Я разделил повествование на три главы, и, не откладывая, начну.
Глава первая. Сегодня ночью.
Мне не спалось, что странно: за день устал, да и предыдущей ночью не выспался, к тому же вставать накануне событий пришлось рано. С вечера начало необычно покалывать на одном участке кожи. Кольнет, аж дух захватывает и отпустит. Потру, помассирую – не проходит, да и мысли всякие, необычные. Ворочаюсь в постели, рядом подруга (читай: жена) спит мирно. Заполночь, может около часа ночи было, вышел на балкон покурить. Потом в ванную к зеркалу. Глянул на то место, что иголками простреливало, и обомлел: красное пятно, а вокруг словно желобок. Знаете, так бывает, когда, скажем, на пробке пивной заснешь. Но я-то не спал! Тем более постель мягкая, без складок, да и ворочался достаточно. А к тому же, точно припомнилось, что прострелы эти болезненные ещё до укладывания начались.
Помял я хорошенько место это, да решил спать идти пытаться. Улегся, минут десять полежал, прислушиваясь к себе и окружающим звукам, как меня закружило в каком-то вихре и унесло. Буквально, в физическом смысле унесло. Кажется, в горизонтальной плоскости я летел. Не вверх, не вниз, а вперед ногами, но будто в коконе мягком и теплом.
Сразу отступление сделаю, забегая чуть вперед. Подруга, оказывается, проснулась тотчас же от встряски, как она выразилась, и пронзительного короткого свиста. Меня рядом она не обнаружила. Однако простыня под одеялом на моем месте теплая была. О её дальнейших мытарствах расскажу чуть позже, благо они недолгими были, пока меня искала…
Итак, «полет» длился в моем восприятии несколько секунд. Испуг, так и не успев созреть по-настоящему, застрял где-то под ложечкой, на выдохе, а на вдохе я уже находился (висел в воздухе, сидел или лежал – я так и не понял) перед человеком (?), выглядевшим, мягко говоря, не вполне привычно. Однако останавливаться на описании его внешности пока не буду, вопросы у кого возникнут – отвечу. И вообще, я решил так: по мере возникновения с чьей-либо стороны пожеланий всякого рода уточнений я постараюсь быть максимально точен, не говоря уж – правдив, опишу детали более подробно, насколько хватит словарного запаса и интеллекта.
…Человек сказал всего несколько фраз, хотя ни слов, ни голоса его я не слышал. Кое-что произнес и я. Но если облачить в слова наш с ним диалог, то получится следующее:
– Вернешься домой, сразу захочешь спать. Включи диктофон, положи рядом и засыпай, – сухо велел он.
– А подруга? – здесь я должен ради точности приметить, что назвал её по имени.
– Мешать не будет, даже поможет потом во всем разобраться. Мы тебя отметили…
Я непроизвольно почесал коловшее место на коже.
– …Не волнуйся, так надо. Иди.
Мгновенно я оказался в постели. В комнату, почуяв каким-то образом появление своего внезапно пропавшего возлюбленного, влетела моя пассия, бледная как мел. Несколько минут она, оказывается, металась по квартире, выскочила даже в подъезд. Я пробормотал несколько мало значащих слов – меня явно кренило в сон, как от только что принятого мощного снотворного, но подружка оказалась на удивление понятлива, и, словно, осведомлена о большем, чем я успел сказать. По моей просьбе она подала мне диктофон, даже включила сама. Только я его взял в руки, как тут же крепко уснул.
Глава вторая. Диктофонная запись.
Как выяснилось, проспал я всего час и почти все время во время сна говорил. Цифровой диктофон, перекочевавший с простыни в ладонь моей подруги (впрочем, пусть она будет Леной), прилежно запечатлел каждый звук в мельчайших деталях.
Так вот, Лена все это время сидела рядом, периодически меняя позу, чтобы не затекало тело, держала записывающее устройство перед моими губами и заворожено слушала знакомый голос с абсолютно неузнаваемыми интонациями. Все, что мы с ней услышали вместе на записи в многократных повторах было наговорено мною в совершенно несвойственной для меня манере. Да и сказать, что я текст незнакомый с листа читал тоже было бы неточным. Впечатление складывалось такое, что говорил вовсе не я. Хотя и голос мой, да и Лена – очевидец, как я бубнил совершенно невероятные вещи. Она ведь в трезвом уме и твердой памяти все время рядом была.
С самого утра часа три часа мы провели у нашего общего товарища по имени Виктор Андреевич (псевдоним, конечно). Человек надежный, прагматичный, опытный, да ко всему прочему имеющий Интернет (стыдно сказать, но у нас с Леной этого удобства нет, как-то до сих пор не обзавелись). Обсуждали произошедшее ночью, слушали запись, спорили, ругались.
Поначалу В.А. наивно предложил разместить в сети звуковой файл с моим голосом. Нет, конечно. Он слишком узнаваем для друзей, близких, родственников, сослуживцев. А там молва пойдет. Где знают двое, там знает свинья – как сказал Мюллер. Не в моих интересах обнаруживать себя.
Запись нам продемонстрировала следующее. Несколько раз меняющимся голосом с разными модуляциями и артистическими акцентами моими устами был произнесен почти часовой диалог двух собеседников. Иногда он прерывался различной длительности паузами. В нескольких местах они заполнялись неким подобием пения. Какая-то конкретная или знакомая мелодия не угадывалась. Скрупулёзно перенеся всё на бумагу (кроме «музыкальных» фрагментов), получилось то, что ниже выделено курсивом, за исключением некоторых касающихся лично меня деталей (как мне показалось). В этих местах я ограничился многоточием. Кое-где вставленные от меня лично комментарии (отмечены сокращением «комм:»), как нам представляется, весьма необходимые, дают дополнительное представление об услышанном.
Некоторые никому из нас неизвестные слова я подчеркнул. Либо это оговорки, либо непонятные термины. Может, кому-то они и знакомы (если так, надеюсь на пояснения). Тем не менее, как слышались, так и записаны.
Сначала звучали нечленораздельные горловые звуки. Невольно вспомнился фильм «Собачье сердце», когда Шариков очухивался после операции.
Потом отдельные бессвязные междометия, похрипывания, стоны и сипы. Через полторы минуты от начала записи уже улавливалась речь. Хотя первые фразы я попытался по большей части очень условно разбить на слова. Так же я поступил и со всем текстом, по моему мнению, являющимся все же разговором как минимум двух «собеседников», «принудительно» построив его в виде диалога. Во всяком случае, это совершенно точно не является повествованием одного рассказчика. Скажу больше. Сложилось впечатление, что во сне продолжалось мое общение с «похитителем». Иногда и я, и Лена, и В.А. терялись: какие части текста отнести к собственным изречениям, а какие к высказываниям моего визави. Также порой возникали сомнения, а присутствую ли я вообще как участник в услышанном разговоре, может моими устами воспроизведена дискуссия каких-то третьих лиц? Тем не менее, что получилось, то получилось.
Итак, прошу внимания.
– Три тка блю если блю сля.
– Что?
– Триад если ля кури при блу биа пол помес. Макусл а по миру то иметь если мне попазон уп вырез … из ко мне… По мысли перетрансформерн … к вой…
– Не понимаю.
……………………………………….
– Старайся перевести эмоции в мысли.
– Как?
– Напрягись.
– Я, может, отчасти только понимаю.
– Понимаю – воспринимаю, подразумеваю – скажи.
– Я слышу и вижу.
– Чувствуй и говори.
– Переживаю.
– Воспринимаешь – понимаешь.
……………………………………
– Про метку, что у тебя на теле. Это символ. По нему тебя можно опознать…
– Мой труп?
– Шутить не возбраняется, но разговор будет серьезный. Тебя опознавать придется многим, если ты сочтешь необходимым в каких-то особых обстоятельствах подтверждать свою причастность к происходящим событиям.
– Эти события уже начались?
– Начались, но пока не воспринимаются людьми. В ближайшее время они будут проявлены и очевидны. А сроки зависят от каждого человека, от тебя пока даже в большей степени ……………………………………
