«Они знали друг друга. Это было единственное возможное объяснение».

  Уэтерби безразлично посмотрел на автомат с кока-колой. «Фарадж Мансур был человеком МИ-6, как и его отец до него. По общему мнению, он был первоклассным агентом. Очень смелый и стойкий».

  — И Маккей его прогнал?

  «Он унаследовал его. Маккей прибыл в Исламабад примерно во время вторжения США в Афганистан и, читая между строк, слишком сильно давил на Мансура. По какой-то причине Мансур попросил Маккея отступить. Сказал, что за ним очень внимательно следят, и настоял, чтобы они на время прекратили всякие контакты».

  — Значит, Маккей отступил?

  «У него не было особого выбора. Мансур был лучшим активом Шестой в театре. Он должен был оставаться счастливым».

  «А потом ВВС США расстреляли его семью».

  "Верно. Трагическая случайность или смертельная некомпетентность, в зависимости от того, как вы интерпретируете факты, но Мансур интерпретирует это как месть. В наказание за разрыв связи с Маккеем. Поэтому — возможно, неудивительно — он поворачивается и связывает свою судьбу с джихадистами. Его отец и невеста мертвы, и от него ждут какого-то ответного жеста. Это дело чести, как и все остальное».

  "Глаз за глаз."

  — Все это, да.

  — Входит д'Обиньи.

  — Входит д'Обиньи. Где-то в Париже, примерно в то же время, она сообщает своим диспетчерам, что у нее есть секретная информация: она знает, где находится частная резиденция командира Марвелла. Сообщения расходятся по миру, и проектировщики ITS понимают, что одним выстрелом можно убить нескольких символических зайцев. Это слишком хороший шанс, чтобы его упустить».

  Лиз покачала головой. «По тому, как Мансур вел себя в конце, я бы сказал, что для него это было почти полностью личным. Когда он увидел, что задача по уничтожению семьи Дельвеса больше невозможна, он просто сдался. Он был вооружен и легко мог убить хотя бы одного из этих парней из SAS, но к тому моменту… — Она пожала плечами. — Я бы сказал, что он не видел смысла в дальнейшей гибели людей. Вероятно, он даже не особенно ненавидел Запад».

  Уэтерби пожал плечами. — Возможно, вы правы.

  Лиз нахмурилась. "Скажи мне что-нибудь. Если наша информация о Пакистане поступала к нам через Шестую, а они скрывали информацию о Мансуре, как вы узнали, что ВВС США убили его семью?»

  Уэтерби смотрел на нее с косой улыбкой. — Как вы знаете, основное связующее звено Шестой в Пакистане — с Межведомственной разведкой, которая подчиняется Министерству обороны. Шесть тратят гораздо меньше времени на общение с разведывательным управлением, которое подчиняется Министерству внутренних дел и чье отношение к ISI, скажем так, несколько предвзятое».

  — А у тебя есть приятели в IB? — спросила Лиз.

  «Да, я поддерживаю одну или две дружеские связи. Люди, к которым я могу обратиться напрямую, если потребуется. Я скормил им имя Фараджа Мансура, и их банк данных выдал подозреваемого террориста, чей отец и невеста были убиты в Дарандже. Чего они не знали, а я не упомянул, так это того, что Мансур был британским агентом».

  — Так почему… почему … Фейн и Маккей не рассказали нам всего этого? Я имею в виду… мы бы поняли, не так ли? Мы бы молчали?

  «Это вопрос обмена информацией, — сказал Уэтерби. «По мнению Фейна, они должны рассказать всем, включая американцев, или никому. И они очень быстро решают, что это должен быть никто».

  "Почему?"

  «Представьте, если Мансур добьется успеха. Ему удается взорвать лондонский ночной клуб, скажем, или нанести серьезный ущерб какому-нибудь крупному оборонному или деловому учреждению, и, возможно, убить много людей, а затем мир узнает, что он бывший агент МИ-6. Ущерб будет неисчислим».

  «И если истеблишмент и мертвые оказались американцами…»

  "Точно. Это было бы за гранью. Гораздо лучше оставаться в замешательстве, заставить нас найти его, а затем устранить его, прежде чем он успеет заговорить.

  Лиз покачала головой. "Мне жаль. Я принимаю политическую точку зрения, но все же считаю то, что произошло прошлой ночью, непростительным. Это было убийство, простое и понятное. Гранаты не было. Мужчина стоял там с поднятыми руками».

  — Лиз, боюсь, это академично. Мансур и Д'Обиньи убили несколько невинных людей, и теперь они сами мертвы. В отношении действий SAS будет проведено расследование, но вы можете догадаться о выводах».

  Она снова покачала головой. За длинными окнами и ровным пустым пространством кухни небо было рассерженным, серым. Группа молодых военнослужащих и женщин забрела внутрь, равнодушно огляделась и ушла.

  Лиз какое-то время рассматривала свою пустую кофейную кружку. — Мы проиграли, не так ли?

  Уэзерби потянулся через стол и взял ее руки в свои. — Мы выиграли, Лиз. Вы спасли жизнь той семье. Никто не мог бы сделать больше».

  «Мы всегда были на шаг позади. Я пытался перехитрить Д'Обиньи, но не смог. Я просто не мог залезть ей в голову».

  — Ты подобрался так близко, как только мог бы сделать кто-либо.

  «В момент, когда ее жизнь закончилась, мы были лицом к лицу. Я думаю, она даже разговаривала со мной. Но я не слышал, что она говорила».

  Уэзерби ничего не сказал. Он не отпускал ее рук, и она не пыталась их отнять.

  "Что мы будем делать?" — наконец спросила Лиз.

  «Я подумал, что мы могли бы попросить кого-нибудь отвезти нас в Суонли-Хит и забрать твою машину. Тогда я подумал, что могу отвезти вас обратно в Лондон.