– Послушай, Гарольд, – с мольбой обратился он к другу. – Ты должен объяснить мне, как проникнуть в Акатор. Это очень важно. Ты меня понимаешь? Если ты не скажешь, они убьют Марион!
– Ах эти глаза, ослепшие от слез... Таинственная страна мертвецов...
Оксли все сильнее била лихорадка. Казалось, еще немного – и он снова пустится в пляс вокруг костра.
Словно пытаясь удержать его от очередного приступа, Инди взял друга за руку.
– Они грозятся убить младшую дочь Абнера, Окс! Ты ведь помнишь Абнера?.. Марион – его дочь!
Оксли печально повел бровями.
– Последнее, что видел я, ослепнув от слез...
Инди сжал его дрожащую руку.
– Как нам туда добраться, Окс? Ты должен знать!
Профессора все сильнее била дрожь. Вдруг Инди осенило. Отпустив руку друга, он увидел, что, сложив по-дирижерски пальцы, Оксли словно что-то чертит в воздухе. Точь-в-точь, как и тогда – около костра, когда он дирижировал невидимым оркестром. Его пальцы были сжаты точно так же.
Инди присмотрелся.
Нет, профессор вовсе не пытался дирижировать!
Он пытался... что-то нарисовать!.. На этот раз – прямо у себя на колене.
Инди оглянулся на Спалко.
– Дайте перо и бумагу!
Спалко окликнула одного из солдат, и через минуту Инди принесли блокнот и авторучку.
Инди поспешно вложил в руку профессора перо и подставил блокнот.
Разбрызгивая кляксы, тот принялся что-то рисовать. Вскоре на листке появился какой-то набросок. В то же время было совершенно очевидно, что профессор не отдавал себе отчет в своих действиях. Он даже не смотрел на блокнот. Его взгляд был прикован к Инди.
– Генри Джонс-младший!
– Именно так, Окс.
Профессор наклонился ближе. В его голосе зазвучали нотки заговорщика.
– Три раза туда, один раз сюда.
– Совершенно верно, – кивнул Инди, внимательно следя за тем, что появляется на листе бумаги.
Первый набросок был готов. На рисунке было изображено что-то вроде бури на море. Инди перевернул лист блокнота, и профессор продолжил рисовать. На этот раз чьи-то закрытые глаза.
Спалко наклонилась, чтобы рассмотреть рисунок поближе. Потом перевела восхищенный взгляд на Инди.
– Ну конечно! – воскликнула она. – Как я сама не догадалась! Это же автоматическое письмо!
Между тем Оксли нарисовал еще три картинки.
Солнце посреди небосвода.
Змея с высунутым жалом.
Горы на горизонте...
После этого авторучка выпала у него из руки.
Спалко, прищурившись, изучала рисунки.
– Что это такое? – спросила она. – Что-то вроде пиктограмм?
– Нет!
Инди порылся в кармане куртки и торопливо выудил сложенные несколько раз листки. Это были те самые страницы, которые он вырвал из книги, когда уходил из дома. Развернув и разгладив листки, он разложил их у себя на колене и принялся сличать с тем, что изобразил Оксли.
Это был язык майя.
Работа закипела. Инди почувствовал себя в своей стихии.
– Это иероглифы! Составные части языка майя. Пожалуй, я смогу это перевести!
Глава 6
Марион сидела за столом, сложив руки перед собой. Рядом дежурили два охранника с пистолетами наготове. Но в данном случае пистолеты были ни к чему. Куда она денется от своего сына?
Она молча смотрела на пламя костра.
Зачем он ввязался в эту историю? Ведь она запретила ему приезжать!
Она думала о сыне, но ее взгляд снова и снова останавливался на Индиане.
Даже отсюда, из палатки, ей была хорошо видна вся его худощавая фигура в широкополой «Федоре» – ссутуленные плечи, задумчиво склоненная голова... Снова и снова ей вспоминались ночи, когда они были вместе. Она лежала в постели, а он работал при свете свечи за письменным столом. Она ждала, когда он закончит со своей археологией и отправится спать. В конце концов он задувал свечу, быстро раздевался и нырял к ней под одеяло.
Она поворачивалась к нему, целовала его. Ей так хотелось, чтобы он знал, что в жизни, кроме науки, есть и другие радости!
Поэтому она ждала его.
Каждую ночь.
Но однажды он не пришел ночевать.
Потом еще раз.
Но она все ждала.
В конце концов, она осталась одна в пустой постели.
И тогда, и сейчас она знала правду.
Ее мужчина был однолюб.
Но его любовью была не она.
И она перестала его ждать. Все забыла. Потом у нее появился другой мужчина, прекрасный человек. Они поженились. У них были дом, семья. Ах, какое счастливое это было время! Праздники, дни рождения, торты, зажженные свечи, подарки, новогодние елки, чудесные летние дни и не менее чудесные зимние вечера... Она – в объятиях другого мужчины...
Потом война отняла у нее счастье. В один миг. Так бывает, когда задувают свечу, и все погружается в кромешную мглу и пустоту.
У нее остался только сын. Единственный теплый огонек в ночи.
Теперь, глядя на искры костра, Марион чувствовала, что в ее груди тоже разгорается огонь. Инди снова был рядом. После стольких лет разлуки.
Глядя на костер, она сознавала всю горькую правду.
Несмотря на все прошедшие годы, счастье и радость, где-то в дальнем уголке своего сердца она никогда не переставала его ждать.
С одной стороны, она понимала, что не может без него, а с другой – осознавала, какая пропасть их разделяет.
Марион взглянула на Матта. Увы, теперь она была уже не той бесшабашной девчонкой, которая на спор была готова перепить любого мужика. В ней говорила мать, женщина, которая должна была заботиться не только о будущем. Пора было остепениться и распрощаться с беспечной юностью.
И снова ее глаза искали Джонса.
Ее сердце было охвачено пламенем. Но не любви. Злости.
На него. На себя.
Хватит с нее этого ожидания!
* * *
Пока Инди кропотливо изучал рисунки, Матт сидел рядом на бревнышке и задумчиво смотрел на небо, которое уже стало светлеть на востоке. Приближался рассвет.
Потом юноша перевел взгляд на Окса. Казалось, перед ним какой-то другой человек. Настоящий Окс – это тот, который когда-то учил его ездить на мотоцикле, помогал выбрать костюм на первый школьный бал, выслушивал его жалобы, когда у него были проблемы с матерью. Он был ему заместо отца.
Матт вздохнул и взял профессора за руку. Но тот вырвал руку. Юноша наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Эй, Окс!
Глаза с воспаленными веками смотрели куда-то в пустоту. Он просто не замечал того, кто буквально вырос у него на руках.
– Ну же, Окс, – взмолился Матт, – посмотри на меня!
Одного отца у него отняла война... Неужели он потеряет и этого?!
Ответа не было. Никакой реакции.
– Ну, пожалуйста, Окс, – всхлипнул юноша. – Как же я без тебя?.. Я ведь тебя... люблю!
Ни разу Матт не говорил этого Оксли, человеку, который после смерти отца стал для него всем. Неужели любовь не способна на чудо?
Взгляд профессора бессмысленно блуждал по костру.
Похоже, что не способна...
* * *
– Эврика! Я понял!
Инди выпрямился и потряс листками. Сначала он показал один рисунок, потом другой.
– Волнистые линии – это вода. Закрытый глаз означает сон. Солнце на небе стоит в зените. Горизонт и змея символизируют простор и реку.
Спалко недоуменно покачала головой.
Инди, словно собирая детали головоломки, составил рисунки в одно целое.
– Вода и сон. Просто. Река... – Он повернулся к Спалко и показал рисунки. – Посмотрите! Это все ориентиры!
Она удивленно приподняла бровь.
Инди вскочил на ноги.
– Мне нужна карта!
– Туда! – лаконично приказала Спалко и сделала знак, чтобы все, включая Оксли, Матта и Давченко, следовали за ней.
Они направились к палатке, где под дулом пистолета томилась ожиданием Марион. С поникшим видом женщина сидела на стуле. Инди шагнул к ней, но та встретила его враждебным взглядом, и он смущенно отступил. Когда она увидела сына, ее взгляд мгновенно потеплел.
