Виктор взял карту. И на кириллице, и на английском было написано: Владимир Касаков. Там был номер телефона и адрес московского офиса.

  — Очень мило с вашей стороны, господин Касаков, — ответил Виктор.

  «Теперь, пока мои сотрудники не причинили еще больше вреда, вы должны извинить меня».

  Виктор кивнул и направился к главному входу. Он не оборачивался, но чувствовал, что за ним все время следят чьи-то глаза.

  Снаружи было холодно, а швейцар выглядел слишком слабым для своей работы в его возрасте, особенно в такую погоду. Взгляд Виктора переместился на одиннадцатиэтажное здание, уродство которого было слишком очевидным даже с расстояния более шестисот ярдов. Убийца был прав, стреляя оттуда. Другие здания были ближе, но не так хорошо расположены, чтобы обеспечить непрерывный обзор входа в отель. Виктор использовал бы его сам, если бы они поменялись ролями. Однако он был бы более осторожен, чтобы не умереть там.

  Виктор увидел свое отражение в стеклянных дверях отеля и заметил, что он не слишком отличается от человека, которого застрелил. На нем был угольно-серый костюм с белой рубашкой и небесно-голубым галстуком под черным пальто. Идеальный городской камуфляж. Его темные волосы были короткими и не уложенными, борода коротко подстрижена. Он был похож на биржевого маклера или юриста, сохранившего подтянутый, но ничем не примечательный вид. Он сливался с фоном, его редко видели, редко замечали. Незабытый.

  В такси он развернул пачку мятной жевательной резинки и сунул ее в рот. Он читал, что жевательная резинка является хорошим заменителем сигарет, но сколько бы он ни жевал, он не мог вдохнуть дыма от этой штуки.

  Он попросил водителя отвезти его на станцию Gara de Nord, где купил билет до Констанцы и сел в поезд за семь минут до отправления. Он покинул свое место через шесть минут и высадился за пять секунд до того, как двери закрылись и заперлись. Он вышел со станции через другой выход, сел в другое такси и велел водителю отвезти его в парк Херстрю, где он неторопливо прошел через парк, прежде чем выйти и войти на площадь Шарля де Голля. Он занял место в вестибюле и стал читать бесплатный журнал, наблюдая за главным входом.

  Так как через пять минут на его радаре угроз никого не было, он встал и спустился по лестнице на самый нижний уровень подземной парковки. Затем один из скоростных лифтов поднял его на верхний этаж. Он спустился на другом лифте на четвертый этаж и воспользовался лестницей, чтобы вернуться в вестибюль. Он вышел из здания через боковой вход.

  Он дошел до ближайшей станции метро и оставался там в течение тридцати минут, меняя поезда и возвращаясь к самому себе, прежде чем изменить маршрут и выйти на станции Бухарестского университета. После приятной прогулки по кампусу такси отвезло его на бульвар Элизабета рядом с мэрией, а оттуда он прошел небольшое расстояние до входа в сады Чимиджиу.

  В парке было тихо и спокойно. Он прошел мимо нескольких человек, когда направился к кольцевой аллее римского Рондула, где провел некоторое время, рассматривая двенадцать каменных бюстов известных румынских писателей, пока заканчивал свое встречное наблюдение. Его меры предосторожности были такой же важной частью выполнения работы, как нажатие на курок. Успешное выполнение контракта зависело от того, чтобы оставаться незамеченным и не отслеживаемым. Почти каждый может убить другого человека, но лишь немногим это сойдет с рук один раз, не говоря уже о раз за разом.

  В течение многих лет Виктор занимался своим делом с полной анонимностью. Работая фрилансером, он убивал быстро, эффективно, бесшумно. Те, кто его нанял, понятия не имели, кто он такой. Никто этого не сделал. Он жил почти в изоляции — ни друзей, ни семьи — никого, кто мог бы его предать, и никого, кого можно было бы использовать против него. Это длилось недолго, и, оглядываясь назад, это было неизбежно. Он лучше всех должен был знать, что никто не может оставаться ненайденным вечно.

  Когда Виктор убедился, что за ним не наблюдают, он вышел из Рондул Роман и пошел в центр парка, где находилось искусственное озеро. Он остановился на богато украшенном пешеходном мосту, достал портфель из чемодана, огляделся, чтобы убедиться, что он один, и осторожно бросил портфель в озеро. Винтовка весила чуть меньше пятнадцати фунтов и ушла прямо на дно.

  Виктор вышел из парка через юго-восточный выход и сел на автобус. Он занял место на верхнем уровне, сзади, высадившись после полудюжины остановок, когда он сидел один, и поблизости не было других путешественников. Чемодан остался на полу рядом с его сиденьем.

  Его мысли обратились к человеку, чью жизнь он спас. Когда Виктор получил контракт, ему не дали никакой информации о цели убийцы, только то, что он должен выжить. Если бы инцидента в холле отеля не произошло, Виктор бы мало о нем думал. Но теперь Виктор знал его имя, и это имя он уже слышал раньше. Мало кто из профессии Виктора не знал бы об этом. Владимир Касаков был одним из крупнейших торговцев оружием на планете, если не самым большим. Он был международным беглецом. Обычно Виктора мало заботили мотивы его работы, но он не мог не задаться вопросом, почему его работодатель из ЦРУ так стремится спасти жизнь такого человека.

  Снова пошел дождь, и Виктор ускорил шаг, чтобы не отставать от окружающих его пассажиров. Никто не обращал на него никакого внимания. На первый взгляд он знал, что выглядит точно так же, как они — плоть и кровь, кожа и кости, — но он также знал, что на этом сходство заканчивается.

  Знаешь, что делает тебя особенным? кто-то однажды сказал ему. Такие люди, как ты, как я, мы берем в себя то, чего нет у других, и заставляем это работать на нас, или мы остаемся в стороне и позволяем этому уничтожить нас.

  И он провел свою жизнь, делая именно это, заставляя это работать на себя. Но его тщательно поддерживаемое существование распалось шесть месяцев назад, и в следующем водовороте он фантазировал об уходе на пенсию, о попытке устроить себе нормальную жизнь. Глупая надежда, но это было тогда. Теперь, даже если бы Виктор захотел, у него не было шансов отказаться от того, чем он зарабатывал на жизнь.

  Он знал, что его новый работодатель уволит его навсегда, если он попытается.

  ГЛАВА 3

  Тунари, Румыния

  Из умывальника поднимался пар. Виктор перекрыл горячий кран и опустил бритву в воду. Он уже использовал ножницы, чтобы подстричь бороду, и сбрил щетину — сначала шею, затем щеки, подбородок и, наконец, верхнюю губу. Он был медлителен, осторожен. Он не мог позволить себе ходить с порезом или сыпью после бритья. Намазав кожу бальзамом после бритья, он использовал набор машинок для стрижки, чтобы подстричь свои черные волосы ровно на полдюйма.