Оливия только пожала плечами на это. Они едут уже часа четыре, и ей ужасно надоело общество брата за это время. Осталось вытерпеть ещё столько же. Эван вообще ничего ей не говорил за всю поездку, до этого момента, но одно его присутствие уже отравляло атмосферу.

Слизеринец вёл себя странно в последнее время, он даже будто бы забыл о том, как Поттер разбил ему нос на квиддичном поле. Оливия думала, что, скорее всего, её брат просто слишком усердно готовился к ЖАБА. Отец три шкуры с него спустит, если он провалит хотя бы один предмет. Мистер Розье надеялся, что сын поступит на службу в Министерство. Лорду Волдеморту везде нужны свои люди.

Девушка ухмыльнулась, подумав о том, что её брат совсем ничего не знает о её нынешней жизни. Если бы он только знал, что его сестра спит с Сириусом Блэком… Его голова лопнула бы от злости. Оливия ни капли не жалела об этом решении. После той ночи все их встречи в Выручай-комнате стали проходить гораздо насыщенней. Розье обожала это место, всегда с радостью предоставляющее ученикам удобную кровать и приглушённый свет. Она хмыкнула, вспомнив, как они до боли в животах хохотали с Томас, обсуждая все подробности внезапно начавшейся сексуальной жизни Розье. Любопытство Аделин было удовлетворено — теперь когтевранка знала, что в штанах у Блэка всё в полном порядке.

— Серьёзно, прекрати это, — угрожающе проговорил Эван, вновь отрываясь от книги. — Твои смешки мне мешают. О чём таком ты вообще думаешь? Может, поделишься, чтобы я тоже посмеялся?

— Боюсь, тебе будет не так смешно, как мне, — с наглой улыбкой на лице ответила Оливия. Ей доставляло огромное удовольствие злить брата. — Специфический гриффиндорский юмор, ты не поймёшь.

— Я сделаю вид, что этого не слышал. — Эван поджал губы в тонкую полоску и выдавил жутковатую улыбку. — Но если ты продолжишь нести подобную чушь дома, отец не будет так же терпелив, как я. Тебе придётся быть послушной.

— Конечно.

Эван вернулся к своему учебнику, а Оливия — к рассматриванию видов за окном. Она совсем не представляла, что её ждёт дома, но ей нужно было пережить всего лишь два дня. А потом она вернётся в Хогвартс и поговорит с директором. Ради Сириуса.

========== Дом, милый дом ==========

Фамильное поместье Розье находилось в значительном отдалении от Лондона, в графстве Дербишир. Их скромный замок в четыре этажа был окружён холмами и не имел соседей поблизости. Вокруг на несколько десятков километров не было ни единой живой души. Будучи ребёнком, Оливия любила это место, но теперь оно казалось ей пустым и холодным. Фальшивым. Мрамор, дорогие сорта дерева, множество зеркал, сдержанные серо-голубые тона в интерьере — всё это не могло спрятать гниль, засевшую глубоко внутри дома. Черноту, которую её отец притащил сюда вместе со своим проклятым Тёмным Лордом, невозможно было скрыть.

На платформе девять и три четверти её с Эваном встретила домовиха, которая тут же трансгрессировала вместе с детьми в дом. Отца не было на месте. Эльфийка объяснила, что мистер Розье очень занят какими-то чрезвычайно важными делами, поэтому его не будет аж до завтрашнего дня. Эван, видимо, и так знал об этом, поскольку не выглядел удивлённым. Он прошёл мимо домовихи, сбросив ей в руки свою мантию, и поднялся по лестнице к себе.

— Минни, а где Кейт? — поинтересовалась Оливия, оглядываясь по сторонам. Гувернантка обычно всегда встречала своих воспитанников, когда те приезжали домой, но сейчас её почему-то нигде не было видно.

— Мисс Кейт… — Минни как-то замялась, уставившись в пол своими большими глазищами. Это было очень странно. Оливия нахмурилась, ожидая ответа.

— Ну же, что с ней?

— Она уволилась.

— Что? — Нервный смешок вырвался из горла Оливии. С какой бы это стати её гувернантка уволилась сейчас, после стольких лет работы на их семью? Бред какой-то. — Когда?

— На прошлой неделе. Минни больше ничего не знает, мисс Оливия. — Её уши дрожали, как листья на ветру, и это означало, что эльфийке просто напросто запретили говорить правду. Оливия была более чем уверена, что это — дело рук отца. — Простите, Минни нужно работать.

Домовиха испарилась, щёлкнув пальцами, оставив девушку одну. Розье была огорошена этой новостью и не могла поверить, что Кейт ушла добровольно, даже не попрощавшись. Девушка медленно поплелась в свою комнату, расположенную на третьем этаже, на ходу снимая мантию, скользя рукой по резным лаковым перилам. Ей нужно будет обязательно расспросить обо всём отца.

Комната Оливии не выбивалась из общего стиля дома. Белые стены, голубые портьеры, минимум вещей. Из мебели только большая кровать, платяной шкаф и письменный стол. Помещение выглядело безжизненно, но это и неудивительно, учитывая, что большую часть времени Розье проводила в Хогвартсе. Взгляд девушки зацепился за плечики, болтавшиеся на ручке шкафа. Сперва она не поняла, что скрывал в себе чёрный чехол, но догадка быстро пронзила её разум. Платье для помолвки, ну конечно. То самое, которое, по словам отца, Кейт лично для неё выбирала. Оливия на ватных ногах приблизилась к высокому гардеробу, протянула руку к чехлу и одним движением дёрнула молнию на нём, обнажив содержимое.

Платье оказалось просто великолепным. У Оливии даже дух захватило от его красоты. Хотя оно было ненавистного ей изумрудного цвета, Розье всё равно не могла перестать испытывать какой-то почти детский восторг. Вещь была явно неприлично дорогой — это было видно в каждой детали, выполненной просто идеально. Ткань искрилась на свету, точно была усыпана мелкой крошкой драгоценных камней. Тонкие бретельки, глубокое декольте, струящийся силуэт. Всё это каким-то чудесным образом переходило в мантию с длинными широкими рукавами. Оно было прекрасно, и Розье ненавидела этот факт. Кейт обладала слишком хорошим вкусом.

Оливия не хотела примерять его. Ей казалось, что если она наденет его сейчас, то это неминуемо приблизит завтрашний день и её помолвку. Сделает происходящее ещё более реальным. Пока что она могла продолжать делать вид, что ей это просто снится. Девушка застегнула чехол и только теперь заметила небольшой кусочек пергамента, выглядывающий из кармашка. Розье вытащила его и развернула. Это оказалась записка от её гувернантки — Оливия сразу узнала почерк женщины, ставшей ей второй матерью за все эти годы.

«Оливия, mon chéri{?}[фр. моя дорогая], мне безумно жаль, что я вынуждена сообщать тебе о такой новости в письме, но, боюсь, к твоему приезду меня здесь уже не будет. Я увольняюсь. Надеюсь, ты сможешь простить мне это решение. Ты теперь стала совсем взрослой, гувернантка тебе вряд ли понадобится. Я же вернусь в свой старый дом в Корнуолле, найду себе занятие по душе. Может быть, буду нянчить ещё каких-нибудь неугомонных детишек-волшебников, вроде вас с Эваном. Ваша семья долгое время была и моей семьёй тоже, но всё однажды заканчивается.

Когда я увидела это платье в одном из магазинов в Косом переулке, я сразу же представила в нём тебя. Оно идеально, и я надеюсь, ты тоже так думаешь. Знаю, ты не любишь зелёный цвет, но он всё равно тебе к лицу, ведь ты выросла настоящей красавицей, тебе идёт абсолютно всё.

Ви, я искренне желаю тебе счастья. Береги себя. И всегда слушай своё сердце.

Оставляю тебе свой адрес, чтобы ты знала, куда писать письма. Надеюсь, соседи-маглы не будут слишком удивляться совам в этой местности.

Твоя Кейт»

Несколько слезинок упали на пергамент, и чернила в этих местах поплыли. Оливия вытерла лицо тыльной стороной ладони. Ей так отчаянно не хотелось верить, что Кейт действительно ушла сама, но письмо было написано её рукой. Хотя вряд ли бы женщина открыто призналась, что её уволили. Она бы не хотела расстраивать Оливию ещё больше. Девушка ещё несколько раз перечитала аккуратные строчки, но не нашла ничего, за что можно было бы зацепиться. Только пожелание показалось ей немного странным. Кейт прекрасно знала, что её выдают замуж насильно, потому и не стала желать счастья в личной жизни, но решила дать совет прислушиваться к сердцу…