– Да, – сказал Александр Карлович.

– А мне ведь, конечно, можно?

– Ну, я думаю, раз уж вас допустили сюда, то можно.

Василий немедленно снял деревянный засов, вынул ставень из циферблата и высунулся наружу. Внизу, под часами, находился балкон, кольцом охватывающий Спасскую башню. Еще ниже были зубья кремлевской стены, ведущей к Царской башне, за которой виднелась следующая большая башня, Константино-Еленинская. А дальше перед Василием открылся великолепный вид на Васильевский спуск, на Москву-реку, Балчуг и вообще Замоскворечье.

– Да! Это всё мне очень надо, – сказал Наводничий. – Александр Карлович, а на этот балкон внизу выход есть?

– Есть.

Василий заставил отпирающегося Александра Карловича высунуться из окошка, а сам сбежал вниз, вышел на кольцевой балкон и стал снимать часовщика, торчащего из нижней части циферблата.

– Александр Карлович, вы делайте что-нибудь.

– Да мне нечего здесь делать. Снимайте быстрее. А то мужики наши увидят – засмеют: я здесь как кукушка в ходиках.

– Я прошу вас, Александр Карлович, плоскогубцами схватите какую-нибудь клепку на циферблате.

– Зачем?

– Ну, чтоб на карточке это выглядело. Вы как бы там что-то поправляете. Ну откуда читатель знает, надо вам тут что-нибудь поправлять или нет? Раз делаете, значит, надо. А вот если вы просто так будете из окна смотреть, то тогда и правда – как кукушка. Понимаете? Ну!

Александр Карлович повиновался.

Затем Наводничий порылся в своем кофре и достал оттуда газету «Экспресс новости», на первой странице пониже этого названия было напечатано: «Первый российский таблоид». Василий попросил часовщика спуститься, а когда тот вышел на балкончик, показал ему на фотоаппарате кнопку и сказал:

– Нажмёте вот сюда и снимете меня, хорошо? Наведете так, чтоб я был прямо в центре кадра. Я тут уже все настроил, вам надо только нажать на кнопку.

Наводничий побежал наверх, высунулся по пояс из окошка в циферблате, протянул вниз, в сторону Александра Карловича, руку, в которой была газета (сложенная так, чтобы было четко видно название), скомандовал часовщику начинать и улыбнулся в объектив.

– В «Экспресс новостях» оторвут эту карточку с руками, – радостно сказал себе под нос Василий. – Купят, сволочи. И хорошо купят!

Между тем пока Наводничий увлеченно занимался своим делом, внизу, стоя с наружной стороны кремлевской стены, на Красной площади, его уже дожидался Осташов. На условленное место встречи Владимир прибыл не один – с охранником Григорием Хлобыстиным, который напросился в компанию.

– Что он там показывает из часов? – спросил Владимир.

– Хэ-зэ, журнал какой-то вроде.

– Меня подгонял, а сам лазает там, – сказал Владимир.

– Да. Пить-то мы когда начнем?

Хлобыстин вложил пальцы в рот и по-разбойничьи свистнул.

– О, заметил, – сказал Осташов, увидев, как Наводничий замахал им рукой.

– Ты скоро? – крикнул он Василию.

– Ага. Володь, сходи пока за водкой.

– Ты же сказал, сам купишь.

– Ну куда ее по такой жаре таскать?

– Ладно. Где встретимся?

– Иди за ГУМ, там есть, где пузырь взять недорого. А потом возвращайся сюда. Или я туда подойду, если ты вернуться не успеешь.

В этот момент в сторону Осташова и Хлобыстина двинулся один из дежуривших у Спасской башни милиционеров. У него был вид человека, которого следовало бы опасаться и без милицейской формы.

Замедлив на несколько секунд шаг, милиционер полуобернулся и, посмотрев вверх на Василия, торчащего из проема в циферблате часов, злобно крикнул ему:

– Ты долго там орать будешь? Устроился, как в собственной форточке.

Подойдя к приятелям, милиционер перестал хмурить брови, отчего лицо его, однако, стало еще более свирепым.

– Совсем уже оборзели со своей демократией?

…Стало вечереть, но зной не спадал. Наводничий стоял у проявки «Кодак» в Ветошном переулке и, высоко закинув голову, пил газированную воду из пластмассовой бутылки. Другой рукой он привычно держался за лямку висящего на плече кофра с фотоаппаратурой.

– Ту-ду-ду-ду, ту-ду! – послышался рядом голос, имитирующий бравурные звуки трубы, зовущей в атаку.

Не отнимая бутылку ото рта и продолжая пить, Наводничий, как конь, повел вокруг скошенными глазами.

Только что подошедший к нему Осташов – а это именно он исполнил бодрую мелодию – сказал:

– Вася, я с Гришей пришел. – Владимир кивнул на стоявшего рядом Григория Хлобыстина. – Он у нас на фирме охранником работает. Свой человек. И тоже может попозировать для съемки.

Василий, еще больше скосившись, глянул на Григория, промычал что-то, что можно было истолковать как «Привет» или «Ага», и, снова пустив свой взгляд, словно воздушного змея, в гору, продолжил процесс безмятежного поглощения газированного напитка. Осташов и Хлобыстин, у которых в руках были такие же, как у Василия, бутылки с водой, словно по команде, отвинтили крышки, приставили сосуды к жадным губам и запрокинули головы.

Лишь опорожнив емкости до дна, все трое горнистов опустили головы.

– Во-о-от, – сказал Наводничий, словно подытоживая долго длившийся разговор. И тут же, не в силах сдержаться, выпустил придавленную отрыжку и сказал:

– Извиняюсь: газировка.

– Да не меньжуйся, – сказал Григорий и намеренно беспардонно, громко рыгнул, после чего задиристо глянул на Василия.

Осташов тоже посмотрел на фотографа. Было видно, что Наводничий принял дурацкий вызов Хлобыстина и собирается каким-то образом ответить. И действительно, сосредоточившись, Василий покрутил головой и с видом оперного певца, расправив грудь и выставив вперед свободную руку, тоже рыгнул – на сей раз с утробным резонансом, величественно и раскатисто. Несколько прохожих в ошеломлении обернулись.

– Ну, вот и познакомились, – сказал Наводничий. – Где вы бродите-то? Я жду вас уже минут десять.

– Да мы думали, ты еще долго там будешь снимать, решили в ГУМ зайти, – сказал Осташов.

– И водку еще не купили. Понятненько.

Три пустые пластмассовые бутылки из-под газированной воды влетели, кегельно столкнувшись, в широкую урну, и троица направилась к торговой палатке, представлявшей собой будку на автомобильном прицепе.

– Давай я куплю бутылку, – сказал Осташов Василию. – Я обещал Грише обмыть свою первую сделку. Совместим приятное с полезным. У нас получатся классический треугольник. Русский любовный треугольник – одна на троих.

– Лучше две возьмем, – сказал Григорий и тоже достал из кармана деньги.

– Мужики, вы как хотите, а я на работе не бухаю, – сказал Наводничий.

– Тогда лучше одну, – сказал Владимир, забирая из окошка прохладную бутылку «Столичной» и пакет с несколькими пирожками и бутылкой «Фанты».

– Девушка, – обратился к продавщице Василий. – А вот мне интересно, откуда в Москве столько киосков на колесах развелось?

– Как откуда? Покупают люди.

– А почему на колесах?

– Ну вы, мужчина, такие вопросы задаете. Че, разве непонятно? Если какие проблемы с местной братвой, раз, снялся – и на другое место. Удобно же. А вы че, тоже, что ли, хотите купить палатку?

В глазах девушки полыхнул финансовый интерес.

– Нет, я просто любопытный, – ответил Наводничий и, повернувшись к Григорию и Владимиру, сказал: – Ну, почапали на мой спуск.

– Куда? – не понял Хлобыстин.

– На мой, Васильевский спуск. Его в честь меня так назвали. Ты не в курсе?

– Может, лучше… э-э… вон туда? – спросил Григорий и показал пальцем в сторону учреждения общественного питания с названием «Бутербродная».

– Ну, начинается, – сказал Наводничий. – Мы зачем вообще собрались? Пошли куда говорю.

Вступив на Красную площадь, Василий огляделся и сказал:

– Да, все правильно. Снимать будем около Василия Блаженного.

– Менты повяжут, – сказал Хлобыстин.

– Мы быстро, не успеют, – ответил Наводничий.

– Почему обязательно там?

– Спасская башня в кадр впишется идеально.