Девушка уже не удивлялась повышенному вниманию Блэка к своей персоне: с тех пор, как она согласилась пойти с ним на свидание, он постоянно искал её взглядом в толпе и, отыскав, обязательно подмигивал ей или улыбался. Оливия дёрнула уголками губ, едва ответив на улыбку парня, а потом её внимание привлёк шум, раздавшийся под самым потолком. В зал влетели совы, принёсшие утреннюю почту.

Пернатые почтальоны тут и там приземлялись прямо на стол, сбивая кубки с тыквенным соком и влезая лапами в тарелки. Девушка не ждала никаких посылок, и её рука, державшая ложку, дрогнула, когда она заметила летящего к ней филина, принадлежащего её семье. Крупная птица с торчащими из головы перьями и ярко-рыжими глазами-блюдцами грациозно опустилась перед ней и глухо ухнула. К её лапе был привязан конверт, запечатанный сургучной фиолетовой печатью с фамильным гербом Розье. Оливия, отвязав письмо и скормив Эркюлю сухарик, отпустила филина и вскрыла конверт, сломав печать.

На плотном белоснежном пергаменте каллиграфическим почерком и без единой помарки и кляксы было выведено несколько строк: «Дорогая Оливия, сообщаю тебе, что на эти пасхальные каникулы тебе необходимо приехать домой. Твоя помолвка с Рэнделлом Эйвери назначена на 10 апреля, и ты должна на ней присутствовать».

Девушка медленно и глубоко вдохнула, а затем выдохнула, стараясь держать себя в руках. Она продолжила читать, бегая глазами по ровным буквам с завитушками:

«Эван, конечно, сопроводит тебя из школы». — Оливия фыркнула себе под нос, прекрасно понимая, что это означает. Контроль. — «Платье уже куплено, об этом можешь не беспокоиться. Выбирала Кейт, так что оно весьма недурно».

Теперь ей стало уже по-настоящему смешно. Неужели, отец всерьёз считал, что её волнует платье, в котором она пойдёт на подписание своей собственной казни? Кейт — её личная гувернантка, которая до сих пор работала на мистера Розье, не доверявшего воспитание детей эльфам, обладала хорошим вкусом, так что, наверное, платье и правда было неплохим, только вот Оливии было на это глубоко наплевать.

Завершающим аккордом в письме была сухая подпись отца: «К. С. Розье», и никаких «с любовью» или хотя бы «твой papa’», как в детстве. Девушка скомкала пергамент и мрачным взглядом окинула зал. Глаза её автоматически нашли Блэка: он сидел на своём месте, и в его руках тоже было письмо, от которого тот явно был не в восторге. Оливия тихо хмыкнула, подумав, как же им с Сириусом «повезло» с родственничками.

— Что случилось? — Аделин, последние пять минут косившаяся на подругу, подгадала момент, чтобы задать свой вопрос, смотря теперь прямо и с беспокойством.

— Да так. — Оливия криво улыбнулась, пряча смятое письмо в карман. — Мой дорогой папочка пишет, что десятого апреля у меня помолвка, и я обязана явиться.

Лицо Томас сначала отразило встревоженность, затем — растерянность и жалость — самое последнее, что Розье сейчас хотелось видеть. Ей было тошно от полученных новостей, и она желала просто забыть об этом. До апреля ещё было прилично времени, но оно всё равно пролетит быстро, не успеет она оглянуться, как уже поедет в Хогвартс-экспрессе со своим замечательным братцем домой. Девушка сжала губы в тонкую линию и, в конце концов, отодвинула от себя тарелку с несъеденной кашей, растеряв аппетит окончательно.

— Что будешь делать? — прошептала Аделин, придвинувшись поближе.

— А что я могу? Поеду домой и надену кольцо Ренделла, — горько усмехнулась она и проговорила, растягивая гласные: — золотые кандалы с бриллиантами.

Томас сочувственно погладила её по плечу, но Оливия мягко ускользнула из-под её ладони и, извинившись, встала из-за стола, намереваясь покинуть Большой Зал. Поесть всё равно уже не удастся, так хоть можно было немного прогуляться перед уроком в одиночестве. Девушка свернула к выходу из замка, на ходу здороваясь с пуффендуйским приведением — Толстым Монахом, появившемся из ниоткуда на её пути, и вышла на улицу. Холод окутал её, мигом замораживая все неприятные мысли и чувства, Розье, поёжившись и глубоко вдохнув морозный воздух, двинулась по тропинке, не преследуя цели прийти куда-то конкретно. Она просто шла и шла, пока не перестала чувствовать пальцев на руках, а потом вернулась обратно, опоздав на Зельеварение.

Слизнорт, конечно, ничего ей не сказал — всё-таки, не зря она числилась в его клубе Слизней. Но даже если бы её отчитали сейчас, отняли баллы с факультета или назначили отработку — ей было бы совершенно всё равно. Тоска, преследовавшая её с того момента, как она впервые услышала о решении отца отдать её Эйвери, и отступившая на время каникул сначала из-за чёрной дворняги, а потом из-за Блэка, теперь вернулась с новой силой, затмевая собой всё остальное.

Комментарий к Серые глаза и собачьи повадки

Обращение «papá» - отсылка к французскому происхождению фамилии Розье, из-за чего я считаю, что они всё-таки французские мигранты, приехавшие в Англию пару поколений назад, и ещё не позабывшие свои корни. Сюда же идёт французская кличка филина - Эркюль (не Пуаро).

========== Свидание и сюрпризы ==========

Воскресный день тянулся медленно и вяло. Сириус ещё утром послал Оливии записку с указанием времени их встречи — он обязался быть у входа в башню Когтеврана ровно в пять — а потом развалился на диване в общей гостиной, лениво подбрасывая над головой деревянное йо-йо. В соседнем кресле восседал Люпин, занятый домашней работой. Он перечитывал очередное эссе по Трансфигурации, периодически бросая недовольные взгляды на Блэка (стук его йо-йо мешал Ремусу сосредоточиться). Русая чёлка оборотня прикрывала его глаза, Рем задумчиво покусывал кончик карандаша, которым он то и дело перечёркивал что-нибудь в тексте.

Блэк был ненавязчиво великолепен в своей импровизированной игре. Его тонкие аристократичные запястья изгибались, ловя и бросая деревянный мячик, длинные пальцы ловко обхватывали его, а сам он почти не смотрел на йо-йо, отчего создавалось впечатление, что парень не прилагал практически никаких усилий к своим действиям. Петтигрю, сидевший прямо на полу у дивана, внимательно следил за полётом маленькой игрушки, кивая головой в такт броскам.

Поттер сидел на подлокотнике дивана у ног Сириуса и мечтательно глядел в сторону окна, однако интересовал его отнюдь не вид за стеклом. Там, на подоконнике, разложив пергаменты и книги, устроилась Лили Эванс. Девушка задумчиво чертила что-то на бумаге (судя по всему, задание по Астрономии) и совсем не обращала внимания на пристальный взгляд Джеймса, или же просто искусно его игнорировала. Кроме двух старост факультета уроками были заняты ещё две девочки с пятого курса.

Расположившись за столом сбоку от камина, они увлечённо сочиняли пророчества для прорицаний, громко обсуждая различные идеи, одна страшнее другой. Сириус вспомнил, что завтра у его курса тоже стоит занятие по этому предмету, совместное с когтевранцами, кстати, и поморщился: профессор Гаруспекс задала им интерпретацию расклада Таро. Он терпеть не мог все эти гадания и не очень-то в них верил, они с Поттером и Петтигрю не отказались от прорицаний лишь потому, что это был наименее сложный предмет из всех, предложенных по выбору. Это Люпин с радостью записался и на Руны, и на Нумерологию, предпочтя точные науки туманному предмету, а остальным мародёрам цифры и уж тем более древние письмена казались бесполезной тратой времени. Уж лучше выбрать прорицания, на них хотя бы можно было вздремнуть.

Несколько первокурсников шумно играли во взрыв-колоду в дальнем углу гостиной, мальчишки с третьего курса носились туда-сюда с палочками наперевес, радостно выкрикивая «Ридикулус» — видимо, разучили новое заклинание на Защите от Тёмных Искусств. За ещё одним столом двое малявок устроили состязание в волшебные шахматы, собрав вокруг себя целую толпу зрителей, во весь голос поддерживающих игроков. В общем, как обычно, в пристанище гриффиндорцев царила атмосфера полного балагана. Неудивительно, что пяти-и семикурсников нигде не наблюдалось — бедные ребята, замученные подготовкой к скорым экзаменам, могли заниматься только в библиотеке.