– Только я хотела бы налить немного рома, – сказала она, придерживая кружку. – Добавить в кофе. Можно?

– Рома? – переспросил Леонардо. – У вас не было рома. Вообще никакого алкоголя.

– Дима запретил, – согласилась Сильвия. – Но я его обманула. Люблю кофе с ромом.

Чисто интуитивно она избрала наилучшую тактику, сделав вид, что слишком глупа и простодушна и не осознает нависшей над ней угрозы. Индейцы из перуанских дебрей восприняли это как должное. Они решили, что перехитрили белую женщину и она не догадывается об их злом умысле. Педро даже опустил ствол ружья, чтобы не спугнуть Сильвию.

– Доставай свой ром, – скомандовал он.

– Да, – произнес Леонардо, облизнув губы.

– Я могу и вас угостить, мальчики, – весело сказала Сильвия, запустив руку в рюкзак.

Кадыки индейцев синхронно дернулись. Они следили за ней как два больших пса, ожидающих подачки. Педро, правда, подошел к Сильвии ближе, чтобы было проще взять ее на прицел. Он умел пользоваться огнестрельным оружием, но стрелял плохо. Патроны стоили слишком дорого, чтобы он мог позволить себе тренироваться.

Сильвия нащупала рукоять ракетницы. Теперь оставалось определить, заряжена ли она. Может, засунуть в ствол палец? Нет, опасно. Да можно и не достать, а действовать нужно наверняка.

– Нашла! – воскликнула Сильвия, шаря в рюкзаке уже обеими руками. – Мальчики, давайте кружки. Выпьем, пока Дима не видит.

Она переломила ствол и сунула туда патрон, который нащупала рядом. Хорошо, что Быков решил показать, как действует ракетница, и велел сестрам поочередно зарядить ее. Для этого он распечатал упаковку сигнальных патронов, что теперь облегчило задачу Сильвии. Иначе она могла бы не справиться.

– Доставай, – скомандовал Педро. – Кружки не нужны.

– Как знаешь, – сказала Сильвия.

Она вытащила из рюкзака ракетницу, направила в лицо индейцу и выстрелила. Вспышка при солнечном свете получилась бледная, хлопок был негромкий, поэтому Сильвия решила, что у нее ничего не получилось. В отчаянии она приготовилась к худшему, но тут волосы Педро вспыхнули, он схватился за голову обеими руками и выронил ружье.

Леонардо хлопал глазами, наблюдая, как товарищ с воем катается по земле. Спохватившись, он сделал два быстрых шага вперед и взялся за приклад.

– Попробуй, – предупредила Сильвия, целясь ему в переносицу.

Ракетница была пуста, и она прекрасно понимала, что выстрела не произойдет. Но индеец не мог этого знать. Он видел перед собой пистолет, стреляющий огнем, и вовсе не хотел повторить судьбу товарища.

– Мы пошутили, – сказал он. – Это была шутка.

Педро уже не кричал, а стонал, корчась, как раздавленная гусеница. Голова его дымилась.

– Смешно, – сказала Сильвия, достала из рюкзака упаковку патронов и принялась выковыривать оттуда следующий.

Заметив ягуара, Быков замер. В лучах солнца его шерсть переливалась яркими красками – разными оттенками коричневого, желтого, черного цветов. Казалось, что вся красота и мощь природы отразились в облике зверя. Быков подумал, что в мире просто не может быть более прекрасного, более совершенного создания.

Ягуар находился на песчаном языке, протянувшемся из зарослей к озерцу под скалой. Вода под каменной стеной была желто-коричневой, но вместе с тем абсолютно прозрачной. Быков видел Монику, сидящую на светлом дне, целиком. Ее ноги были приподняты. Она держала в руках ворох мокрой одежды.

Появление Быкова удержало ягуара от прыжка. Он находился прямо за спиной женщины, припав брюхом к песку и топорща пятнистый хвост. Внешне он походил на леопарда, но был значительно крупнее и форму головы имел не приплюснутую и слегка вытянутую, а более округлую. Что касается свирепости и силы ягуаров, то тысячи людей, живущих на берегах Амазонки или других южноамериканских рек, стали жертвами этих кровожадных хищников, которые, подобно индийским тиграм, обычно появляются в большом количестве вблизи селений и буквально терроризируют жителей.

Быков посмотрел в глаза ягуару, перевел взгляд на Монику и, стараясь говорить спокойно, произнес:

– Слушай и не двигайся. Не оборачивайся. Сзади тебя ягуар. По моей команде ныряй и плыви влево. Закрой глаза, если поняла.

Моника на мгновение зажмурилась. От лица ее отхлынула кровь, и оно стало совершенно белым, но ни один мускул не дрогнул. Она умела владеть собой.

– Давай! – крикнул Быков.

Застывший мир пришел в движение. Моника окунулась с головой и, оттолкнувшись от дна, бросилась в сторону. Почти одновременно Быков и ягуар прыгнули навстречу друг другу. Зверь сделал это на полсекунды раньше и приводнился первым, подняв тучи брызг. Быков упал на него сверху, придавив пятнистую голову коленями. При этом он вцепился ягуару в уши, не позволяя тому повернуться таким образом, чтобы пустить в ход клыки.

Сам того не подозревая, Быков в прыжке задел больную лапу противника, повергнув того в болевой шок. Кроме того, ягуар не был готов к нырянию и вместо того, чтобы наполнить легкие воздухом, он выдохнул, как всегда делал перед прыжком. Когда ягуар от боли инстинктивно открыл пасть, туда хлынула вода, и с ним было покончено.

За те десять или пятнадцать секунд, что Быков провел верхом на владыке американских джунглей, он успел испытать на себе остроту его когтей и клыков, но это были лишь поверхностные царапины и укусы, не вызвавшие серьезных повреждений и сильного кровотечения. Тем не менее вода в заводи стремительно приобретала красный цвет, чего не могли не заметить ни Моника, ни ее спаситель.

– Господи! – вскричала она, когда он поднялся с обмякшей туши. – Ты весь в крови, Дима.

– Пустяки, – сказал он, осматривая себя. – Царапины.

– Нечего строить из себя героя! – заявила Моника, вскакивая на ноги.

Быков поспешно опустил глаза и перевел взгляд на захлебнувшегося зверя, медленно всплывающего со дна.

– Оденься, Моника, – попросил он. – Хватит с меня острых ощущений на сегодня.

– Я такая страшная? – кокетливо возмутилась она.

– Ты красивая, – буркнул он. – Даже слишком.

Его шорты и майка пропитались кровью.

– Идти сможешь? – поспешно спросила Моника, натягивая на себя одежду прямо в воде. – Или сбегать за индейцами, чтобы отнесли в лагерь? Нужно срочно обработать раны. Иначе начнется заражение. Зубы и когти хищников…

Быков ее уже не слушал. Все его внимание было обращено на лесную тропу, по которой они сюда пришли.

– Ты слышала? – с тревогой спросил он.

– Что? – насторожилась Моника.

– Хлопок. И крик.

– Сильвия?

Позабыв о Быкове и его кровавых ранах, Моника бросилась в сторону лагеря. Не говоря ни слова, он устремился за ней.

Картина, открывшаяся их взорам, свидетельствовала о том, что на поляне в их отсутствие произошло нечто из ряда вон выходящее. Педро лежал на земле, его голова, присыпанная землей, слабо дымилась. Шагах в трех от него сидела в нелепой позе Сильвия, неподалеку валялась открытая, но, похоже, не заряженная ракетница. Рядом стоял Леонардо с толстой палкой в руке. Увидев Быкова и Монику, он отбросил палку и вытащил из-за пояса нож.

Индеец не рискнул воспользоваться ружьем, выроненным товарищем. Во-первых, он не был уверен в том, что оно заряжено и снято с предохранителя. А стрелок из Леонардо никудышный, точнее сказать, совсем никакой. Он ни разу не держал огнестрельного оружия в руках, испытывая к нему непреодолимый инстинктивный страх. А вот пользоваться ножом умел как никто другой. Нож для него был такой же естественной и неотъемлемой частью его самого, как жало для пчелы или ядовитые зубы для змеи.

Когда Сильвии вздумалось перезарядить ракетницу, Леонардо не воспользовался ножом лишь по той причине, что не собирался ее убивать. Они с Педро затеяли нападение не для того, чтобы получить труп белой женщины. Она была нужна им живая, теплая, подвижная. Поэтому вместо того, чтобы перерезать ей горло, индеец схватил один из сучьев, заготовленных для костра, и ударил Сильвию по голове. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы она выронила пистолет.