«Когда мы посмотрели, мы увидели некоторый трафик в преддверии убийства, который мы не могли прочитать, но это было необычно — потому что оно было отправлено всего на несколько станций. Включая Лондон, конечно. Гораздо больше необычной активности из Лондона было в период, когда Литвиненко умирал в больнице и шло расследование. Мы думаем, что трафик направлялся из Санкт-Петербурга, а не из основного узла связи в Москве. Это может означать, что операция была организована специальным подразделением вне мейнстрима.

  «После этого, — продолжал Чарли, — мы решили продолжить наблюдение, выискивая любые подобные закономерности, на случай, если мы увидим начало какого-то согласованного плана по устранению критиков на Западе. И причина, по которой я попросил о заседании этого комитета, заключается в том, что за последние несколько недель, начиная примерно с месяца назад, мы наблюдали нечто подобное. Это движение из Санкт-Петербурга в Лондон, но оно также направляется в Ригу, Осло и, довольно неожиданно, в Нью-Йорк».

  К этому времени все за столом выглядели заинтересованными. В конце концов было решено, что, несмотря на расплывчатость разведывательных данных, ресурс должен быть направлен на предотвращение нападений на русских или бывших россиян, живущих в Великобритании, будь то олигархи или политические перебежчики (или и то, и другое). Также было решено, что все полицейские силы Великобритании должны быть предупреждены на высшем уровне; что Бруно предупредит станции МИ-6, особенно в странах Балтии и Скандинавии, чтобы они держали ухо востро; и что MI5 позаботится о том, чтобы все внутренние источники были предупреждены аналогичным образом. Рона Бенсон осторожно докладывала наверх в Уайтхолл, пытаясь убедиться, что в Министерстве внутренних дел не возникнет чрезмерной реакции.

  После беглого обзора текущих расследований собрание прекратилось, и участники ушли значительно более оживлёнными, чем когда они прибыли. Но, глядя, как они уходят, Лиз почувствовала себя неловко. У нее было сильное ощущение угрозы, и казалось довольно ясным, откуда она исходит, но ее точная природа и то, что можно с этим поделать, были совершенно неясны. Это сильно отличалось от ее недавнего опыта борьбы с терроризмом, когда при первых признаках угрозы все шестеренки вставали на свои места и начинали работать, чтобы победить ее. С этой угрозой она могла только ждать дальнейшего развития событий – и это беспокоило ее.

  10

  Шел дождь, когда Пегги Кинсолвинг вышла из такси на Гросвенор-сквер. Она подняла зонтик и выглянула из-под него на американское посольство в западном конце площади. Вход, как всегда, охраняла вооруженная полиция, где, несмотря на дождь, по тротуару змеилась очередь соискателей визы. На площадь выходили бетонные ограждения, а полоса на одной из улиц была перекрыта конусами. Над зданием из предварительно напряженного бетона 1960-х годов огромная золотая фигура американского орла расправила крылья, словно пытаясь взлететь. Вскоре оно исполнит свое желание, так как посольство перемещается к югу от Темзы, в здание, расположенное в безопасном месте без ближайших соседей.

  Пегги показала удостоверение охраннику в маленьком укрытии снаружи, сунула сумку и мокрый зонтик под рентгеновский аппарат и прошла через вход, стряхивая остатки воды с зонтика. Секретарша за стойкой перезвонила, и Пегги села в большом зале ожидания. Она надеялась, что эта встреча не затянется.

  У Пегги была бессонная ночь, благодаря тому, что Тим лег спать в два. В последнее время он много работал, хотя, к ее огорчению, это было не над статьей, которую он должен был написать для « Очерков и критики » . Вместо этого он всегда был за своим компьютером, просматривая в сети статьи об интернет-слежке и вмешательстве правительств в частную жизнь своих граждан. Когда Пегги тактично предположила, что это не лучший способ проводить время, он возмутился. — Это важно, — сердито настаивал он, и Пегги закусила губу и больше ничего не сказала. В какой-то момент ей придется поговорить с ним об этом. У него были студенты, которым нужно было учить, и его собственная академическая работа, которую он должен был продолжить — ему нужно было написать книгу, к которой издательство Оксфордского университета проявило большой интерес. Однако Пегги знала, что как бы мягко она ни указала на это, он плохо отреагирует.

  Она не могла понять, откуда взялось это новое увлечение полусырыми теориями заговора. В своем собственном предмете Тим был неутомим в поиске исходного материала и строго оценивал подлинность. Теперь он часами сидел в темных чатах, обмениваясь «взглядами». Обычно самый кроткий из мужчин, в последнее время он стал ужасно самоуверенным и очень агрессивным в спорах — а споры были тем, чем в эти дни было большинство их разговоров. Она чувствовала, что наблюдает, как он меняется у нее на глазах, и ей это ничуть не нравилось. Что случилось с кротким ученым, в которого она влюбилась?

  За ней вышла высокая женщина в ярко-синем костюме. Она провела Пегги на четвертый этаж, через ряд дверей с кодовым замком, в комнату ожидания, обставленную диванами и низкими столиками, из которой вели четыре или пять тяжелых деревянных дверей, все они были закрыты.

  «Это выглядит не так, как в прошлый раз, когда я была здесь», — заметила Пегги.

  — Да, — ответил ее сопровождающий с южным акцентом. «У нас было обновление системы безопасности. Но в этом старом месте нет ничего надежного.

  Хм, подумала Пегги. Тогда не очень верили в наши меры по борьбе с терроризмом, но она сказала: «Полагаю, вы с нетерпением ждете нового здания».

  Женщина в синем костюме подняла брови. «Я буду дома к тому времени, когда это закончится». Затем, открыв одну из дверей, она сказала: «Мисс Кинсолвинг к вам, сэр», и, повернувшись к Пегги, махнула ей рукой в комнату.

  Когда Пегги вошла, Майлз Брукхейвен встал из-за большого стола из стали и стекла. Он казался выше и худее, чем она его помнила, и больше не носил тяжелых очков в роговой оправе, которые носил в молодости. Он выглядит так, как будто ему нужно подкрепиться, подумала она и вспомнила, что он был тяжело ранен в Сирии примерно год назад, когда неизвестный напал на рынке в Дамаске. Лиз сказала ей, что он чуть не истек кровью и ему повезло, что он выжил. С тех пор его хвалили за работу в Йемене, где он завербовал источник, чья информация помогла предотвратить террористическую атаку на Великобританию. Этот пост главы резидентуры ЦРУ в Лондоне был его наградой. Говорили, что он был самым молодым из когда-либо державших его. Но его обязанности, казалось, не тяготили его; он выглядел веселым и дружелюбным, энергично поглаживая ее руку, затем усадил ее на диван, а сам сел в кресло.

  — Очень приятно снова видеть тебя, Пегги. Мы уже встречались раньше… ты помнишь? — сказал он с широкой улыбкой.