-Нет, не откажемся! - почти в один голос подтвердили мы. Уже на выходе хозяин оглянулся:
- Меня зовут Леонард, можно попросту Леон, а супругу мою, значит, Бертой нарекли. И вы уж не сердитесь, ворчливая она порой бывает.
Извинившись, он ушел, плотно притворив за собой дверь. Джон, а за ним и мы с Фин-Дари сложили в углу кожаные мешки, затем уселись на скамью и принялись терпеливо ждать. После целого дня на свежем воздухе есть хотелось ужасно, да и соскучились мы попросту за домашней стряпней. Но не прошло и полчаса, как в комнату вошла высокая, статная женщина лет пятидесяти, в строгом сером платье, поверх которого был повязан белый фартук, такого же цвета был и чепец на голове. В руках она несла внушительных размеров поднос, уставленный хлебом, ветчиной, свиной колбасой, глиняными горшочками со сметаной и молоком, а также кругом сыра и целой горой огурцов, помидоров и перца. Супруг предусмотрительно распахнул перед нею дверь, но она все одно что-то недовольно пробурчала. Поставив поднос на стол, она лишь тогда соизволила оценивающе посмотреть на нас. И не знаю чем, но мы, вероятно, ей понравились, ибо лицо у нее подобрело и даже разгладились морщинки возле черных, удивительно живых глаз.
- Вот, значит, какие у нас сегодня гости, - проговорила она низким, грудным голосом, раскладывая на столе продукты. - С Границы, значит? Как там дела, детки? Небось, хорошего мало? До нас вот дошли слухи о Черном Короле, будто он теперь у нечисти в Покинутых Землях, как знамя. Все вокруг него и все подчиняются. Может, нам с Леонардом лучше бросить все и уходить дальше, в глубь Континента?
- Что вам сказать, почтенная госпожа, - глубоко вздохнул я. - В Приграничье сейчас действительно беспокойно. И Черный Король не пустая выдумка досужих болтунов. Но уходить ... Я бы все же вам не советовал. Ведь трудно, ой, как трудно в наше время обжиться на новом месте. В свободных городах народ давят чиновники магистратов, в баронатах, графствах и княжествах - тираны-дворяне. Я уже молчу про земли Святой Матушки Церкви, там люди вообще чуть ли не на положении рабов. Здесь же, в Приграничье, такого нет и в помине, по крайней мере, пока. Ну а там, почтенная госпожа, сами смотрите, вам-то, пожалуй, виднее.
- Да мы не за себя волнуемся, - отчего-то смутилась хозяйка.- Внучек у нас растет, вот за него и переживаем. Сами понимаете, паренька за ногу не привяжешь, а он бывает, улизнет поутру из дому и только вечером возвращается. То порыбачить отправится, то в лес по грибы-ягоды или на другой хутор к дружкам-одногодкам. А туда только напрямую километров десять топать да все глухими тропинками, через овраги и перелески.
- Что, верно, то верно. Марк у нас пострел,- подтвердил Леонард, - мы с бабкой по его милости часто места не находим, переживаем. Он ведь для нас, стариков, все. Да и у него, кроме 'нас, никого нет. Мать его, доченька наша, померла почитай семь годков назад. В городах Ланкастерского герцогства тогда свирепствовала чума. А отец плавал на торговом судне, да так однажды и не вернулся ...
- Ой! - вдруг встрепенулась хозяйка и, вытерев одинокую слезинку, извинилась. - Уж простите, гости дорогие, заболтали мы вас, а вы с дороги, есть хотите. Присаживайтесь к столу, угощайтесь чем Господь Бог послал, а я схожу еще принесу. И где только носит этого несносного мальчишку? Ма-арк!
Назад она вернулась уже с внуком, несмело посматривающим на нас из-под опущенных ресниц. Не помню, чтобы я за последние годы ел с большим удовольствием, чем сейчас. И Джон, и Фин-Дари не на словах, а на деле выказали в этом вопросе со мной солидарность. Все же сладкая сытость заставила отодвинуться от стола, ибо никто из нас больше не мог съесть и кусочка. Мастер Леонард достал жестяную коробочку с крупно нарезанным табаком.
- Попробуйте, - предложил он, - свой собственный, крепкий и пахучий.
Я, поблагодарив, отказался, однако Фин-Дари с Джоном незамедлительно достали свои трубки и потянулись к угощению. А уже через пару минут всю комнату затянул густой сизый туман. Самый большой чад шел из огромной Джоновой трубы, создавая впечатление курящегося вулкана. Наверное, поэтому я даже и не пытался хоть как-то разогнать вокруг себя зыбкую, обволакивающую завесу. Госпожа Берта убрала со стола и в сопровождении Марка ушла на кухню мыть посуду. Мастер Леонард, попыхивая коротенькой трубочкой из глины, молчал. Мы тоже сидели, не издавая ни звука. Туман сделался совсем густым, когда он, наконец, произнес:
- Парнишка-то наш Границей бредит. Вот, говорит, стукнет шестнадцать лет и уйду служить в какой-нибудь форт. Думает, глупый, это так интересно дни и ночи напролет проводить в засадах да походах. Отговорили б вы его, господа, от этой затеи.
- От этого не отговоришь, мастер Леонард, - покачал головой Джон, - на своем примере знаю. Пока сам не попробуешь, не хлебнешь лиха, никто не отговорит.
- Так, так, - согласно поддакнул гном, - что поделаешь, весь мир так устроен, все непременно хотят учиться на своих ошибках.
Хозяин нахмурился, очевидно, признавая правоту собеседников, и больше на эту тему не заговаривал. За окнами комнаты между тем быстро темнело.
- Поди, устали с дороги, господа? - спросил, выколачивая пепел из трубки, мастер Леонард. - Пойдемте, я покажу, где вы будете спать ...
Я поднялся первый и с наслаждением потянулся. После ранения целый день в седле, надо признать, давало о себе знать. Пройдя коридором мимо трех запертых комнат, хозяин, а вслед за ним и мы, поднялись на второй этаж. Распахнув тяжелую дверь справа, он ввел нас в солидных размеров помещение, в котором стояли две кровати, кое-какая старая мебель да штук пять матрацев, набросанных поверх полуистертого тунистанского ковра. Вероятно, это было лежбище для Джона, для которого подобрать кровать по размерам являл ось сложнейшей задачей. Едва глянув на толстенную перину и огромные пуховые подушки, я почувствовал некий дискомфорт. Ну не привык я на такой спать. Не привык и все тут! Поэтому я, стараясь не обидеть хозяина, с извиняющейся улыбкой спросил:
- Может, вы разрешите нам·переночевать на сеновале? Знаете ли, я очень люблю там спать. Думаю, мои друзья тоже не будут против этого возражать.
- Как угодно, господа, - к моему удовлетворению, мастер Леонард не выглядел удивленным. - Да оно и правильно, ибо, что может быть лучше сна на сеновале летней ночью? Пойдемте, пойдемте, я вас туда провожу.
На дворе он подвел нас к широкому сараю с крышей, покрытой дранкой, приставил лестницу к черневшему в темноте чердачному проему и, пожелав спокойной ночи, ушел. Забравшись наверх, я едва не одурел от душистого аромата трав. Боже, что это было за наслаждение погрузиться в мягкий, податливый растительный океан, вдохнуть полной грудью, выдохнуть и еще вдохнуть! Хорошо! Рядом возились,· устраиваясь, Фин-Дари и Джон, при этом гном недовольно бурчал, что я из-за своей придури лишил его, бедного, мягкой постельки, а великан, в свою очередь, ругал того за неосторожные тычки ногами и локтями в лицо.
