«Санаторий».

Когда подошли ближе, Матт прочел вывеску над дверью:

«Обитель святого Антония де Падуа».

Профессор мрачно усмехнулся.

– Что такое? – полюбопытствовал Матт, когда они поднимались на крыльцо.

– Антоний де Падуа. Это святой, который помогает отыскать потерянные вещи.

Матт снова оглянулся на вывеску.

– Значит, мы как раз по адресу!

* * *

Между тем на другой стороне улицы из-за тележки с фруктами осторожно выглянула какая- то фигура. Хмуро поглядев вслед юноше и профессору, человек покачал головой и с отчетливым британским акцентом пробормотал себе под нос:

– Опять за свое... Вечно тебе неймется, Инди!

Глава 2

Инди шел за медсестрой, которая неторопливо вела их по безукоризненно чистому коридору вдоль ряда железных дверей с маленькими зарешеченными окошками. Каблучки медсестры отдавались звонким эхом под потолком из красной черепицы. Юноша плелся следом за профессором. Было видно, что ему здесь не по себе.

Сложив ладони на животе, медсестра нервно крутила в пальцах связку ключей, перебирая их, словно это были монашеские четки. Она говорила по-испански.

– Да, помню такого. Был здесь пару месяцев назад. А потом... его увели плохие люди с ружьями. Пришли и выкрали его. – Она искоса посмотрела на Инди. – Такой был симпатичный человек.

Один из обитателей «санатория» смотрел на них, жадно прильнув к решетке на двери. Раскрыв косой рот, в котором торчало всего три кривых зуба, бедолага понес какую-то невообразимую околесицу, – как будто заговорил сразу на всех языках.

Матт подошел ближе.

– Кажется, несколько слов можно разобрать. Он что-то говорит об археологе.

Неожиданно безумец бросился на решетку и, просунув руки сквозь прутья, вцепился в воротник кожаной куртки Матта и потащил к себе, хватая за волосы. Пытаясь вырваться, юноша завопил от ужаса.

Инди успел прийти на помощь. Схватив Матта за ремень, дернул на себя и вырвал из объятий безумца. Взяв юношу под руку, сказал на ухо:

– Не стоит разговаривать со здешними обитателями!

Обернувшись к медсестре, Инди вежливо кивнул и, как ни в чем не бывало, продолжал беседу. Ошеломленный Матт жался к профессору.

– Что происходит? – пробормотал он.

– Она говорит, что Оксли помешался. У него были навязчивые идеи. Изрисовал все стены, пол и потолок своей камеры.

Мимо прошел мрачный уборщик, толкая перед собой мусорную тележку. Инди вытащил письмо Оксли. Снова перечел его вслух.

– ...одним лишь богам позволено прочесть... то, что начертано на колыбели Орелланы... – Снова сложил письмо. – Какая-то бессмыслица. Колыбель. Ореллана родился вовсе не в Перу. Он был конкистадором и родился в Испании. В Америку он отправился за золотом. Пропал без вести вместе с шестью своими товарищами. Их тела так и не удалось обнаружить.

Медсестра остановилась у одной из дверей. Выбрав громадный засаленный ключ, отперла замок.

– Вот здесь держали вашего знакомого. Теперь мы запираем эту камеру на ключ. Другим в ней сразу становится хуже.

Она показала взглядом на коридор. Едва дверь в камеру, где сидел Оксли, открылась, обитатели других камер настороженно притихли. Ей и самой было явно не по себе. Она предпочитала держаться от двери подальше.

– Я вас ненадолго оставлю одних, – поспешно отходя в другой конец коридора, сказала медсестра.

Вокруг воцарилась мертвая тишина.

Инди вошел первым. Камера была размером шесть квадратных метров, не больше. Здесь были лишь койка с аккуратно сложенным одеялом и небольшой белый умывальник у стены. Два маленьких зарешеченных окна под самым потолком. Стены и пол кое-как оштукатурены.

Матт зашел следом за Инди.

– Бог ты мой!..

Диагноз, поставленный Оксли, был как нельзя более точным. Помешательство с навязчивыми идеями.

Вся камера, куда только могла дотянуться рука, была покрыта тысячами рисунков. Рисунки самых разных размеров и стилей, некоторые вполне реалистичные, другие просто абстрактные. Но тема, содержание были явно одни и те же.

Сияющий череп.

Внимание Инди привлекла передняя стена. На ней был изображен лишь один громадный череп с зарешеченными окнами вместо глаз, в которых сверкало солнце.

Матт медленно осмотрелся.

– Окс, дружище, что же с тобой случилось?! – вырвалось у него.

Инди оглянулся. Юноша был потрясен до глубины души. Инди почувствовал, что нужно что-то сказать, как-то утешить парня. Но тот отвернулся. Инди было шагнул к нему, но потом остановился, не зная, что сказать. Да и что тут скажешь?

Поэтому он занялся тем, в чем разбирался лучше всего: принялся изучать рисунки на стенах. Раз за разом осматривал стены, словно искал какой-то ключ к разгадке. Потом потянулся, разминая затекшую спину. Нужно было во что бы то ни стало понять смысл этих каракулей!

– Этот череп... – промолвил он, рассматривая рисунок на передней стене. – Он совсем не похож на те, что обнаружил Митчелл-Хеджес. Взгляни на его верхнюю часть, она характерно увеличена со стороны затылка.

Матт подошел ближе. Он крепко обхватил себя руками за плечи, словно старался таким образом сохранить хладнокровие.

– А на что похож?

– У индейцев Наска есть один обычай. Они перевязывают черепа младенцам, помещая их в специальные дощечки. Вследствие чего со временем голова приобретает особую сплющенную форму. Подобный обычай встречается у многих древних цивилизаций: египтян, австралийских аборигенов, даже у племен чинукан и чокто в Северной Америке.

– Вот психи! – пробормотал Матт. – Зачем?

– Чтобы задобрить богов.

– Но череп у бога совсем другой формы! – Матт ткнул в один из рисунков.

Инди снова обратился к начерченным углем каракулям Оксли.

– Это смотря кто твой бог, – промолвил он, разглядывая слово, нацарапанное под черепом. Это слово многократно повторялось среди многих рисунков. Переводилось на сотни разных языков.

Матт наклонился и прочел его. На этот раз на испанском. «Вуэлта». Он взглянул на Инди.

– Вернись... Вернись – куда?

– А может, не «вернись», а «верни». Тогда вопрос – что именно?

Инди перевел взгляд на сияющие глаза огромного черепа.

– Ты думаешь, Окс имел в виду череп? – спросил Матт.

Инди обвел рукой стены камеры.

– Похоже на то, сынок.

– Но куда его нужно было вернуть?

Инди снова вытащил письмо. Перечел, сделав особый упор на слова «колыбель Орелланы». Потом окинул взглядом сотни переводов одного и того же слова – «верни...».

– Колыбель... – пробормотал он. – У этого слова несколько значений. На языке майя оно также означает «место для отдыха»...

Инди почувствовал, как у него екнуло сердце.

Ну конечно!

Он снова оглядел комнату. На этот раз – с трудно сдерживаемым нетерпением. Он знал, где искать.

– Ну же, Окс, – воскликнул он, – куда ты запрятал ключ к тайне? Должна быть еще одна подсказка!

– Что вы имеете в виду?

Голова Инди работала с бешеной скоростью.

Колыбель Орелланы... Место для отдыха...

– Окс говорил о могиле конкистадора, – сказал он и посмотрел себе под ноги.

Где ищут могилу? Ну конечно, – в земле!

Увлекшись черепами, он просмотрел главное. То, что было скрыто под слоем пыли и грязи. Он опустился на четвереньки и стал расчищать ладонью каменный пол. Не столько видел знаки, сколько чувствовал их на ощупь. Когда пол был исследован, Оксли занялся стенами.

Вскочив на ноги, Инди бросился к двери.

– Вы куда? – крикнул ему вслед Матт.

Через секунду профессор вернулся с веником в руках, который он позаимствовал у уборщика, и, сунув его Матту, приказал:

– Подмети пол!

– Что?

Поморщившись, словно досадуя на его несообразительность, Инди энергично помахал рукой.

– Я сказал, подмети пол!

Матт покладисто принялся за работу, а профессор, взобравшись на койку, подтянулся к одному из двух зарешеченных окон. Затем повернулся, словно хотел оглядеть комнату глазами черепа.