Она кивнула. — Затем мы планируем встретить на аэродроме одиннадцать человек. Я предпочитаю предполагать худшее.
'Как и я.'
Рейвен улыбнулась. «Пессимисты всего мира объединяйтесь».
ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ
Залив был таким же черным, как небо над головой. Лунный свет мерцал на маленьких волнах, набухающих и ломающихся. Мягкий шорох прибоя становился все громче. Виктор и Рейвен гребли на надувной лодке последние несколько метров, пока она не приземлилась на узкой полоске пляжа, взбивая мокрый песок. Они поместили весла внутрь надувной лодки и выпрыгнули, избегая небольших плещущихся волн, увязая ногами в песке. По берегу тянулись травянистые дюны. Волны бились о песок и скалы. Дюнная трава в темноте казалась скорее коричневой, чем желто-зеленой, колыхаясь и шелестя на ветру. Вдалеке он мог видеть неосвещенный Манхэттен на фоне ночного неба, темные здания, казалось, возвышались над горизонтом, как зазубренные зубы, маленькие и сломанные.
Бледный полумесяц освещал ночное небо наверху, высвечивая рваные полосы облаков, которые ползли с востока на запад, подгоняемые холодным ветром. Дыхание Виктора затуманилось перед ним. Он выдохнул через ноздри, чтобы направить пар на землю, где было меньше шансов, что его заметят в лунном свете. Он держал подбородок опущенным, так что его глаза были в тени их бровей, чтобы лунный свет не отражался от них.
Его одежда, как и одежда Рэйвен, была выбрана, чтобы обеспечить другие небольшие преимущества. Черные перчатки закрывали их руки, а на головах сидели свернутые балаклавы, готовые свернуть их, чтобы скрыть лица, когда придет время. Виктор был вооружен SIG Герреро. У Рейвена был «Ругер», который он взял у пассажира разбившейся «Ауди». В левом кармане ветровки у него было два запасных магазина с боеприпасами, каждый из которых был завернут в спортивный носок, чтобы уменьшить ненужный шум. Носки также можно использовать в качестве жгутов, если они потребуются. У него не было планов получить травму, но он никогда не планировал получить какую-либо из многочисленных травм, которые он получил за свою жизнь в качестве убийцы. До этого он ни разу не был ранен в армии. Его товарищи по команде считали его счастливым талисманом в этом отношении, но эта удача закончилась в тот день, когда он продал свою душу. Он сказал себе, что в эти дни он не верил в удачу.
На короткое мгновение он позволил себе вспомнить их лица — живые и улыбающиеся, а не искаженные смертью, какими он видел их в последний раз.
Они оставили надувную лодку на пляже. Это был просчитанный риск. Виктору хотелось бы затащить надувную лодку в укрытие, но это оставило бы на песке лишь предательскую траншею, по которой легко мог бы проследить любой, кто попался бы на этом пути. К тому же, отметила Рейвен, если им придется отступать в спешке, те драгоценные секунды, когда надувные лодки возвращаются в воду, могут оказаться фатальными, что сделает их медленными и легкими мишенями. У них не было другого выбора, кроме как оставить надувную лодку открытой и очевидной. Если бы Халлек послал от пяти до десяти человек, чтобы проверить, мертв ли Рейвен в багажнике «Импалы», оставшихся от шести до одиннадцати человек было бы слишком мало, чтобы патрулировать весь аэродром.
Виктор не ожидал, что кто-то будет патрулировать так далеко, но они с Рейвен все равно двигались с осторожной скоростью. Здесь скорость была полезна, но бессмысленна, если они наткнутся на скрытого часового. Потерянные минуты могут помочь избежать перестрелки.
Соседний участок старого забора трещал на ветру. Крачки кричали, когда он проходил мимо гнезда.
Между пляжем и аэродромом лежал участок леса. Деревья были редкими и невысокими, но листвы было достаточно, чтобы отбрасывать в тень большую часть подлеска. Они двигались по нему, от дерева к дереву, с оружием наготове. Время от времени они останавливались, чтобы оглядеться и прислушаться. Виктор не слышал и не видел никаких признаков патрулирования людей Халлека. Тем не менее, они продолжали в медленном темпе. Чем ближе они подходили к временной штаб-квартире, тем больше шансов нарваться на кого-то из команды.
Виктор и Рейвен подошли к опушке леса. Впереди взлетно-посадочная полоса была бледно-песочного цвета, неровная, с трещинами и выбоинами. Пожелтевшая трава достала Виктору до голеней. Вдоль взлетно-посадочной полосы выросли кустарники и кустарники.
Вдалеке он увидел силуэты старых ангаров на фоне неба. За ними лежало старое здание терминала. В некоторых окнах горел свет.
— Вот где они будут, — прошептал Рейвен.
Виктор сказал: «Тогда мы идем туда».
ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ
Он хотел продолжить, но Рейвен подняла кулак, приказывая ему остановиться, потому что…
Рядом раздался мягкий механический щелчок.
Виктор представил взведенный курок и устремленное в его сторону дуло, но только на долю секунды, потому что затем он услышал скрежет стальных зубьев по кремню и свист воспламеняющегося пламени.
Рейвен углубилась в подлесок, Виктор сделал то же самое. Он развернулся на месте. Происхождение тихого звука было трудно определить среди фонового шума шелеста листвы и струй воды над головой.
Она указала, и он сначала увидел плавающую светящуюся оранжевую точку, а затем в поле зрения появился силуэт человека. Он стоял в тени, почти невидимый, пока его рука не шевельнулась, когда он вынул сигарету изо рта. Поднимающийся дым плыл сквозь полосу серебряного лунного света.
Виктор оставался неподвижным и молчаливым, наблюдая и оценивая. Учитывая.
Он мог убить человека без проблем. Двойного выстрела из SIG Герреро было бы более чем достаточно на таком расстоянии, но оружие не было подавлено. Люди Халлека в здании аэровокзала могли слышать, даже с шумом низколетящих авиалайнеров, чтобы замаскировать его. Рейвен увидела, как он думает, и указала на свой Ругер, который был настолько бесшумным, насколько это возможно для любого огнестрельного оружия. Он покачал головой. У нее не было запасных боеприпасов, а если снаружи был один часовой, то могли быть и другие. Они могли слышать даже тихий лай Ругера. У Виктора не было возможности узнать, сколько их или их близость к этой позиции.
