Она не знала сколько прошло времени и что сейчас происходило за пределами стен. К ней не заходили ни Снейп, ни Григорий, по крайней мере, она этого не помнила. Она была полностью лишена информации, но хотя бы не ощущала более страха. Единственной мыслью в ее голове билась надежда о том, что Григорий действительно передал информацию Северусу. Сейчас ей оставалось лишь ждать. Либо когда ее выпустят, либо когда к ней снова заявится Беллатриса.

Когда дверь отворилась снова через несколько часов, Гермиона поняла, что ей предстояло готовиться к худшему. Едва завидев фигуру, волшебница подняла руку к зачарованному кулончику и сжала его на несколько секунд.

Беллатриса вошла в комнату столь же плавно, как раньше. Закрыв дверь и снова выпустив свет люмоса в комнату, она подошла к Гермионе ближе.

— Не ожидала, что мы снова встретимся? — сказав это, она коротко рассмеялась.

Гермиона ожидала, что страх вновь всколыхнется в ней, однако она оставалась отрешенной. Гермиона была уверена, что Северус поможет ей.

— Грязнокровка оказалась заперта в клетке, — весело произнесла Беллатриса, проходя перед ней сначала в одну сторону и возвращаясь в другую.

Подойдя к ней вплотную, Пожирательница вдруг склонилась к ее уху и зашептала, задевая дыханием ее волосы.

— Снейп не придет к тебе, — произнесла она, растягивая слова. — Он не спасет свою маленькую игрушку.

Она вновь поднялась в полный рост и, посмеиваясь, продолжила говорить.

— Ты, моя мелкая грязнокровка, брошена здесь на произвол судьбы, — улыбка не сходила с губ Беллатрисы. — Конечно, Северусу не понравится, что я тебя немного попортила… Но ничего, — она снова склонилась к ней, опуская голос до шепота. — Я найду, как с ним договориться.

Глаза Гермионы не выражали ровным счетом ничего. Конечно, слова Пожирательницы ранили ее, но она предпочитала не верить таким глупым запугиваниям. Она знала, что Северус придет. Беллатриса была наивна, стараясь заставить ее поверить в иное.

По всей видимости Пожирательница в это время теряла терпение. Она ожидала увидеть в глазах Гермионы ужас, боль или страх, но никак не равнодушие. Конечно, ее жертва могла пользоваться окклюменцией, чтобы скрыть эмоции, но Беллатриса была уверена, что Грейнджер не была так сильна.

— Не веришь мне? — Пожирательница снова распрямилась в полный рост и начала ходить вокруг Гермионы. — Боюсь ты тогда слишком глупа. Но я заставлю тебя разочароваться!

Следующий выпад был резким и неожиданным. Нужно было отдать должное Беллатрисе — она умела действовать эффектно. Боль от пыточного проклятия снова завладела телом Гермионы. Ее разум отказывался сдерживать импульсы нервов и вскоре, тело волшебницы снова билось в конвульсиях.

Боль проникала всюду. Словно одновременно ее тело опустили в разгорячённое масло и вкалывали тысячи игл везде: в живот, в голову, дробили черепную коробку и ломали ногти, оказываясь под ними.

Гермиона не знала сколько это продолжалось. Едва боль начинала уходить, и она пыталась дотянуться до кулона еще раз, ее окутывала новая волна, лишая рассудка и обездвиживая.

Но в один момент, боль все же исчезла. Гермиона знала, что скоро она вернется, но пока был единственный шанс, она крепко схватилась за серебряный камушек, не опуская его.

Внезапно, Гермиона снова услышала шаги и заставила себя разжать кулон. Северус должен был прийти за ней. Пусть это заняло больше времени, чем она ожидала, но он должен был.

В этот момент, перед своим лицом, Гермиона увидела сумасшедшую улыбку Беллатрисы и ее руку, зажимавшую нож, который Грейнджер хорошо запомнила с Малфой-мэнора. Внезапно, страх снова проснулся и уже в следующую секунду, Гермиона услышала собственный вскрик от металла, резанувшего ее кожу.

Она не знала сколько продолжалась очередная пытка. Единственное, что Гермиона проклинала — свое сознание, которое не давало ей провалиться в забытье. Беллатриса была не просто Пожирательницей, она была настоящей темной ведьмой, лишившейся здравого рассудка. Видимо, крики жертвы, ее боль и кровь доставляли этой сумасшедшей огромное удовольствие.

В этот раз, она не выводила на ее коже слова, буквы или узоры. Она просто без разбора оставляла кровоточащие порезы на всем ее теле. Когда Гермиона уже сорвала голос и ее начала накрывать беспросветная темнота, Беллатриса остановилась.

— Не так быстро, — воскликнула Пожирательница.

Послышался звук металла, ударившегося о камень. Нож теперь валялся в другой стороне комнаты.

Беллатриса снова встала и подняла палочку, направляя ее на изможденную жертву. Единственной мыслью, проскользнувшей в сознании Гермионы, перед очередным кругом боли, была мысль о том, где был Северус.

«Неужели он и правда меня оставил…?»

***

Блаженная тьма накрыла ее сознание очень скоро. Долгое время Гермиона ничего не слышала и не ощущала. Она словно плыла в темноте, не осознавая ни себя, ни то, что было вокруг.

Гермиона благодарила за это свой разум. Наконец, он смог отключиться и погрузить ее в неведение. А может она и вовсе умерла? Сейчас ей было все равно. Не было никаких эмоций и чувств, не было толком никаких мыслей, а те, что проникали, были расплывчатыми.

Но в один момент, она все же почувствовала что-то. Значит, это все же была не смерть.

Ее тело словно согревали в разных местах. Первой она ощутила свою руку, после — живот. Но как только тепло уходило, ощущения снова исчезали. Ей хотелось умолять, чтобы это тепло не забирали, но ее голос сейчас ей не подчинялся.

В какой-то момент, ей даже показалось, что ее разум ненадолго очнулся. Она, как и прежде, не видела ничего кроме темноты, но до ее слуха дошел едва различимый шепот. Голос был низким, приятным и, кажется, мелодичным. Он был очень знакомым, но Гермиона никак не могла понять, кому он принадлежал. Она постаралась напрячь свой разум, но тут же ощутила неприятную тянущую боль. В следующую секунду, голос внезапно исчез, а по ее горлу опустилось странное чувство прохлады. Сознание снова заволокло, и она провалилась во тьму, где была раньше.

***

Пробуждение было не из лучших. Голова Гермионы была все еще тяжелой, но, по крайней мере, она не ощущала боли в своем теле. Девушка слегка приподнялась на локтях. На удивление, ее сознание от этого не пошатнулось. Приблизившись к стене, она снова облокотилась на нее. Она постаралась оглядеть свое тело, но во мраке комнаты сделать это было непросто.

Ощупав свои предплечья, она не почувствовала ран, но в нескольких местах, подушечками пальцев Гермиона почувствовала непривычную на ощупь кожу, похожую на следы от шрамов. Волшебница ужаснулась. Беллатриса, не задумываясь, оставляла порезы на всем ее теле. Неужели теперь она была обречена ходить с этими шрамами навсегда? Гермиона хотела заплакать, но слез уже не было.

Она попыталась встать на ноги, чтобы оценить свое состояние, и ей, на удивление, это удалось. Лишь тяжесть немного сильнее сдавила ее голову.

Внезапно, к ней пришло очередное осознание. Северус не пришел к ней. Когда она схватила кулон, она ожидала что он появится как можно скорее, но Беллатриса пытала ее еще долго, а мужчина так и не появился. Неужели Пожирательница была права, и он оставил здесь свою… игрушку? Гермиона не хотела в это верить, но измученное сознание, заставляло ее склонятся к этому варианту. Если Беллатриса была права, то… Снейп по истине был ужасен. Наверное, хуже всех, кого ей представлялось знать. Даже хуже самой Беллатрисы: та хотя бы никогда не скрывала собственного безумия.

В этот момент, послышался звук со стороны двери. Гермиона нервно дернулась в его сторону и, обернувшись, в ужасе замерла: в дверном проеме стоял Антонин Долохов. Одна часть сознания Гермионы тут же прокричала о том, что Снейп действительно предал их, ведь он должен был убить Пожирателя, другая же, хоть и в несколько раз тише, шептала, что возможно, он не справился и был уже мертв.

Долохов подошел к Гермионе размеренным шагом. Она слегка дернулась от него в сторону стены, и он тут же остановился, заметив ее движение.