действительно, церковная служба с ее знакомыми словами, музыкой и колядками, которые она так хорошо знала, оказалась странно успокаивающей.
