Я нахмурился и отвел глаза: встречаться с ней взглядом не стоило даже в зеркале. Впрочем, в этом не было нужды. Что-то такое прозвучало в ее голосе, и я узнал это. Назовем это ноткой истины.
Единственное, наверное, преимущество общения со сверхъестественными неприятелями заключается в том, что законы чести Старого Света соблюдаются ими до сих пор. Высказанная вслух клятва, да и законы гостеприимства в этих кругах сдерживают сильнее физических действий. То, что предложила мне Лара, означало: она не только не будет пытаться причинить мне зло, но и считает своей обязанностью защитить меня, если это попробует сделать кто-то другой. И в случае если она потерпит неудачу, это будет стоить ей потери лица, как только известие об этом просочится наружу.
Однако же, судя по тому, что мне удалось услышать, в доме Рейтов Лара не единственная отдавала распоряжения. Если кому-нибудь еще из ее славной родни – папаше Рейту, например, – покажется, что ему удастся провернуть все втихую, он запросто может лишить меня старомодной привычки оставаться живым. Риск был совершенно реальным, а рисковать мне не хотелось.
Помнится, в прошлый раз, когда вампир обещал мне законы гостеприимства, хозяйка дома Бьянка отравила меня, почти убила, вынудила меня развязать войну – в результате чего мне по стечению обстоятельств пришлось заниматься этим бредовым расследованием для фэйри – и в довершение всего попыталась скормить своему последнему «новобранцу», моей бывшей возлюбленной Сьюзен. Самое обидное, что у меня не имелось ровным счетом никаких оснований полагать, что Лара не способна на подобное.
Еще обиднее было то, что выбора у меня тоже особенного не имелось. Я не имел ни малейшего представления, как помочь Томасу, а единственным местом, где я мог бы спокойно отсидеться до утра, оставалась моя берлога. Конечно, я мог еще повернуться и удрать, но пережил бы это Томас? Все, на что мне оставалось полагаться, – так это на интуицию, которая уверяла меня, что Лара будет следовать духу и букве уговора. Ясное дело, не пройдет и двух секунд с момента окончания оговоренного срока, как она довершит начатое, но до тех пор все должно быть в порядке.
Конечно, негромкий параноидальный голос в глубине сознания напоминал мне, что расслабляться не стоит. Если что и делало Белых вампиров такими опасными, так это их схожесть со смертными людьми. В случае, скажем, с Бьянкой мне и в голову не пришло бы искать в ней положительные черты. Я знал, что за монстр таится под привлекательной оболочкой, так что держался начеку с первого же мгновения.
Не могу сказать, чтобы я видел от Лары больше подлянки, чем от Томаса за все время нашего с ним общения. Однако не требовалось сложных вычислений, чтобы понять: они вылеплены из одного материала. Преимущественно из лжи. Ложь на лжи сидит и ложью погоняет. Поневоле приходилось вести себя как параноик, впрочем в данном случае я бы назвал это синонимом осмотрительности. Я просто не мог позволить себе доверять Ларе, если не хотел новой серии забавного фарса про Гарри-Который-Едва-Не-Погиб-Из-За-Своей-Дурацкой-Галантности.
Я пообещал себе, что при первой же возможности буду рвать когти из этого милого местечка – пусть мне для этого придется пробиваться через стену. Жечь сначала, разбираться потом. Возможно, это окажется не самое изящное бегство, но я почему-то не сомневался, что состояния Рейтов как-нибудь хватит на небольшой ремонт. Интересно, кстати, испытывают ли вампиры сложности с получением страховки?
Очередной плавный поворот дороги – и я остановил «Голубой жучок» перед Шато-Рейт. Мотор закашлялся, чихнул и смолк, не дожидаясь, пока я выключу зажигание. У самой дороги стояли две зловещего вида каменные горгульи фута четыре в высоту каждая, а дальше дорожка из белоснежного гравия вела через ухоженный розарий.
Розовые кусты были старые; отдельные побеги толщиной не уступали моему большому пальцу. Они оплели весь сад, укрыв землю пружинящим ковром, взбираясь на потрескавшийся камень горгулий. Все это подсвечивалось приглушенными синими и зелеными огнями, отчего цветы на кустах казались черными. Там и тут сквозь густую листву виднелись внушительного размера шипы. В воздухе стоял легкий, дразнящий аромат.
– Помогите Инари, – сказала Лара. – Я понесу Томаса.
– С учетом того, что это вы стреляли в него, – возразил я, – давайте-ка я возьму его. А вы займитесь Инари.
Она слегка сжала губы, но кивнула:
– Как хотите.
Что ж, сам напросился.
Лара наклонилась, чтобы вытащить Инари из машины, но, прежде чем она успела коснуться девушки, колчеухий щен проснулся и яростно затявкал на Лару. Лара отдернула руку, испуганно нахмурив брови:
– Что это с вашим животным?
Я вздохнул, накинул свой кожаный плащ и, выйдя из машины, обогнул ее и остановился у пассажирской дверцы.
– Я задолбался уже повторять всем и каждому, что это не мой пес. – Я нагнулся, взял маленького психопата за шкирку и сунул в карман. Он побарахтался там секунду-другую, потом ухитрился-таки высунуть голову и продолжал рычать на Лару. – Вот. Теперь он вас не тронет.
Лара смерила меня холодным взглядом и поставила Инари на ноги. Потом помогла мне как можно осторожнее достать из машины Томаса. Он был вялым и холодным, и глаза его снова сделались совершенно белыми, но я слышал его затрудненное дыхание. Я плохо представлял себе характер его ранений, поэтому не рискнул тащить его на спине, а вместо этого просунул руку ему под лопатки, другой подхватил под коленки и поднял, как ребенка. Он оказался тяжелый. Плечи свело болью, в глазах потемнело.
На секунду у меня закружилась голова, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы в голове прояснилось. Меньше всего теперь я мог позволить себе выказать слабость.
Следом за Ларой и Инари я побрел к крыльцу. Лара нажала на кнопку рядом с дверью и произнесла: «Лара Рейт». Последовал металлический щелчок, дверь медленно отворилась внутрь.
В это мгновение по нам скользнул свет фар еще одной машины. Большой белый лимузин свернул к дому и остановился за моим «жучком», и почти сразу же за ним мягко затормозил белый седан.
Водителем лимузина оказалась женщина шести футов ростом, в сером, судя по всему, форменном костюме. Следом за ней отворил правую переднюю дверцу и вышел высокий, крепкого сложения мужчина в сером же шелковом костюме. Выпрямившись, он одернул пиджак, но я успел заметить ремень от наплечной кобуры. Взгляд его скользнул по кругу, фиксируя все: наши фигуры у двери, дорогу, газоны, деревья, крышу дома… Выискивал возможные точки обстрела. Телохранитель.
Из белого седана одновременно вышли еще двое, тоже мужчина и женщина. Поначалу мне показалось, что это те же люди. Я моргнул. Мужчина вообще не отличался от первого, но костюм у женщины больше походил на костюм ее спутника. Тут до меня дошло: две пары близнецов. И все производили впечатление хорошо вышколенных, опасных профессионалов. Двигаясь бесшумно, слаженно, они окружили лимузин, как наверняка проделывали это уже миллион раз.
Потом первая женщина отворила дверцу салона.
Воздух вдруг сделался холоднее, словно Всевышний там, на небесах, включил кондиционирование. Из машины выскользнул мужчина. Ростом примерно шесть футов, темноволосый, светлокожий. Одет он был в белый льняной костюм, из-под которого виднелась серебристая шелковая рубаха, и в итальянские кожаные ботинки. На мочке левого уха алел какой-то самоцвет, хотя длинные прямые волосы скрывали его до тех пор, пока порыв ветра не отвел их на мгновение в сторону. Еще его отличали длинные, лопатообразные какие-то пальцы, широкие плечи, взгляд сонного ягуара… надо признать, выглядел он еще шикарнее Томаса.
Стоявшая рядом со мной Лара неуютно поежилась.
– Ох черт, только не это, – донесся до меня ее шепот.
Приехавший не спеша направился прямо к нам. Двойняшки пристроились по сторонам и позади него; я никак не мог отделаться от мысли, что они игрушечные: два одинаковых набора Барби-телохранительницы и Кена-телохранителя. Бледнокожий мужчина задержался у одной из горгулий, чтобы сорвать розу, потом двинулся дальше, еще медленнее, целиком поглощенный обрыванием с ветки лишних листьев и шипов.
