Сама же Оливия всячески старалась растормошить его, заставить рассказать что-нибудь необычное, весёлое или даже ужасное. Всё было без толку. Этот человек совершенно не умел общаться с людьми. Оливия вздохнула уже, наверное, в сто первый раз, и Рэнделл вдруг остановился как вкопанный. Он развернулся к ней корпусом, скрестил руки на груди, а его лицо приняло не самое приятное выражение.

— Что? — спросила Оливия с усмешкой. Рэнделл собирался наконец-то сказать что-то интересное, и она даже не расстроится, если это будет какое-то оскорбление.

— Ничего! — воскликнул он, взмахнув руками. Оливия вздёрнула бровь, пытаясь перестать улыбаться. Кажется, Эйвери разозлился на неё за что-то, и это было весьма забавно. Он попыхтел немного, пока топтался на месте, а потом снова заговорил: — Почему ты ведёшь себя как настоящая сука?!

Глаза Оливии расширились от удивления, но оно было в большей степени приятным. Она совсем не ожидала услышать такое. Глупая улыбка против воли расплывалась на её губах, и это было так неправильно, но Оливия была не в силах бороться. Дело пахло скандалом, а они всегда заводили девушку. Ей нравилось ругаться, как бы это ни звучало. Нравилось кричать, ударять словом больнее, чем ножом. Нравился азарт и зашкаливающие эмоции. Может быть, это было как-то неправильно и ненормально, но такой уж она выросла, постоянно ссорясь с братом.

Но надежды на грандиозную разборку рисковали не оправдаться. Рэнделл сам словно перепугался собственных слов. Он с ужасом смотрел на Оливию, зажимая рот рукой, как будто даже не мог поверить, что «сука» слетело с его языка, а не с чьего-то чужого. Розье цокнула и покачала головой, подходя поближе к растерянному жениху.

— Объяснись, — потребовала она, поставив руки на бёдра.

— Оливия, ты меня, конечно, извини, — начал лепетать Рэнделл, теряясь под её строгим взглядом. — Я не хотел называть тебя так. Но я просто больше не могу это терпеть! — Он вновь сорвался на крик, после чего приложил руку ко лбу в каком-то отчаянном жесте. — Я стерпел твой отказ знакомиться с моими родителями. Я терпел все разы, когда ты проявляла неуважение ко мне и моей семье! Терпел, когда ты игнорировала меня. Стерпел твой невероятно грубый отказ так же, как и твоё ужасное письмо с извинением!

— Но я ведь извинилась, — изумлённым голосом проговорила Оливия, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— Оно было дырявым! — заорал Рэнделл, тяжело дыша. Его щёки приобрели яркий пунцовый оттенок, а волосы растрепались от того, что он постоянно взъерошивал их. — Ты отправила мне грязный, испорченный пергамент, а я и это проглотил! Ты такая… Такая… — Он пыжился, видимо, стараясь подобрать подходящее слово, и Оливия с трудом подавила смешок.

— Ну же, — подбодрила его она, — какая я?

— Высокомерная! — выпалил Рэнделл, ткнув в неё указательным пальцем.

Оливии вдруг расхотелось смеяться. Обвинение в высокомерии оказалось для неё крайне неприятным, ведь она-то считала себя вполне приземлённой особой. Люди всегда говорили, что её брат — образец высокомерия и честолюбия, и быть похожей на него Розье совсем не хотела. Она сжала губы в тонкую линию, ощущая, как начинают подрагивать пальцы. Оливия никогда не считала себя высокомерной, и пусть Эйвери идёт к чёрту с такими заявлениями.

— Прошу прощения? — угрожающе выдала она, глядя в светло-карие глаза, которые теперь не казались такими уж бестолковыми и растерянными. Рэнделл смотрел в ответ с вызовом, всё же набравшись откуда-то смелости.

— Ты ведёшь себя так, будто ты долбанная королева, а я всего лишь грязь под твоими ногами. Всячески выражаешь мне своё презрение, всеми силами показываешь, как я тебе противен, но позволь кое-что спросить. С чего ты вообще взяла, что я хочу жениться на тебе?! Не приходило ли в твою милую когтевранскую голову, что ты не единственная тут заложница ситуации?

Оливию словно обухом огрели, у неё даже уши заложило от такого заявления. Она действительно никогда не задумывалась, что Рэнделл тоже может не гореть желанием заключить этот навязанный им обоим брак. Ей, в общем-то, не было до него никакого дела, поэтому она и не спрашивала его мнения. Теперь Розье совершенно расхотелось ссориться, но у неё не находилось слов, которые она могла бы сейчас сказать. Рэнделл продолжал:

— Я из кожи вон лез, чтобы подружиться с тобой, но ты сделала всё, чтобы этого не случилось. А у меня вообще-то девушка была! И я люблю её до сих пор!

Ещё одно подобное признание, и Розье точно упадёт. Ей и так уже было трудно стоять на ногах, она опустилась на ближайшую скамейку, чувствуя себя полнейшей дурой. Прогуливающиеся мимо старушки-волшебницы как-то подозрительно замедлили шаг и теперь с любопытством пялились в сторону ругающейся парочки, стараясь выглядеть при этом незаинтересованными.

Розье же никак не могла переварить всё услышанное. То есть её жених всё это время думал о другой, пока она сама думала о Сириусе, и это всё звучало как полный абсурд. Оливия хмурила тонкие брови, раздумывая об этом. Рэнделл бестолково стоял столбом, скрестив руки на груди и прожигая взглядом дыру в своей невесте. Когда первичный шок прошёл, Розье ощутила новую вспышку гнева.

— Так какого чёрта ты ничего не сделал? — Она сверкнула глазами, вновь нападая на Эйвери. — Почему ты не расстроил нашу помолвку?! Ты мог бы поговорить с отцом, мог заставить его, мог шантажировать, да что угодно!

— Я ничего не сделал, потому что решение отца — закон. Он лучше знает, что мне нужно. Та девушка не подходила на роль новой миссис Эйвери, она из малоизвестной семьи, а её прадед женился на полукровке, так что их кровь разбавлена. — Рэнделл сморщился, произнося это. — Ты — идеальная кандидатура на роль моей жены, так что просто смирись с этим.

Оливия глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Ей ещё никогда так не хотелось вцепиться в человека и откусить ему голову. Если б она только могла… Вместо этого девушка крепко сжала кулаки, сдерживая гнев и раздражение, недобро сверкнула тёмными глазами, мысленно испепеляя своего жениха.

— Ты идиот, Рэнделл. Я тебя ненавижу и никогда не стану твоей, никогда. — Оливия проговорила всё тихо, но чётко, так, чтобы он точно понял, что она говорит это не на эмоциях, а в самом деле имеет в виду.

— У тебя на пальце моё кольцо, — напомнил ей Эйвери, усмехнувшись.

Оливия уже собиралась снять его и бросить ему в лицо, но в голове вовремя всплыли слова отца. Если она сделает это, Кристиан поженит их немедленно, а этого ей никак нельзя допустить. Ей придётся ещё немного потерпеть. Оливии потребовались все внутренние силы, чтобы взять себя в руки и успокоиться, не действовать в порыве импульса. Медленно отсчитав про себя до десяти, она подняла глаза на Эйвери, вложив во взгляд весь холод, какой у неё только имелся в запасе.

— Пока что. Больше не зови меня на прогулки, пожалуйста.

Она очень жалела, что не умела аппарировать, иначе бы тут же сорвалась с места и исчезла. Но вместо этого ей пришлось унизительно прошествовать мимо Рэнделла и пройти через всю длину аллеи, чувствуя на своей спине его взгляд. Это был просто ужасный день, но всё это стоило того, чтобы посмеяться над своими мыслями о возможности сойтись с Эйвери. Теперь она очень чётко поняла, что независимо от того, будет Сириус с ней или нет, Оливия всё равно совершит задуманное.

***

Как ни странно, Рэнделл не стал распространяться о произошедшей ссоре. Может быть, он посчитал себя униженным и ему было стыдно об этом рассказывать, а может, он просто решил, что оно того не стоит. Зачем привлекать в это дело мистера Розье, если пустые угрозы разозлённой девушки всё равно не сбудутся. Свадьба состоится через год и точка. Так, наверное, думал Эйвери. Оливии же это было только на руку, ведь в глазах отца она снова была просто идеальным ребёнком, который во всём его слушается.

Но кое-что по-прежнему омрачало настроение девушки. Близившееся начало нового (и последнего) учебного года означало, что ей придётся вернуться в Хогвартс, а там ей придётся увидеться с Сириусом… Жалкие попытки убедить саму себя, что ей на это наплевать, заставляли Оливию откладывать вылазку в Косой переулок до самого тридцать первого августа. Ей жутко не хотелось случайно столкнуться там с ним, но учебники сами себя не купят, да и новая мантия ей бы не помешала.