Миновав поселок и пляж с купающейся ребятней, мы подъехали к неуклюжему, однако же, прочному парому, лениво покачивающемуся на мелкой волне. Сам паромщик в ожидании работы спал в прохладе примитивного шалашика, построенного в центре.
- Эй, почтенный, - окликнул я его, - ночью-то, что делать будешь?
Соня и ухом не повел, лишь слегка дрыгнул торчащей из шалаша ногой. Что, вероятно, означало: отстаньте и катитесь к черту. Хмыкнув себе под нос, я запустил в лентяя камешком. Без толку, тот просто-напросто запрятал вовнутрь обе ноги. И тут в дело вмешался Маленький Джон. Спрыгнув со своего Тарана, он с берега сиганул на борт, на самый его край, что привело к некоторому крену. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы из убежища в центре вместо бессловесных ног показалась всклокоченная голова.
- Кому тут делать нечего? - недовольно завопил он и, правда, сразу же осекся, осознав габариты великана. Потом, наверное, от страха, да и еще не полностью проснувшись, по-козлиному заблеял: - М-м-м-м!
Джон терпеливо ждал. Наконец беднягу прорвало: - М-милорд! Ч-что угодно вашей милости? "Милорд" приосанился и сказал:
- Угодно на тот берег, да поживей.
- Хм, но ... - взгляд испуганного малого лет двадцати стал слегка нагловатым. - Вас, как вижу, всего трое, а мэр велел отчаливать лишь тогда, когда наберется хотя бы человек десять.
- Ты что, малограмотный? - вдруг сурово спросил Джон.
- Ну, нет, - несколько стушевался паромщик,- грамоте хорошо обучен.
- Да? Вот как? - изумился великан. - Не умеешь считать до десяти и думаешь, что хорошо? Ох, уж эта нынешняя молодежь, сплошное разочарование!
Если б я даже и хотел, то все равно удержать друга вряд ли бы успел. Джон, несмотря на вес и размеры, имел поразительную ловкость и быстроту. Схватив строптивца за воротник, он мигом с головой окунул его в воду. Тот в панике забился, но совладать с Джоновой рукой вряд ли смогли б и десять таких, как он. Дождавшись пузырей, великан соизволил вытащить его на поверхность. Бедняга хватал ртом воздух, словно рыба, при этом кашлял и смотрел вокруг ошалевшими, дикими глазами.
- Ну вот, дорогой юноша, - обратился мой друг к пареньку,- посмотрим теперь, хорош ли метод обучения старины Джона. Считай-ка нас опять.
- Один, два, три, - послушно начал юный паромщик, на секунду запнулся, Потом продолжил, глянув 'на коней, - четыре, пять, шесть, - потом снова на нас. - Семь, восемь, девять ...
Я едва сдерживался, чтобы не заржать. Фин-Дари любовался на спектакль, улыбаясь до ушей. Но Джон, строгий учитель дядюшка Джон, был сама невозмутимость.
- Гм, сам теперь видишь, юноша, мой метод совсем неплох. М-да! Ведь еще пару минут назад ты умел считать всего лишь до трех, а сейчас до девяти. Прогресс налицо, но ... Боюсь, придется повторить урок. Что поделаешь, надо, милый, надо.
- Нет! - истошно завопил паромщик. - Не стоит! Я десятый.
- Ага, - удовлетворенно кивнул Джон. - честно говоря, рад за тебя. Оно, знаешь, грамотному человеку легче в жизни. Глядишь, еще и звездочетом придворным заделаешься, не раз тогда помянешь меня добрым словом. Да, надо б с тебя плату за обучение взять, но уж ладно, я сегодня добрый. Гей, друзья! - обратился он затем к нам. - Поторопитесь, отплываем.
Бледный, как сама смерть, паромщик перекинул на берег широкие сходни, по которым мы с гномом завели лошадей. Не прошло и пяти минут, как наш "ковчег" благополучно отчалил. Уже на другом берегу Джон, покровительственно похлопав парня по плечу, дал тому целую пригоршню медных монет, после чего посоветовал:
- Тренируйся, дружок, вместо того, чтобы дрыхнуть. Не ленись и достигнешь таких высот! Вот представь, едем мы назад, а ты, сердешный, уже и до двадцати считать умеешь. Плохо разве?
- Хорошо, господин, - несчастным тоном пробурчал "ученик" и совсем тихо добавил: - Чтоб ты издох, собака.
- Что такое? - навострил уши великан.
- Да так, ничего, - побледнел, словно бумага, парнишка, - жалко, говорю, расставаться.
- А-а, - понимающе протянул Джон, - мне тоже, но что поделаешь, такова жизнь. Прощай, юноша. Вперед, друзья!
Мы перебрались с парома на берег. Фин-Дари, сходивший со своим Угольком последним, сунул пацану в руку серебряную луну, и лицо того вмиг просветлело. Но кланяться нам вослед желания он не проявил. Что было вполне понятно.
<p>
</p>
2 глава
<p>
</p>
Изгои
<p>
</p>
С этой стороны реки тракт сделался пошире, да и состояние его заметно улучшил ось. В иных местах виднелись даже новые плиты, положенные взамен разбитых, а на развилках стали появляться указатели. Чувств овал ось приближение большого города. Теперь поля, огороды тянулись сплошной, нескончаемой чередой, а к вечеру мы оставили позади пять или шесть вполне приличных по размеру деревень. И движение в здешних местах было оживленнее: телеги, возы с сеном сновали друг за другом, то и дело попадались стада коров, овец, коз, переходящих с пастухами дорогу и на время препятствующих движению. На полях суетились фигурки крестьян, спешащих до заката сделать все свои дела и отправиться домой. Правда, порой на границах наделов виднелись островерхие шалашики, в которых иные работники, наверное, оставались на ночь.
Несколько раз нам навстречу попадались разъезды конной стражи, но документы потребовали только невдалеке от Баденфорда, да и то жандармы. Эти мудаки всегда были рады придраться к чему угодно и к кому угодно. Хотя с нами они обошлись вполне вежливо, вероятно, их впечатлили размеры Маленького Джона да мои бумаги, где черным по белому, при наличии множества печатей и затейливых подписей удостоверялось, что их податель является не кем иным, как сиятельным князем, сеньором всех Лонширских земель и угодий.
