- Скучно. Я почти не покидал дом. Все жду момента, когда можно будет свалить от матери и не слушать ее брюзжание.

Веселая улыбка Хейзел вдруг сползла с ее губ, и девушка как-то нервно повела плечом, словно замерзла, хотя в купе было очень тепло.

- Не говори так! Мама у тебя одна, и нужно ценить ее и любить не только, когда она в хорошем настроении.

И в этот момент я полюбил Хейзел Вальдес еще сильнее.

- Прости, - пискнул Питер. – Ты не так меня поняла.

- Давай не будем об этом? – предложила она, снова широко улыбнувшись. Мы синхронно кивнули. – А твои каникулы как, Ремус?

- Ничего особенного, но зато я теперь староста школы, - зачем-то похвастался я и поспешил добавить: - Хотя тебе, наверное, нет до этого дела.

- Поверь, если бы мне было все равно, я бы не спрашивала, - заверила она. – Меня вполне устраивало сидеть в тишине, изредка нарушаемой этими голубками. – Хейз кивнула в сторону Сириуса и Клэр.

- Как тебе Гюго? – неожиданно выдал я и только потом подумал, что она наверняка уже забыла о том дне, когда все началось. Но девушка очень тепло улыбнулась и поправила волосы.

- Ты был прав, книга мне очень понравилась. Может, еще что-нибудь посоветуешь?

И в этот момент я забыл обо всех книгах, которые когда-либо читал. В голове судорожно роились мысли, всевозможные выходы из этой щекотливой ситуации, а время шло, и Хейзел ждала ответа.

- Напомни мне об этой просьбе в школе, я покажу тебе, что у меня есть из литературы.

- Хорошо, - кивнула она. – Не зря тебя выбрали старостой. Поздравляю, кстати!

- Спасибо. – Я улыбнулся. – Всегда этого хотел.

- Хотел почти неограниченной власти или наказывать? – невинно поинтересовалась Вальдес, а я почему-то отчаянно покраснел, ненавидя себя за пошлые мысли, но глухой смех Сириуса убедил меня в том, что об этом подумал не я один. Хотя лукавый взгляд Хейзел, в котором плясали чертята, говорил о том, что я правильно ее понял. И от этого мне становилось все больше не по себе, я старался ничего не представлять, но не получалось, а она все смотрела и очень соблазнительно улыбалась. Или мне так казалось. Почувствовав, что все совсем не в порядке, я закутался в мантию и молил всех богов убрать от меня Хейзел Вальдес сейчас же, иначе случится что-то не хорошее. И главное, чтобы она не поняла.

- Мне нравится следить за порядком, - хрипло отозвался я и прокашлялся.

Пит, смекнув что к чему, издал смешок и отвернулся к окну, стараясь не заржать в голос, тогда как я мечтал провалиться сквозь землю к самому дьяволу, лишь бы подальше от нее.

- Судя по тому, как ты нарушаешь правила вместе с друзьями, я бы не сказала, что ты пай-мальчик. – Хейзел завязала волосы в узел и сняла серый кардиган. Ворот ее белой рубашки сильно отогнулся, открывая моему взору, вероятно, очень красивый белый бюстгальтер и прикрытую им небольшую, но уже оформившуюся грудь. Поняв, что еще минута, и у меня будут большие проблемы, я бросил наспех что-то о том, что мне надо выйти, еле перелез через нее, чуть было не повалившись на пол, и бросился со всех ног в туалет.

Так стыдно мне не было очень давно.

С тех пор наше общение оставалось все таким же никаким, как раньше, несмотря на то, что она общалась и с Джеймсом, и с Сириусом, которым злые языки приписывали с ней роман, но они утверждали, что это не так. И я им верил. Хотел верить.

Все мои попытки заговорить с ней заканчивались провалом, так как я вел себя, как идиот. Наверное, она считает меня полным придурком, забитым сопляком, который до сорока лет будет девственником. Я и сам так думал, пока не напился в «Трех метлах» и не переспал в туалете с какой-то девчонкой на курс помладше. Как выяснилось, ее звали Вероника Крамер, и она была очень хорошенькой. Но она – не Хейзел. Наш с ней роман продолжался около месяца, а перед зимними каникулами я дал ей понять, что мы больше не будем вместе. Так в определенных узких кругах я и прослыл уродом вроде Сириуса Блэка. Я надеялся лишь на то, что Хейзел ничего об этом не узнает, но зато, по крайней мере, у меня больше не стоял член, стоило ей только посмотреть на меня.

На Рождество я загадал желание: стать смелее и заговорить, наконец, с Хейзел Вальдес, и уже в конце февраля оно исполнилось. Я поздно возвращался с обхода школы и наткнулся в гостиной на нее. Она сидела на диване, поджав под себя ноги, и читала книгу. Сделав глубокий вдох, я шагнул к ней, и мы встретились взглядом. На мгновение у меня перехватило дыхание, но затем она улыбнулась, потерла сонные глазки и заговорила:

- А вот и наш, жаждущий власти, староста, который снимает баллы просто так с тех, кто его бесит!

Я скривился и уселся в кресло рядом, снимая, наконец, теплую мантию, так как в гостиной вовсю горел камин.

- Не называй меня так, это неправда.

- Да? – Она ухмыльнулась. – Но если это так.

- Это случайность, и мне очень-очень стыдно, Хейзел. – Я вздрогнул от того, как ее имя звучит из моих уст, и еще два раза тихонько его повторил, пробуя на вкус.

- Я же шучу, Люпин! – Она внезапно громко расхохоталась и также резко замолчала, прикрыв рот ладонью. – Я такая шумная! Сейчас весь факультет разбужу.

Она хихикнула, а я улыбнулся, чувствуя прилив невероятной нежности и простое человеческое желание крепко обнять ее и никуда не отпускать. Никогда.

- Что читаешь?

- Вальтера Скотта. – Для наглядности она покрутила в руке потертую книжечку.

- Знаешь, если выяснится, что ты читала Майна Рида, то я женюсь на тебе, - ляпнул я и удивился, что не покраснел, но очень быстро прикусил язык.

Хейзел несколько секунд помолчала, а затем рассмеялась и поправила спавшую с плеча футболку, но я успел с тоской проводить взглядом исчезающую родинку.

- Я читала «Всадника без головы», но ужасно готовлю, поэтому сто раз подумай, прежде чем брать меня в жены!

Я усмехнулся и смущенно покачал головой.

- За честность спасибо, но, думаю, это не проблема.

- Мы будем читать книги, обнявшись и лежа на широком диване, отвлекаться, чтобы поделиться впечатлениями, питаться тем, что готовится в два счета, и умрем от язвы желудка? – Она изогнула бровь, а я засмеялся.

Да, мне бы хотелось именно этого. Только желательно без летального исхода.

- А ты не рассматриваешь вариант, что я умею готовить? – ухмыльнулся я. Она задумалась.

- Ты умеешь готовить?

- Нет, - хохотнул я, а Хейзел кинула в меня подушку.

- Мне не пойдет твоя фамилия, - совершенно серьезно и вдумчиво выдала девушка, отчего я даже опешил. – Мое дурацкое имя заканчивается на ту же букву, с которой начинается твоя фамилия. Глупость какая-то.

- Я готов взять твою! – с готовностью ответил я.

- Ремус Вальдес? – проговорила она, а затем мы одновременно громко рассмеялись, и на этот раз высунулась чья-то недовольная рожа из спален и пробурчала что-то вроде того, чтобы мы, наконец, заткнулись.

- Действительно, пора спать, - с неохотой сказал я. Мне показалось, будто Хейзел погрустнела, но тут же улыбнулась.

- Ты приятный собеседник, Ремус. Я бы взяла за правило наши ночные беседы. Если ты, конечно, не против и хочешь этого так же, как и я.

- Хочу! – слишком громко воскликнул я, а она прислонила указательный палец к своим губам, призывая меня к тишине.

- Тогда до завтра. Пусть тебе приснится что-нибудь прекрасное, чего бы ты сам хотел. – Она мне подмигнула и поднялась вверх по лестнице, топая босыми пятками по ступеням.

Я еще некоторое время посидел в гостиной, стараясь сохранить то тепло, что она мне подарила за целый диалог, а затем с глупой улыбкой побрел в спальню и засыпал, как и всегда, с мыслью только о ней.

И приснилось мне действительно нечто прекрасное – улыбающаяся Хейзел Вальдес, державшая меня за руку.

И, действительно, мы с Хейзел стали иногда засиживаться в гостиной допоздна, разговаривать обо всем на свете. Чем больше я узнавал о ней, чем больше видел ее улыбку, тем скорее понимал, насколько она совершенна во всем. Я жил только нашими моментами вдвоем, от разговора до разговора. Но посиделки со временем становились все реже, так как она очень уставала на тренировках, постоянно жаловалась на Сохатого, который словно с цепи сорвался. Я-то знал, что только на поле он находит отдушину и старается хоть как-то выместить злость и отчаяние из-за своих неудач с Лили.