— В тот день я должен был вернуть дневник Тёмному Лорду, — снова заговорил мистер Розье. — Я не знал, что Мари… Я не думал! Если бы я мог это предотвратить, но ты сама видела, эта вещь словно жила своей жизнью. Тетрадь уже была проклятой, сама по себе, она хотела, чтобы Марион забрала её, и я не понимаю, как такое вообще возможно. — Голос отца сорвался на хрип, ему было тяжело говорить, но он продолжал. — Каждый день я думаю о том, как собственными руками убил свою жену… Это гложет меня уже столько лет, и боль не утихает ни на минуту.

— Поэтому ты так закрылся после её смерти? — резко, почти грубо спросила Оливия. — Из-за чувства вины? — Отец кивнул, и её глаза наполнились слезами. Она чувствовала такую злость в эту секунду, и это опьяняло после месяца эмоциональной пустоты. — Ты был нужен нам! — закричала она. — Мне и Эвану. Но вместо того, чтобы быть со своими детьми, ты жалел себя!

— Прости, дорогая, — пробормотал Кристиан. — Я так виноват… — Он поднялся и дёрнулся в сторону дочери, но она остановила его жестом, не позволив подойти.

— Что было дальше? — требовательно спросила она. — Мама мучилась от твоего проклятья два года, а потом умерла? Или, может быть, ты сам убил её из милосердия? — язвительно поинтересовалась она, и отец замотал головой.

— Я искал лучших целителей, лучших ликвидаторов проклятий, но ни один не смог ей помочь. Проклятье было слишком сильным. Единственное, что можно было сделать — замедлить его действие. Мари попросила увезти её во Францию, домой. Она не хотела, чтобы вы видели её страдания.

— Где сейчас тот дневник? — Оливии было плевать на самом деле, она спросила это лишь для того, чтобы не дать себе наговорить отцу гадостей.

— Я снял с него проклятье, и Тёмный Лорд отдал его на хранение Малфоям.

Оливия хмыкнула, теряясь в урагане эмоций. Значит, эта дрянная тетрадка лежит где-то в доме Нарциссы. Вещь, из-за которой вся её жизнь омрачилась бесконечной скорбью. Ей было так гадко на душе, она просто не хотела принимать всё это. А отец! Она не представляла, как он вообще жил с таким грузом всё это время. И ей было его жаль, конечно, но гораздо сильнее ощущалась обида. Оливия не была готова к такому. Кое-что оставалось для неё за гранью понимания.

— Почему ты не перестал прислуживать ему? — горько спросила она. — Почему не уехал отсюда как можно дальше? Разве ты не считал его тоже виноватым в случившемся?

— Милая, я не мог этого сделать… Ты уже слышала, что я говорил твоей маме в первом воспоминании. Он никого не отпускает просто так. Ты либо с ним, либо мёртв. И я, признаюсь, думал о том, чтобы умереть, но что бы тогда стало с вами? Я не мог так поступить, оставить вас круглыми сиротами.

Слова отца немного остудили её пыл. Она и представить не могла, что Кристиан Розье всерьёз раздумывал о самоубийстве. Что такая дилемма вообще возникла в его голове: бросить детей на произвол судьбы и облегчить свои страдания, или продолжать терзаться, но не давать слабину ради неё и Эвана. Наверное, если бы Кристиан тоже умер, их с Эваном забрала бы Друэлла… Кто знает, какой была бы тогда их жизнь.

— И почему ты решил расторгнуть помолвку? — уже гораздо спокойнее спросила девушка. Она подошла вплотную к столу и села на краешек, пристально разглядывая отца.

— Потому что с меня хватит, — внезапно твёрдо заявил он. — Я больше так не могу. Моя жена погибла из-за нелепой просьбы Тёмного Лорда. Эван погиб из-за войны, что развязал Тёмный Лорд. И я не хочу ждать, когда с тобой тоже что-нибудь случится по его воле. Он говорит, что хочет подчинить грязнокровок, но я вижу, что и чистокровные попадают под удар. Это уже слишком.

— Папа, — осторожно начала Оливия, склоняясь ближе к нему. — Ты же понимаешь, что нам этого не простят? Ни Эйвери, ни Сам-Знаешь-Кто, ведь он был так рад образованию новой ячейки великолепного чистокровного общества!

— Плевать я хотел на Эйвери, напыщенные индюки! — выпалил отец. — Я должен был выдать тебя за их бестолкового сынка только потому, что Тёмный Лорд посоветовал вас поженить. Конечно, это был выгодный союз для обеих сторон, и мы бы обрели многое, но я не стал бы настаивать. Ты не хотела замуж, я знаю, и мне было очень тяжело видеть тебя несчастной, но я просто боялся сказать ему слово против. Прости…

Оливия всё больше и больше удивлялась. Перед ней открывались факты, о которых она и не подозревала, даже помыслить не могла! Она всегда считала, что отцу просто плевать на её чувства и желания, что он хочет сыграть выгодную партию, заключив этот брак, а остальное неважно, но всё оказалось гораздо сложней. И теперь Оливия была совершенно растеряна. Но не успела она обрадоваться отмене свадьбы, как мистер Розье поразил её вновь.

— Ты спрашивала, почему я тогда не уехал, и я сказал, что это было невозможно, но сейчас я понимаю, это было трусостью. Я боялся, что он найдёт нас и убьёт, но ведь есть способы спрятаться. И на этот раз мы так и поступим.

— Что? — опешила Оливия, не веря своим ушам. Кристиан поднялся с места, подошёл к дочери и взял её за плечи.

— Мы уедем. Не будем ждать, когда ты закончишь школу, я и сам смогу обучить тебя всему необходимому, а диплом тебе и вовсе не понадобится! Наших запасов золота хватит на беззаботную жизнь даже моим правнукам. И потом…

— Нет! — Оливия прервала воодушевлённый поток речи отца, и он уставился на неё в недоумении. — Папа, я никуда не поеду.

— Это ещё почему?

Она нервно рассмеялась, совершенно не зная, как ответить на этот вопрос. Могла ли она рассказать ему о Сириусе? Ну, теперь, когда отец решил сбежать от Волдеморта, он вряд ли станет ругать её за отношения с предателем крови. Но всё же вряд ли одобрит её намерения остаться в Англии, да ещё и сражаться. Она и сама до сих пор удивлялась своему решению, которое было вполне в духе гриффиндорцев с этими их храбростью и благородством. Семь лет назад распределяющая шляпа раздумывала между Когтевраном и Слизерином, и это было неудивительно. Розье всегда в первую очередь думала о себе и своих близких, ей было плевать на высокие цели, общее благо и прочую ерунду.

Наверное, это Сириус так на неё повлиял. Они были вместе почти год, и всё это время она невольно впитывала его взгляды, перенимала образ мыслей, пересматривала своё отношение ко всему в этом мире. Наверное, она в самом деле стала другой. Оливия из прошлого мыслила точно так же, как и её отец сейчас: собиралась убежать от проблем куда подальше, чтобы спокойно наслаждаться жизнью, а что там будет со всей этой историей с Пожирателями и захватом власти — неважно. Её это не касалось. Теперь же она не могла поступить так эгоистично, ведь на кону стояли людские жизни. Теперь эта война приобрела для неё личный характер.

Неважно, поймёт ли её отец. Скорее всего нет, но Оливия была твёрдо уверена в своём решении и точно знала, что нужно делать. План созрел в её голове буквально за несколько секунд. Побег, запланированный Кристианом, был слишком опасен. Разрыв помолвки слишком очевидно расскажет Волдеморту о том, что один из самых верных союзников не просто пропал, а именно предал его. Её идея была гораздо изящней и отводила все подозрения от отца, указывая лишь на неё одну. Самопожертвование — ещё одна вещь, характерная для гриффиндорцев…

— Папа, ты не будешь разрывать помолвку, — уверенно сказала она, заглядывая отцу в глаза. — Я закончу Хогвартс.

— Но…

— Мы поступим иначе. Сделаем вид, что ничего не происходит, будем вести себя спокойно, ничего подозрительного. Как только учебный год закончится, меня спрячет Дамблдор, а ты уедешь, исчезнешь, будто тебя и не было.

— Ви, ты спятила? — Отец смотрел на неё как на душевнобольную. — Ты хочешь просить помощи у Дамблдора?

Оливия медленно вдохнула и выдохнула, прежде чем ответить.

— Я уже это сделала. Орден Феникса даст мне убежище. Но я не уверена насчёт тебя, пап, вряд ли они станут помогать, ну, ты знаешь… У тебя ведь метка и всё такое…

— С каких пор Орден занялся благотворительностью? — искренне усмехнулся мистер Розье, как будто Оливия рассказала ему шутку.